Ш из Б 2 (СИ) - Политов Дмитрий Валерьевич - Страница 41

— Брось, — засмеялся Хромов. — Это ж Дивин, а не мальчик со двора. Он родился в кабине самолета. Даст бог, мы на днях его сотый боевой вылет отметим.

— Ладно, — прищурился подполковник. — Будем считать, что в одиночной схватке вы нас сделали. Что ж, посмотрим завтра, как групповой поединок пройдет.

— Посмотрим, посмотрим! — довольно улыбнулся Хромов.

— Только, чур, уговор: чудо-аса своего на земле оставляешь.

— Хочешь уравнять шансы? — не удержался от язвительной подколки Хромов. — Добро, так и сделаем.

На следующее утро штурмовики вылетели на полигон и встали над ним в привычный круг, отыгрывая штурмовку наземной цели. «Яки» прикрытия заняли позицию над ними. Через пару минут на них свалилась четверка истребителей, изображавших немцев. Они умело завязали бой с защищающимися, буквально связали их по рукам и ногам, оттеснили в сторону от «илов».

Штурмовики остались одни, но все равно продолжали заходить на цель, поливая ее пулеметно-пушечным огнем. И тут на них ринулась не четверка, как было условлено по первоначальному плану, а восьмерка «яков».

— Ты что творишь?! — вызверился Хромов, предвкушавший очередную победу своих летчиков. Но его коллега-истребитель лишь довольно ухмыльнулся:

— На войне, как на войне. Ты ведь с фрицами заранее не договоришься, верно?

Но «ильюшины» не дрогнули. Четверо продолжили штурмовку, а пара вдруг рванула навстречу атакующим в лобовую. Те от неожиданности рассыпались в разные стороны.

— Правильно, — веселился Хромов, — так их, хлопцы, бей жуликов!

Правда, это был последний успех штурмовиков. Уже через несколько секунд пилоты «яков» сориентировались, разобрали цели и зажали каждый «ил» в огненные клещи. А ведущий «маленьких» вообще поразил всех, когда сначала сделал лихую горку, а потом крутанул самолет и завис ненадолго над кабиной машины Прорвы вверх ногами.

— Твою мать! — раздался испуганный возглас Рыжкова в эфире. Его Ил-2 вдруг резко шарахнулся в сторону, едва не сорвавшись в штопор.

— Долгов, отставить! — грозно рыкнул командир полка истребителей. — Немедленно прекратить!

После окончания учений собрались все вместе — и штурмовики, и истребители, — чтобы обменяться впечатлениями, услышать мнения условных противников, попытаться понять смысл их действий на каждом этапе. Говорили долго. Практически у каждого нашлось, что сказать, чем поделиться. Заодно познакомились друг с дружкой накоротке.

Развеселил всех Прорва. Найдя того летчика, что висел у него над головой, он сначала долго ругался, а потом неожиданно схватил его и крепко обнял.

— Спасибо, браток, за науку! Честно признаюсь, как увидал тебя над кабиной, чуть не обосрался!

От громового хохота содрогнулся, казалось, даже вековой дуб, величаво возвышавшийся посреди рощи, в которой проходило собрание.

— Чего ржете, как жеребцы? — искренне недоумевал Рыжков, оглядываясь по сторонам. — Это хорошо, что свой так сделал, а если бы фриц, да в настоящем бою? Нет, лучше уж сейчас прививкой от мокрых штанов обзавестись.

— Уй— уйди, уйди, зараза! — плачущим голосом попросил Хромов, вытирая слезы и пытаясь разогнуться.

После того, как все угомонились, командиры подвели итоги учений. Дивину было интересно, совпадут ли выводы, сделанные им по ходу учебного поединка, с тем, на что предложат обратить внимание его товарищам. Совпали практически во всем.

Главное, что поняли для себя летчики-штурмовики — это то, что воевать с «мессерами» и «фоккерами» можно и нужно даже в одиночку, без прикрытия. Но, вот беда, вести подобный бой способны лишь хорошо обученные, слетанные группы. А это означало, что прежде всего требовалось подтянуть технику пилотирования. И не только у вновь прибывшего в полк молодняка, но также и у кое-кого из «старичков», что задрали нос и возомнили о себе излишне много. В этом смысле, учения пришлись как нельзя кстати.

Глава 18

Григорий внимательно наблюдал за начальником штаба и размышлял, когда же тот умудряется поспать? И спит ли вообще? В самом деле, Зотов каждый день провожает и встречает экипажи, возится с кипой всевозможных журналов, что надлежит заполнить самым аккуратнейшим образом, ломает глаза о груды донесений, приказов, готовит боевые задания... Да много всего делает, не перечесть. Вот и сейчас Алексей Алексеевич что-то помечает в журнале боевых действий полка, недовольно хмурит брови, не глядя тянет из пачки очередную папиросу и жадно затягивается, сверля стену землянки отсутствующим взглядом. Оперативный дежурный молча следит за его действиями из-за спины, но под горячую руку благоразумно не лезет.

— О, Дивин, ты уже здесь? — Батя неожиданно вышел из своего закутка в сопровождении не кого-нибудь, а самого комдива. В руках у Чижова был стакан с чаем. — Я и не слышал, как ты пришел.

Экспат торопливо вскочил со скамьи, бодро отрапортовал о прибытии и принялся поедать командиров преданным взглядом. Не то, чтобы испугался, просто субординация есть субординация — уважение к начальникам в Империи закладывалось сызмальства.

— Вы только гляньте на него, — засмеялся Хромов. — Прям образцовый служака. Как там у Петра Первого в одном из указов было? — майор на секунду задумался, а потом с выражением продекламировал: «Подчиненный перед лицом начальства должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать лицо вышестоящее».

Командир дивизии усмехнулся, но промолчал, медленно помешивая ложечкой сахар в стакане. Подполковник с непонятным интересом рассматривал Григория и тот немного заволновался. Как-то не радуют подобные вызовы на ковер, слишком высока вероятность того, что по их итогам тебе предложат совершить какое-нибудь геройство. Причем из разряда тех, что могут гарантированно обеспечить исполнителю самую высокую награду, но с печальной пометкой в указе: «Посмертно».

— Не вибрируй раньше времени, — угадал его тревогу Батя. — Леонид Алексеевич приказал тебя вызвать для консультации. Ты ведь у нас известный теоретик, на всякие выдумки горазд, верно? Вот и подскажи нам, как разобраться с одной проблемой.

— Скажете тоже, — смутился лейтенант. — Я ведь в стратегии и тактике постольку-поскольку.

— Не кокетничай, — поморщился комдив,— не идет. Присаживайся и слушай. Карту!.. — Чижов отставил в сторону стакан с недопитым чаем и разгладил гармошку аккуратно склеенных листов. — Смотри, вот наши аэродромы. А вот места, где за последние несколько дней гитлеровские охотники подкараулили и сожгли восемь самолетов из соседнего полка. Потом они переключились на другой полк и за два дня смахнули в нем пять машин. Вы на очереди следующие. Если дело пойдет так и дальше, то скоро от дивизии останутся рожки да ножки. Некому будет на задания вылетать. Смекаешь?

— По шаблону соседи действуют, — печально вздохнул экспат. В принципе, ничего особо заковыристого в ситуации не наблюдалось, просто сказывалась не слишком высокая выучка советских летчиков. — Летают по одним и тем же маршрутам. А немец — он не дурак — просек это дело и стал подстерегать «илы» на подходе к дому.

— Так-так, — кивнул Чижов. — Что можно сделать?

Григорий задумался. Почесал щеку, негромко кашлянул в кулак, а потом решительно сказал:

— Надо в радиусе десяти-пятнадцати километров от аэродромов создать систему контрольно-пропускных пунктов. И каждый день менять маршрут возврата с обязательным пролетом над заранее выбранным на этот день. При этом, установить систему опознавательных знаков «Я-свой». Таким образом мы заранее будем знать о приближении немцев и сможем поднять на перехват «маленьких».

— А еще им сложнее станет отыскать наши штурмовики, — подхватил Хромов. — Молодчага!

— Толково придумано, — уважительно качнул головой комдив. — Это все?

— Нет, — усмехнулся лейтенант. — Хорошо бы еще построить несколько ложных аэродромов и обязать летчиков при возвращении с задания имитировать посадку на них. Ну и спектакли отыгрывать в это время на земле — огни зажигать, посадочные сигналы раскладывать и прочую лабуду.