Самый яркий свет (СИ) - Березняк Андрей - Страница 37

— Как подъедете, кликните меня.

За сим Макаров откланялся, а я принялась собираться к маленькому путешествию.

Как добраться до завода, Вяжницкий объяснил еще вчера, да и заблудиться было бы сложно. Экипаж проехал Гатчину, остановившись только у Сельского воспитательного дома, где седоусый унтер поинтересовался личностями и целью поездки — сказывалась близость дворца Марии Федоровны, пусть формально, но остающейся императрицей. А дальше прямо на въезде в деревню Малая Колпина[3] не заметить строящиеся корпуса мог только слепой.

Размах поражал: по сравнению с новым заводом цеха на Зелейной улице теперь казались в самом деле небольшими мастерскими. Огромное здание красного кирпича уже было возведено под крышу и курило дымами из трех труб. Еще два активно строились, работники копошились на них, как муравьи. К территории, еще даже не до конца огороженной, подходили пути колесопровода, ода из веток которого упиралась в исполинские ворота. И рядом с ними я увидела экипаж управляющего.

— Александра Платоновна, рад Вас видеть. Вот, принимайте владения. Батюшка Ваш уже не с нами, но дело его по утвержденным еще им чертежам спорится, как видите. Здесь у нас сборочный цех, справа достраиваем паровой, а слева — иной оснастки. Вот сюда прибыль Ваша и уходит пока. Еще в проекте общежитие для рабочих, тоже Платон Сергеевич утвердил. Как по мне — баловство, прям гостиница. Если хотите, можем упростить, барак обычный поставить.

— Нет, раз папа так решил, пусть будет.

Степан Иванович спорить не стал, помог спуститься из кареты и провел в цех.

Оказалось, что колесопровод в здании ветвился, расходясь сразу на десять путей, между ними примостились платформы, заставленные станками, инструментами, козлами и целыми башенками с лестницами. На самом правом расположился натуральный стапель, в котором сейчас стоял скелет паровоза. По сути пока имелась только рама, поставленная на колесные пары, а на ней монтировали три больших котла. Свет снова дал о себе знать, в глазах раздвоилось, и на месте только начавшей собираться конструкции я как воочию узрела будущую машину во всей своей красе. И почувствовала ее будущее недовольство.

— Спереди справа плохо швеллеры скреплены!

Вяжницкий сперва скривился, а затем, видимо вспомнив мои чудачества в конторе с инженерами, побежал к главному мастеру. Я подошла следом.

— Степан Иванович! У нас все как в аптеке! — горячился бородатый мужчина. — Все склепано, как в чертежах указано.

— Эта заклепка… говорит, что не будет работать, — сказала я.

— Что значит «говорит»?! — возмутился мастер. — Кто это вообще так…

— Графиня Болкошина, владелица завода, — отрезал Вяжницкий. — И если у нее заклепка говорит, то это так и есть. Ну-ка проверь!

Спорить со мной негодующий мужик не посмел, дал указания, и два рабочих подцепили злополучную заклепку большими щипцами. Поднатужулись, и — на пол линии[4] она сдвинулась! Теперь взгляды на меня кидали испуганные, но уважительные.

— А представляешь, что было бы, если бы ослабла во время движения? — взъярился управляющий. — Александра Платоновна каждый день тут с вами ходить не будет!

— Лично проверять все буду, Богом клянусь, Степан Иванович, — принялся оправдываться мастер. — Спаси Бог Вас, сударыня-с, — теперь он низко поклонился мне.

— Остальное пока в порядке вроде, — сказала я, осматривая остальной цех.

И глаза мои пожирали маленький паровоз на противоположной стороне. Вяжницкий, видя мое внимание, пригласил к осмотру.

— Это, так сказать, наше переосмысление «Киллингвора»[5] англичанина Стефенсона. Ох, не просто было чертежики-то добыть, — захихикал Степан Иванович. — Кое-что улучшили, быстро построили. И стало понятнее, как делать надо, а как не надо.

— И как надо? — спросила я, разглядывая механическое чудо.

Три пары колес несли на себе деревянную бочку, скрывающую котел и машину, высокая труба смотрела в крышу зубастым краем. Сверху расположились паропроводы, а открытая будка сзади приветливо открывала извозчика всем дождям и ветрам.

— Надо… многое наши умники передумали. И первый «Блюхер» того же Стефенсона изучили. Там он ведущие колеса соединил зубчатыми колесами. Было много шуму, мало толку, грелось все и ломалось. Потом на цепь поменял.

Я живо представила себе эти странные решения и помотала головой:

— Там такая сила давит, что только шатуны! Цепь растянется быстро, а то и лопнет.

Вяжницкий вздохнул.

— Вот поражаюсь, Александра Платоновна. Умом понимаю, что Мани Ваш Вам знания дарует, но все одно не по себе. Инженер учится, я пытаюсь тоже разбираться, но не хватает образования. Правы Вы — шатуны сами на чертежах наших видели. И тут они, — показал Степан Иванович на мощные балки.

— И мне учиться надо, — призналась я. — Господь не дарует ленивому.

— Господь? — удивился управляющий. — Я думал, Вы манихейка.

— Конечно, манихейка, — показала ему фаравахар. — Мани — пророк, первый учитель. Но он открыл людям истину от Господа. В христианстве он сродни Иисусу, которого вы почитаете как одно из проявлений Бога. В нашей вере он только пророк, вошедший в Свет. Я хочу проехаться на этом чуде.

Вяжницкий хмыкнул и просил обождать. Вернулся быстро, сообщив, что паровоз подготовят, топка еще горячая, но все одно потребуется не менее часа. Пока же предложил обойти остальную территорию.

Развернулся здесь papá знатно: помимо трех корпусов земли отвел для завода с солидным запасом. Планом была предусмотрена даже собственная церковь для рабочих, которые пока ютились в Малой Колпине, потеснив крестьян. Тридцати домишек деревни было явно мало, порой случались и драки с местными мужиками, так что гатчинскому голове пришлось даже выделить нескольких городовых для поддержания порядка.

Везде пройтись не получилось, поскольку грязи вокруг собралось предостаточно. Болотистую местность активно осушали, но недавние дожди сделали свое дело. За спиной как два крыла маячили Аслан с Андреем. Сегодня первый открыто нес на поясе шашку и пистолет, а второй нацепил на плече ружье. Успели даже перекусить из узелка, собранного утром Танькой, как дали знать, что паровоз готов к показу.

Ворота с трудом открылись, и сначала из них вырвался шум, пар и дым, из которого и явился он!

Черный, округлый нос показался из клубов, равномерное пыхтение вызвало неприличные ассоциации, а плавно двигающиеся шатуны породили совсем постыдные мысли. Но — такова, наверное, моя натура, потому что в этот паровоз я именно что влюбилась до дрожи внизу живота!

— Обратите внимание! — крикнул Вяжницкий. — Пар выходит через дымовую трубу! В первом паровозе господин Стефенсон их разнес, и топке не хватало тяги! Мы до такого оригинального хода додумались сами, но он подтвердил правильность решения на практике! Пар утягивает за собой дым, добавляя тягу!

Паровоз остановился рядом с нашей компанией. Аслан недоверчиво подобрался, Андрей осматривал диковину с интересом, а Степан Иванович представил извозчика.

— Ульян Пахомов, наш лучший машинист. Из Ваших крепостных!

«Машинист» — правильное слово! — низко поклонился мне. Он промямлил, что счастлив прокатить барышню, но просит быть очень осторожной и держаться изо все сил. Охранники помогли подняться и, конечно же, устроились рядом. В будке стало совсем тесно, зато выпасть точно не получится.

— Готовы?! — весло гаркнул Ульян. — Эх, прокачу-с!

Сдвинул ручку, что-то подкрутил, и паровоз принялся плавно набирать ход. «Чухание» становилось все более частым, кусты вдоль колесопровода ускорялись с каждой секундой. Восторг заполнил меня от пяток до самой макушки, я слилась с механизмом всей душой, ощущая его напряженную работу. О, как же несовершенен он был! И как прекрасен в своем стремлении к скорости!

Мою радость совсем не разделял Аслан. Черкес вцепился в перильце до белых костяшек. Заметив мой насмешливый взгляд, охранник подобрался и безуспешно постарался изобразить отвагу. Но сдался и крикнул, что шайтан ведет эту повозку, и лично он ей не доверяет. Андрей улыбался и глядел по сторонам.