Ты — моя мечта (СИ) - Максимова София - Страница 27

— Алина, девочка моя, я могу тебе всё объяснить...

— А знаешь, мне даже интересно послушать, что ты скажешь. Я просто не представляю, как можно объяснить такое! — девушка больше не пыталась сдерживаться. — Ты скажешь, что сделал это ради меня, да? Что так ты проявляешь свою заботу? И, конечно, ты скажешь, что Богатырев — не невинная овечка, да?

— Алина, конечно, я думал о тебе... Я знаю, что сделал Богатырев, я знаю, что ты пережила по его вине, вся твоя семья… Когда я увидел эту наглую отъевшуюся лоснящуюся рожу, представил тебя — маленького несчастного ребенка… во мне проснулась такая ярость, такая злость, мне захотелось наказать его, чтобы стереть бессовестную ухмылку с его физиономии… На какой-то миг я потерял над собой контроль... Я знаю, что такое жить без матери, но я — другое дело... твоя мать, она любила тебя, а этот сукин сын лишил тебя самого главного в жизни и остался безнаказанным... Я подумал, что просто врезать ему пару раз будет не достаточно, да и его прихлебатели меня бы сразу оттащили…

— Рома, кем ты себя возомнил? Богом? Как ты мог решиться на такое? — закричала девушка, а из ее глаз закапали слезы. — Ты думал обо мне? Если бы ты действительно думал обо мне, то никогда бы не совершил подобной глупости! Ты чуть не убил человека! Из-за меня! Как я должна себя чувствовать? Соучастницей? Знать, что ты взял грех на душу из-за меня? Как мне жить с этим? Как ты бы с этим жил?

— Девочка моя, я не собирался его убивать, только проучить... Захотел, чтобы он испытал настоящий животный страх, пока думал, что его жизнь может оборваться в любое мгновение, — Рома протянул руку, чтобы взять ладонь Алины, но девушка вжалась в стену и сложила дрожащие руки на груди.

— А если бы ты его убил? Если бы погиб сам?

— Я всё держал под контролем…

— Ты слишком самоуверен! Такое нельзя проконтролировать! Рома, мы в тупике… Каждый раз говорим об одном и том же. Ты всё объясняешь своей заботой обо мне, но такая забота меня пугает… На самом деле, ты просто не знаешь, что такое забота... Всё сводится только к твоим попыткам всучить мне деньги или избить и запугать всех, кого ты записал в мои недоброжелатели. Я устала, мне нужно думать об учебе, о больной бабушке, но с тобой и твоими выходками, у меня не остается сил... Мне не нужны такие отношения. Я ставлю точку.

— Подожди, родная, не торопись, — Рома опустился перед Алиной на колени, положив руки на ее голый ноги, выглядывающие из-под домашнего халата. — Я порядком накосячил, признаю. Но впредь всё будет по-другому, я исправлюсь, я тебя понял… Я научусь…

— Я не могу, Рома. Просто больше не могу. Всё это с самого начала было ошибкой.

— Ошибкой? — парень вскочил на ноги и заметался по крохотной кухне, вцепившись руками в волосы.— Я люблю тебя, слышишь? Ты для меня всё! Самое главное в жизни! Я никогда не думал, что со мной это произойдет! Да, я при слове любовь только закатывал глаза и беззаботно смеялся, потому что на своем опыте знал, что никакой любви не существует! Я не верил... Никто никогда не любил меня, меня… а не деньги и презенты отца… Никто не хотел быть со мной, слушать и слышать меня, поддерживать и верить... От меня отмахивались или покупались... И я тоже не хотел никого любить... Всё случилось помимо моей воли, но теперь я знаю, каково это... Знаю, что такое просыпаться счастливым, мечтать и планировать... Теперь я не отпущу тебя! Да, я не идеальный, но я изменюсь, просто помоги мне... Я ради тебя готов на всё!

— Поздно, Рома… Я всё решила.

— Ты не можешь решить всё за нас двоих, я не согласен, я тоже имею право голоса! — Рома со злостью пнул стул. — Я тебя не отпускаю, слышишь?! — и метнувшись к девушке, парень крепко впился в ее губы.

Алина не противилась поцелую, но и не показывала всей охватившей её страсти, горечи и боли потери. А когда парень прервал поцелуй и заглянул в её глаза, девушка тихо повторила:

— Всё кончено. Тебе лучше уйти.

— Нет, я не сдамся! Ты должна дать мне ещё один шанс, должна, слышишь?

— Ты мне не нужен! — закричала Алина в отчаянье. — Твой отец поставил мне условие — ты или моя учеба. И я выбираю учебу, не тебя! Таких, как ты, у меня будут десятки! А моё образование — это наша с папой мечта, мое будущее, это для меня важнее! Уходи.

Рома провел по лицу ладонями, ощутив на кончиках пальцев предательскую влагу, помолчал немного, собираясь с мыслями.

— А моя мечта — это ты... Мне нужна только ты одна... Я буду ждать тебя, я решу все вопросы с отцом, обещаю… Я верю, что со временем ты меня простишь и позовешь. Я буду рядом, буду ждать, — с этими словами он нежно поцеловал девушку в лоб и вышел из комнаты.

Алина просидела на кухне еще около двух часов, заторможено глядя в одну точку и время от времени вытирая мокрые щеки. Казалось, что её сердце замерзло, оно билось едва-едва, а за грудной клеткой притаилась тупая боль. Раньше девушка не задумывалась, что душевные страдания могут причинить вполне реальную физическую боль. Теперь она это знала. Знала, что чувствуешь, когда умирает душа.

Глава 14. Потеря

На учебу Алина пошла усталой и разбитой. Сил притворяться, что всё хорошо, у неё не осталось, но и желания отвечать на сочувственные взгляды окружающих и вопросы Марины тоже не было. Девушка механически записывала слова преподавателя, пребывая в каком-то мысленном вакууме. На большой перемене в столовой к девушкам подсел Артем, на которого Марина бросала недовольные взгляды, виня в сложившейся ситуации болтливость парня. Михайловский это чувствовал и от этого страдал ещё больше.

— Привет! Алина, как ты?

— Всё нормально, Тём, спасибо! — ответила девушка.

— Я хотел с тобой поговорить о случившемся.

— В парламентеры заделался? — с ухмылкой спросила Марина.

— Нет, конечно. Но в этом есть и моя вина, — глухо проговорил парень. — Марина, ты не оставишь нас наедине?

— Ещё чего, — буркнула Кузнецова недовольно.

— Пожалуйста, — попросил смущенный парень.

— Алин? Не против? — спросила она у подруги, и, получив положительный ответ, пересела через два столика.

— Что тебе нужно сказать, Тёма? Я, если честно, не хотела бы больше касаться этой темы... Всё в прошлом, я хочу просто жить и учиться дальше, будто ничего не произошло, а не бесконечно возвращаться в разговорах к Воронцову.

— Он очень переживает. Я давно его таким не видел... Вообще никогда не видел, если уж на чистоту… Он не ест ничего, только курит сигарету за сигаретой.

— Мне тоже нелегко, просто я не демонстрирую это окружающим, чтобы меня жалели, — тронутая словами парня, Алина поскорее постаралась подавить в себе проснувшиеся чувства.

— Он тоже не демонстрирует. Ушел из дома, ночует сейчас в автосервисе. Это ребята мне сказали, они присматривают за ним.

— Мне нечего тебе сказать…

— Алина, я не какой-то там долбанный психолог... Не умею говорить красиво и правильно, но Рома тебя любит… по-настоящему... Ты просто поставь себя на его место, для него понятие денег и заботы — неразделимо, он знал только такую заботу, но с тобой он мог бы измениться... Стать лучше, узнать, как всё может быть в нормальных отношениях.

— А как быть с его желанием постоянно махать кулаками? Как быть с его агрессией?

— Алина, у нас, у мужиков, защищать свою любимую, махая кулаками, это не просто основной инстинкт, это настоятельная потребность, заложенная на подкорке. А у Ромы эти чувства обострены... Ты так много для него значишь, он так долго ждал, хоть и не смел надеяться… Что просто как сторожевая собака бросается на всех, кто пытается посягнуть или обидеть его сокровище... Со временем это пройдет, не переживай… Как только он уверится, что ты никуда не денешься как мираж, что тебя никто не отберет, не уведет, не обидит... Он успокоится.

— Да, уж не психолог, — грустно улыбнулась Алина. — Почему ты так его защищаешь?

— Он мой почти единственный друг. — Артем опустил взгляд на свои массивные руки, сложенные на столе. — Мой отец довольно известный профессор физики и математики в престижном столичном ВУЗе. Я третий ребенок в семье, поздний и не очень желанный. К своему сожалению, я стал большим разочарованием для отца, так как в отличие от своих братьев, не продолжил семейную традицию и не подался в науку. Физика и математика не то, что никогда меня не привлекали, они мне никогда не давались. Отец часто приходил в бешенство, когда видел мои бесплодные попытки справиться с банальным домашним заданием по алгебре или геометрии, — парень хмыкнул. — Он постоянно твердил, что я глупый, бездарный... к тому же рос настоящим громилой. Он часто повторял, что единственное моё предназначение — быть вышибалой в каком-нибудь низкопробном притоне. Когда мне исполнилось пятнадцать, я назло отцу и всему миру занялся бодибилдингом, стал качаться. Как-то раз один наш новый  тренер посоветовал мне одну химическую добавку, с которой мои успехи бы резко улучшились... Я был ещё сопляком, который хотел доказать себе и отцу, что могу чего-то достигнуть… признания, славы... На этой химии, да учитывая мои природные данные, результаты у меня и, правда, стали впечатляющими. Я стал экспериментировать с добавками и спортивным питанием… Однажды после приема очередной такой супер-таблетки, — парень замолчал, — я почувствовал себя плохо, а потом потерял сознание и в пал в кому. Я был в таком состоянии около пяти дней, а когда очнулся, вся правая сторона моего тела была парализована... Я восстанавливался больше полугода... Это чудо, что я выкарабкался... Конечно, говорю теперь как тормоз, но зато жив, — парень улыбнулся. — Всё это время Рома был рядом, помогал, поддерживал, ругался из-за меня с моим батей, которому не терпелось высказать  мне всё, что он думает. Я ему очень благодарен...