Год грифона - Джонс Диана Уинн - Страница 64

— Что же вы мне сразу не сказали? — рявкнула Кверида на Умберто.

Хотя даже она сама понимала, что это несправедливо. Но она всегда терпеть не могла, когда ее заставали врасплох. Она схватила табурет и сунула его Денчу:

— Отнесите его обратно в буфет! Если у этого человека не хватает магии даже на то, чтобы самостоятельно выбраться из табурета, пусть постоит еще!

Потом быстро, но с достоинством пошла навстречу Лютеру и Титу. Она прекрасно помнила, что эти двое ненавидят друг друга еще со времен последней битвы последнего тура, и их срочно надо развести.

В это время к обоим монархам вернулись их люди, посланные расспросить студентов, и зашептали что-то им на ухо. Тит с Лютером оба недоверчиво взглянули на небо, потом снова уставились друг на друга. Очевидно, обоим сообщили, что Клавдия и Лукин улетели на Луну, и ни тот, ни другой этому не поверили.

Кверида тоже взглянула на небо, почти без надежды. Небо было сумрачное, по нему ползли тускло-серые облака. Явно собирался дождь. Кверида тяжело вздохнула. Снова потекут крыши, и вдобавок придется пригласить императора с королем в зал совета, а там — дохлые мыши… Нет-нет, этого допустить нельзя!

— Не могли бы вы задержать дождь? — спросила она у Перри: он был единственный, кто осмелился пересечь двор вместе с ней.

— Э-э, я попытаюсь… — протянул Перри все с тем же застенчивым видом, который так ее злил.

Он склонил голову набок и внезапно совершенно переменился. Он вскинул голову с шоколадно-коричневым хохолком, расправил крылья, расставил лапы и задергал хвостом. Казалось, он сделался вдвое больше.

— Стойте! — воскликнул он. — Замрите на месте!

Он говорил так властно, что Кверида послушалась. Она застыла как вкопанная и, поскольку Перри уставился в небо, тоже посмотрела наверх. И услышала звук, который Перри уловил несколькими секундами раньше. Это был отдаленный завывающий рев, который стремительно приближался. Пока Кверида гадала, откуда он исходит, облака над надвратной башней вскипели белизной, и из них вынырнул огромный пламенеющий шар. Рев превратился в нестерпимый грохот. Пылающий шар несся, казалось, прямо на Квериду, озаряя башни, двор и всех, кто был во дворе, жутковатым желто-белесым светом, точно маленькое солнце. Кверида едва успела подумать: «Он летит прямо в меня!», как шар приземлился во дворе возле статуи волшебника Поликанта с оглушительным громом, но в то же время легко, точно перышко. Все пошатнулись от порыва ветра. Волшебник Поликант и тот покачнулся на своем пьедестале, а Квериду отшвырнуло бы назад, если бы Перри не подскочил и не перехватил ее. Мостовая под шаром задымилась, дым окутал шар, так что тот сделался похож на солнце, затянутое грозовой тучей. Камни поплавились, и запахло раскаленной лавой.

Затем воцарилась оглушительная тишина. Кверида полулежала, прислонясь к теплым, жестким перьям Перри, и смотрела, как шар из огненно-оранжевого становится просто желтым, а из желтого — почти белоснежным. Белизна задымилась и принялась спиралями растекаться прочь: воздушные стихии с Красной планеты, которые не испарились при входе в атмосферу, разлетались в разные стороны, торопясь повидать голубой мир. Туманно-голубая внутренняя оболочка шара распалась наружу, точно апельсиновая кожура, и внутри обнаружились два мокрых, запыхавшихся грифона, один потный гном и шесть человек, один… вернее, одна из которых держала в руках ком земли. Все, кроме Коркорана, были бледные и усталые, потому что на обратном пути им пришлось пустить в ход все свои магические способности, чтобы остаться в живых.

Кит тоже дрожал от усталости, но он все-таки уделил часть оставшихся у него сил на то, чтобы привести в чувство Коркорана. Потом он рухнул рядом с Эльдой на приятный прохладный камень, который сделался гладким, как полированный мрамор, потому что сперва расплавился, а когда разлетающиеся стихии забрали с собой излишки тепла, снова застыл.

Коркоран с трудом поднялся на ноги. Было видно, как ему плохо. Лицо у него пожелтело и опухло от пережитых ужасов, глаза блуждали. Обычно пышные золотистые волосы висели мокрыми слипшимися прядями. Белый галстук превратился в серую тряпку. Увидев Квериду, которая встала и направилась к нему, Коркоран застонал. До сих пор он еще надеялся, что все пережитое было дурным сном и вот настало пробуждение. Но теперь он понял, что кошмар продолжается и худшее еще впереди.

Перри тоже подошел поближе.

— Вы как, в порядке?

— Ничего, переживу, — устало прохрипел Кит.

Эльда же поняла, что Перри обращается в первую очередь к ней.

— Раз все живы, значит, все прекрасно! — ответила она.

Она заметила, что сейчас Перри вовсе не выглядит скромным и застенчивым. Интересно, с чего бы это? Она подумала, что ему куда больше идет быть ростом с Кита и что поднятый хохолок и пронзительный, прямой взгляд тоже ему к лицу. Это гораздо больше походило на то, как, по ее представлениям, должен был выглядеть Перри на самом деле. Хотя на самом деле откуда бы ей знать, как он должен выглядеть? Но в таком виде Перри ей настолько понравился, что она весело добавила:

— Я так рада, что мы вернулись! Я люблю весь мир!

— Так уж и весь? Не многовато ли? — спросил Перри довольно грустно.

Кверида тем временем решила, что лучшего шанса тихо-мирно избавиться от Коркорана, не беря при этом на себя вину за его деятельность, ей не представится, а потому ухватилась за подвернувшуюся возможность обеими руками. Ведь она сама назначила Коркорана председателем совета. Волшебница прекрасно понимала: многие начнут говорить, будто это показывает, что она слишком стара, чтобы быть ректором. Так что надо ковать железо, пока горячо.

— Что-то вы плохо выглядите, Коркоран, — заявила она.

Коркоран не возражал. Чувствовал он себя еще хуже.

— По-моему, вы перетрудились, — продолжала Кверида к немалому его удивлению. — Не будете ли вы так любезны перенестись в город Челл, на длительный отдых? Скажете волшебнице Бентони, что вы прибыли туда вместо нее и что я прошу ее прибыть сюда, чтобы побеседовать со мной.

Бентони много лет преподавала в университете во времена туров. Конечно, она была не идеальной заменой Коркорану, и к тому же ей наверняка не захочется уезжать из Челла, но никого лучше нее Кверида припомнить не могла. Увидев, как уставился на нее Коркоран, она добавила:

— В Челле вам понравится. Там делают вино. А герцогиня Челлская очень богата. Если вы сумеете ее уговорить, возможно, она даст вам денег на новую лабораторию для лунных исследований.

Коркоран содрогнулся. Полет на Луну — это тошнотворное вращение в хрупком, промерзшем воздушном пузыре, за пределами которого — черная пустота, усеянная россыпью огромных немигающих звезд. Нет, от стремления на Луну Коркоран излечился раз и навсегда! Она казалась такой крохотной, когда они проносились мимо! Теперь он понимал, что, очутившись там, придется стоять на ее макушке, плотно сдвинув ноги, а то, того и гляди, свалишься в пустоту… От одной мысли об этом Коркорану снова захотелось взвыть. С другой стороны, челлские вина он знал очень хорошо.

— Да, вы правы, — согласился Коркоран. — Мне нужен отдых.

Он мог перемещаться не более чем на две мили за раз, а это означало, что в Челл он прибудет только к полуночи. Так что Коркоран решил отправиться прямо сейчас, пока Кверида не передумала и не заставила его разбираться со всей этой солдатней.

— Я передам Бентони ваши слова, — сказал он и переместился.

Его исчезновение прошло почти незаметно — вздох облегчения, который испустила Кверида, и то наделал больше шуму.

Тит оставил своих легионеров и устремился к Клавдии. Клавдия стояла, привалившись к пьедесталу статуи Поликанта, и радовалась тому, что выжила, а еще больше — тому, как легко и привольно ей дышится теперь, когда она избавилась от своей неудачливости. Она увидела Тита, когда тот был уже на полпути к ней, ахнула и побежала ему навстречу. Доспехи Тита громко заскрежетали, когда брат с сестрой встретились и бросились друг другу на шею.