Моя фиктивная жена (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 41

— Неужели у меня не получилось? Что я сделал не так?

Я понимала, о чем он говорит, но все-таки уточнила:

— Ты про лунное серебро?

— Очень тихо, — ответил Анарен. — Капли давным-давно попали в столицу, король и принц их видели, но ничего не происходит.

Конечно, мы ждали скандала на все королевство. Узнав правду о том, что затеял Дисс Герберт, король должен был сделать хоть что-то. Отправить принца в ссылку, например. Но в газетах, которые приходили в Хаттавертте, была тишина. Никаких особенных новостей. Анарен прочитывал газету от корки до корки, затем складывал ее, и я видела на его бледном осунувшемся лице лишь тягучую печаль.

— Я хочу, чтобы наш ребенок родился свободным, — однажды сказал он, и я видела, как его тяготит неизвестность.

Но мы все равно ничего не могли сделать. Поэтому оставалось лишь ждать и надеяться. Гномы поднимали из шахты все новые и новые капли лунного серебра. Домовой, которого мы привезли из Холинбурга, окончательно освоился на новом месте. Призрак напугал его так, что какое-то время он сидел в подвале, гоняя мышей. Но потом он завел приятелей в соседних домах, и по вечерам на чердаке домовые распевали веселые песни на непонятном языке. “Геллерт и Маркони” прислали мне правки, и несколько дней я сидела над рукописью — потом, когда история принцессы Эрны покинула Хаттавертте, чтобы вернуться уже настоящей книгой, я ощутила странную пустоту в душе, легкую тоску, которую можно было заполнить только новыми историями.

Огурцов хотелось все больше — огурцы и тушеная рыба с морковью и луком были тем немногим, что я могла есть. Мать и сестры посмеивались, уверяя:

— Ну точно, это будет парень! Рыбак, пират или капитан!

Мы с Анареном как-то говорили о том, кого бы нам хотелось больше, девочку или мальчика — и решили, что это неважно, лишь бы наш ребенок был здоров, а счастливым он обязательно станет.

Все шло тихо и спокойно, впереди был Новый год, и хозяйки вынимали из сундучков игрушки, чтобы подкрасить их и повесить на традиционные ели во дворах домов. И мы с Анареном так расслабились в этом теплом спокойствии, что встреча на главной улице Хаттавертте стала для нас неожиданностью.

В тот вечер мы с Анареном шли к врачу. Доктор Эддерли приехал в поселок неделю назад, но уже успел себя показать во всей красе, когда понадобилось удалить слепую кишку одной из жительниц Хаттавертте. Он был мастер на все руки — и терапевт, и хирург, и женский доктор, так что Анарен решил: пусть за мной наблюдают все господа медикусы. Я улыбалась от его заботы, такой трогательной и доброй, мы шли, беседуя о каких-то пустяках, и я не сразу поняла, кто это вдруг встал у нас на пути.

Зато Анарен понял. Понял — и его лицо обрело незнакомые твердые черты. Человек, который закрыл нам дорогу, был немолодым, холеным, в очень дорогом теплом пальто. Я слышала краем уха, что сей солидный господин вроде бы открывает в Хаттавертте банковский филиал, но еще не успела с ним пообщаться. Да и к чему бы? Зато он смотрел так, словно знал меня с колыбели, и это знание ему не нравилось — улыбка была вежливой, а глаза ледяными.

— Чем обязан, господин Франк? — сухо осведомился Анарен. — Мы спешим к врачу.

Улыбка Франка сделалась тоньше.

— Не спешите. У вашей жены отменное здоровье, в положенный срок она без проблем родит дитя, — произнес он, и я ощутила, как в животе снова заворочался ком тошноты. Почему-то мне сделалось жутко. — Нам нужно поговорить.

Анарен кивнул. Его ноздри едва заметно дрогнули.

— Замечательно, — одобрил Франк. — Уберите, пожалуйста, руки с артефакта в вашем кармане, я не собираюсь нападать.

Анарен снова кивнул. Вынул руки из карманов, демонстративно скрестил на груди. Жуть, которая проснулась во мне, с каждым мгновением становилась все сильнее.

— Что вы знаете о хальнской сыпи? — спросил Франк. Я не поняла, к чему он ведет, и к моему страху добавилась растерянность.

— Болезнь, — ответила я, и Франк утвердительно качнул головой, словно я была ученицей у доски, а он учителем. — Для девочек проходит бесследно, а вот мальчикам лучше ее не подхватывать, она вызывает бесплодие.

— К чему этот вопрос? — ледяным тоном осведомился Анарен. Улыбка Франка сделалась мягче.

— Его высочество Дисс Герберт болен, — сообщил он. — Хальнская сыпь, в том нет никаких сомнений. Понимаете, что это означает?

Я не понимала — зато Анарен вдруг улыбнулся так, словно выиграл крупную сумму и пока должен был скрывать выигрыш.

— У принца нет детей. Бесплодный наследник престола это мертвая ветвь, которую отсекут, — негромко произнес он. — Указ его величества Барна Милосердного, верно? Старый, но действующий.

Франк прикрыл глаза.

— Верно. Когда его высочество выздоровеет, то отправится на южные минеральные воды. Хальнская сыпь сильно подтачивает организм, как вы понимаете. Там он и останется навсегда. Хороший климат, дворец, слуги — что еще нужно после полного краха всех надежд? Вы это очень изящно организовали. Просто снимаю шляпу и признаю вас лучшим артефактором королевства.

Анарен вопросительно поднял бровь.

— О чем вы? Я тут не при чем.

Я сжала его руку. Ощущение падения в пропасть было знобяще реальным — я даже по сторонам посмотрела, чтобы убедиться в том, что к нам не бегут помощники Франка, чтобы нас арестовать.

— С сыпью да, не при чем, — согласился Франк. — Сыпь его высочеству вручили личные доктора его величества, когда правда открылась, — он негромко рассмеялся и продолжал: — Говорят, это стало потрясением для всех: принц увидел капли лунного серебра и принялся выбалтывать свои секреты. Когда его попытались остановить, он бросил в короля боевой артефакт — по счастью, ваш божественный щит сработал, как нужно.

Анарен вздохнул. Дотронулся до лица, опустил руку.

— Его величество, конечно, был шокирован, как и все придворные, — продолжал Франк. — Конечно, объявили, что принц бредит, что у него лихорадка, и он никого не узнает. Почти сразу же подключились специалисты особой службы. Положили на стол государя все, что собрал ваш приятель Вернье.

Мимо прошла гуляющая парочка, посмотрела на нас заинтересованными взглядами. Наверно, решили, что мы обсуждаем вопросы артефакторики — что еще могут осуждать благородные господа? А я держала Анарена за руку и боялась, что рухну на дорогу от волнения.

— И что же, отец простил сына? — поинтересовался Анарен. Напряжение первых мгновений встречи покидало его — я чувствовала, что он расслабляется, и улыбка, которая плясала в уголках его губ, уже не была нервной.

— Конечно. Отцы и сыновья это очень сложная материя, ну да вы и сами понимаете. Убедились на своем опыте, так сказать. Принца, разумеется, не казнили, ни в чем не обвинили, но после болезни он покинет столицу навсегда. Преемник уже назначен, это Виллин Брандт, кузен его величества. У него есть и дети, и внуки, так что эта ветвь династии в полном порядке.

Анарен вздохнул. Посмотрел на меня, и я увидела, что он потрясен до глубины души. У нас получилась наша авантюра, мы теперь… свободны? Мы будем жить в Хаттавертте просто потому что сами этого хотим, а не от того, что Анарена законопатили сюда за то, чего он не делал?

— А мы? — спросил Анарен. — Что будет с нами?

Франк понимающе улыбнулся.

— Вы совершенно свободны, указ об этом подписан сегодня утром. Его величество также назначает вас официальным артефактором Северного удела и Хаттавертте.

Я понимающе усмехнулась. Если ты слишком много знаешь о делах королей, то эти короли всегда будут держать тебя в медвежьем углу. Вот и пусть. Мы превратим этот угол в наш маленький рай всем королям на зависть.

Анарен свободен. Я свободна. Когда я повторяла про себя эти простые слова, то мне хотелось кричать во все горло.

— Благодарю его величество за оказанную честь, — церемонно ответил Анарен и сдержанно поклонился. Теперь Франк видел, что перед ним не ссыльный артефактор, которого такие, как он, могут наградить пинком и не получить за это никакого наказания. Теперь это был Анарен Эленандар, не каторжная дрянь, а лучший артефактор королевства.