Воздушный замок - Джонс Диана Уинн - Страница 41

Лицо принцессы Беатрис залилось яркой свекольной краской. Ее наружности это не улучшило.

— Но… но… — залепетала она, однако сумела совладать со своими чувствами. — Мой добрый солдат, я должна предупредить вас, что предназначена в жены Джастину, ингарийскому принцу.

— Тогда скажите ему, что уже помолвлены, только и всего, — отмахнулся солдат. — Это же всего-навсего политический союз, так? По-моему, вы будете только рады из него выпутаться.

— Но я… — начала принцесса Беатрис, К удивлению Абдуллы, в глазах у нее блеснули слезы. — Не может быть, чтобы вы серьезно! — выдавила она наконец. — Я же совсем некрасивая, и вообще…

— А меня это устраивает, — заявил солдат. — Целиком и полностью. Что бы я делал с хорошенькой принцессочкой-модницей? Я же вижу, что, в какую бы заварушку я ни сунулся, вы меня поддержите, да и штопать носки, ручаюсь, умеете.

— А вот как хотите, а умею, — кивнула принцесса Беатрис. — И сапоги тачать. Так вы серьезно?

— Да, — твердо ответил солдат.

Они стояли лицом к лицу, и было ясно, что оба настроены более чем серьезно. И все остальные принцессы словно бы позабыли о своей ледяной царственности. Все вытянули шеи и наблюдали за происходящим с нежной одобрительной улыбкой. Такая же улыбка была на лице и у Цветка-в-Ночи, когда она сказала:

— Что ж, если никто не возражает, позвольте продолжить обсуждение…

— Я… я возражаю, — подал голос Джамал. — Я.

Все принцессы застонали. Лицо у Джамала покраснело почти так же, как у принцессы Беатрис, и единственный глаз зажмурился, — однако пример солдата придал ему дерзости.

— Милые дамы, — начал он, — нам очень страшно — и мне, и моему псу. Перед тем как оказаться здесь и начать для вас готовить, нам пришлось бежать по пустыне, а по пятам за нами гнались верблюды Султана, обратно нам не хочется. Однако, если все вы, превосходные принцессы, покинете этот замок, куда же нам деваться? Такой еды, какую я готовлю, ифритам не нужно. При всем моем уважении, если я помогу вам сбежать, мы с псом лишимся работы. Все очень просто.

— Ой, — выдохнула Цветок-в-Ночи, и больше ей, казалось, сказать было нечего.

— Скверно. Он такой хороший повар, — заметила пухленькая принцесса в просторном алом одеянии — вероятно, Ее совершенство наследная властительница Инхико.

— Очень хороший! — закивала старенькая принцесса Верхне-Норландская. — Страшно вспомнить, какую, с позволения сказать, пищу воровали для нас эти ифриты до его появления! — Она повернулась к Джамалу. — У моего деда был повар из Рашпухта, — сказала она, — и, пока вы здесь не оказались, я никогда не пробовала ничего похожего на жареных кальмаров, которые он готовил! А у вас получается даже лучше! Только помогите нам сбежать, мой добрый господин, и я в мгновение ока вас найму — вместе с собакой. Однако, — добавила она, когда на морщинистом лице Джамала расцвела улыбка, — не забывайте, что мой старик отец правит всего-навсего скромным княжеством. Мы обеспечим вам проживание и питание, но, увы, предложить большого жалованья не сможем…

Широкая улыбка так и осталась у Джамала на губах.

— О великая, великая госпожа, — заверил он, — я пекусь не о жалованье, а о безопасности. За это я буду готовить вам блюда, достойные ангелов.

— Гм, — задумалась старенькая принцесса. — Не знаю, что там едят эти самые ангелы, но так или иначе все улажено. Не хочет ли кто-нибудь из оставшихся двоих чего-нибудь потребовать, прежде чем они согласятся нам помогать?

Все посмотрели на Софи.

— Да нет вроде, — грустно сказала она. — Морган со мной, а поскольку Хоула, по всей видимости, здесь нет, больше мне ничего не нужно. Я все равно вам помогу.

Тогда все посмотрели на Абдуллу.

Он поднялся на ноги и поклонился.

— О светила взоров множества самодержцев, — сказал он, — столь ничтожное создание, как я, далеко от мысли просить какой бы то ни было награды за помощь таким, как вы. Книги учат нас, что добро следует творить бескорыстно. — Дойдя до этого места своей витиеватой и великодушной речи, Абдулла вдруг понял, что городит полную чушь. Ему было о чем просить — и еще как. Он поспешно сменил курс. — И моя помощь будет бескорыстной, — продолжал он, — бескорыстной, как ветер, как дождь, орошающий цветы. Я не пожалею жизни ради столь благородных дам и взамен прошу о крошечном благодеянии, о сущем пустяке, дать который мне не составит для вас ни малейшего труда…

— Покороче, молодой человек! — оборвала его принцесса Верхне-Норландская. — Что вам нужно?

— Пятиминутный разговор наедине с Цветком-в-Ночи, — сознался Абдулла.

Все посмотрели на Цветок-в-Ночи. Подбородок у нее угрожающе вздернулся.

— Да ладно тебе, Цветок! — укорила ее принцесса Беатрис. — Тебя же не убудет от пятиминутного разговора!

Судя по выражению лица Цветка-в-Ночи, она была уверена, что как раз убудет.

— Хорошо, — произнесла она, словно свергнутая королева перед казнью, и, наградив Абдуллу взглядом, который был даже ледянее обычного, поинтересовалась: — Прямо сейчас?

— Или еще скорее, о голубка моих помыслов, — отвечал тот, резковато поклонившись.

Цветок-в-Ночи холодно кивнула и с видом положительно мученическим зашагала в дальний конец комнаты.

— Здесь, — уронила она, когда Абдулла пошел за ней.

Он снова поклонился — еще резче.

— Я просил наедине, о звезда моих вздохов, — указал он.

Цветок-в-Ночи раздраженно отодвинула одну из занавесей.

— Нас все равно будет слышно, — сухо сказала она, жестом приглашая Абдуллу войти.

— Но не видно, самодержица моей страсти, — ответил Абдулла, принимая приглашение.

Они оказались в крошечной нише. До Абдуллы ясно доносился голос Софи:

— Это расшатавшийся кирпич, за которым я прятала деньги! Да уж, со свободным местом у них все в порядке!

Чем бы ни была эта ниша раньше, теперь она служила гардеробной принцесс. За спиной у Цветка-в-Ночи, которая скрестила руки на груди и развернулась к Абдулле, болтался жакетик для верховой езды. Вокруг Абдуллы, глядевшего на Цветок-в-Ночи, закачались плащи, мантильи и кринолин, который, очевидно, надевался под просторное алое одеяние Ее совершенства наследной властительницы Инхико. Однако Абдулла отметил про себя, что ниша была не намного меньше и теснее его палатки в Занзибе, а там вполне можно было поговорить наедине.

— Что ты хочешь сказать? — еще более ледяным тоном спросила Цветок-в-Ночи.

— Спросить о причине твоей крайней холодности! — горячо ответил Абдулла. — Что я сделал такого, отчего ты едва смотришь на меня и едва удостаиваешь словом? Или я не прибыл сюда единственно для того, чтобы спасти тебя? Или я, единственный из всех влюбленных, не презрел все опасности ради того, чтобы проникнуть в этот замок? Разве не пришлось мне испытать опаснейшие приключения, разве не был я вынужден терпеть угрозы твоего отца, жульничество солдата и насмешки джинна лишь для того, чтобы оказаться здесь к твоим услугам? Что мне еще сделать? Или я должен полагать, будто ты полюбила Дальциэля?

— Дальциэля?! — возмутилась Цветок-в-Ночи. — Теперь ты меня еще и оскорбляешь! Оскорбление вдобавок к несправедливости! Теперь я понимаю — Беатрис права, ты меня и вправду не любишь!

— Беатрис?! — взревел Абдулла. — Какое отношение она имеет к моим чувствам?!

Цветок-в-Ночи чуть опустила голову, хотя вид у нее был скорее сердитый, чем пристыженный. Настала мертвая тишина. Эта тишина была настолько мертвой, что Абдулла понял: шестьдесят ушек тридцати принцесс — нет, шестьдесят восемь ушей, считая Софи, солдата и Джамала с его псом и предполагая, что Морган спит, — в общем, все эти уши в этот миг отчаянно прислушивались исключительно к тому, о чем говорят они с Цветком-в-Ночи.

— Говорите друг с другом! — рявкнул Абдулла.

Тишина стала неловкой. Нарушила ее старенькая принцесса:

— Самое огорчительное в пребывании над облаками заключается в том, что здесь нет никакой погоды и завязать светскую беседу нам не о чем.