Пиппа ищет неприятностей - Нарватова Светлана "Упсссс" - Страница 12

– Я по статусу старше!

– А, ну если только по статусу, – мальчишка передал тарелку с едой Ровняле и потянулся за моей. Ну правильно, между мной и Псом выбор очевиден.

– Ой, про статус я не подумал совсем. Вы кушайте, кушайте, дяденька Дикий. Нельзя вам голодному. У вас у голодного статус какой-то особенно старый и сердитый, – протянул мне тарелку паршивец. – Клык, а ты что, есть не будешь?

– Тык я… – варвар, наверное, хотел сказать, что еще не всем наложено, но вдруг вспомнил, что он теперь не младший, и протянул свою расписную миску. Получив порцию, довольный, сел к огню.

Пёс, в отличие от Клыка, источал возмущение. Он поднялся и молча сунул свою тарелку в руки Фильки. Тот наложил с верхом, сделал шаг, чтобы отдать, но запнулся (обо что, интересно?) и вывалил содержимое прямо на… большую часть на землю, Пёс успел отскочить, только на сапоги попало немного.

– Ой, дяденька Пёс, я нечаянно, я совсем нечаянно. Я всё сейчас уберу и помою и в чистое вам положу! – принялся извиняться мальчишка так, что даже я поверил.

А вот Ровняла – нет. Он злорадно ухмыльнулся в усы, поглядывая на сценку из-под бровей.

Пипка быстро сгреб кашу половником обратно тарелку и прежде, чем огорошенный ситуацией Пёс успел что-то сказать, помчался в сторону реки. Потом встал как вкопанный.

– Дяденька Ровняла, у вас случаем мерёжки не найдется? Что даром каше пропадать? Авось рыбы к утру наловим.

– Мой мерожа есть! – отставил свою тарелку Клык и пошел искать снасти в вещах.

Лицо Пса, до которого стало доходить, что он не просто без еды, он надолго без еды, кривилось от эмоций, а пальцы сжимались-разжимались, будто он представлял себе в них мальчишку.

Выхватив снасть у варвара и крикнув Псу: «Я быстро!», Филька умчался к воде.

– Так! Где его вещи? Я сейчас его посуду возьму! – Пёс качнулся в сторону повозки, где лежала котомка парня.

– Пёс, при всём сочувствии, в чужих вещах ты копаться не будешь, – предупредил я.

– Да идите вы! – рявкнул он и сделал пару шагов.

Бревно подо мной качнулось, и как по команде поднялись Пончик и Гроза – с верным луком. Со стороны могло показаться, что они поддерживают моё распоряжение. Но я-то понимал, что это всего лишь следствие правильной расстановки приоритетов со стороны поганца-пацана.

Пёс поморщился, но вернулся к костру, зачерпнул кружкой ягодный напиток и стал цедить его мелкими глотками.

Я уже почти справился со своей порцией, когда из сгустившего сумрака появился Пипка.

– Вот, дяденька Пёс, видите, я – мигом, – сыпал он словами, положил в чистую (я надеюсь) тарелку варева и протянул наемнику.

Тот на всякий случай отскочил, но неприятностей не последовало, и он смог нормально поесть.

Раскидав добавки (а каша с грибами и травами получилась неожиданно вкусной), пацан сходил за своей тарелкой и втиснулся между мной и Ровнялой.

Словно ветерок коснулся моей щеки, и по плечу щекотно мазнула хвостом Филькина зверюга. Полубелка, полухорёк требовательно застрекотал.

– Кис-кис, – своим грубым басом позвал его Пончик и протянул в нашу сторону свой тазик с остатками каши на дне.

Зверек чирикнул мне на ухо и рванул по головам (в прямом смысле) к вожделенной еде. Видимо, при его размерах, разницу в росте человеческих существ он не замечал. Шорёк устроился на плече у великана и просительно, судя по интонациям, заверещал.

– Ешь! – показал ему на тазик с кашей Пончик.

– Вы, дяденька, ему на ложке дайте. Этот предатель испачкаться боится, – пояснил с набитым ртом пацан.

Пончик недоверчиво зачерпнул варево ложкой и протянул к плечу. Рыжий звереныш аккуратно зачерпнул лапкой несколько зернышек и шустро их проглотил.

– Ух ты! – восхитился Пончик как ребенок. Своим мощным басом. Зверек сиганул на голову Ровняле, тот зашипел, и хвостатый соскочил обратно на плечо к гиганту. – На! – тот снова протянул ложку.

– Ты же говорил, он только насекомыми, жабами и змейками питается, – ткнул я пацана.

– Ну так когда его не кормят, что ему остается? – пожал плечами Филька, даже не думая смущаться.

Остальная часть ужина прошла без происшествий. Сытые мужики подобрели, даже Пёс утихомирился. Гроза, возможно, тоже подобрел, но этого никто не заметил. Он как-то неуловимо исчез, потом появился со стороны речки с чистой тарелкой и, устроившись в одеяле под своим деревом, задремал. Или сделал вид.

Сгрузив на Пипку обязанности по мытью посуды (никто его за язык не тянул, когда он себя в слуги предлагал), воины неспешно попивали ягодный напиток и говорили за жизнь. Вскоре, гремя котелком с тарелками, вернулся Пипка.

– А правду говорят, что возле столицы нечисти много? – усаживаясь рядом со мной, простодушно поинтересовался Филька.

Глава 11. Пиппа

Мыть посуду в холодной реке было неприятно, но неизбежно. Приходилось соответствовать заявленной роли. Уже давно мне не доводилось опускаться до грязной работы, но то, что ты однажды научился делать руками, остаётся с тобой навсегда. А в детстве мне и посуду приходилось мыть, и полы драить, и сортиры вычищать. Поэтому руки работали сами по себе, а голова – сама по себе.

Что сказать? Я ожидала худшего. Гораздо. У меня в отряде оказалось целых двое сторонников. И двое противников. На моей стороне командир и маг. Этого уже немало. Но и не много – в такой разношерстной компании, где каждый сам за себя. Нужно перетянуть на свою сторону Пончика, и перевес будет на моей стороне. Власть, магия, сила. М? По-моему, звучит оптимистично.

Одно мне не давало покоя: слова тетушки Магды о нечисти возле столицы. Мэтр больше всего не любил три темы: столицы, нечисти и своей молодости. Я понимала, что все три темы были как-то связаны между собой. Скорее всего, нечисть в столице лишила его родных. Во всяком случае, я иногда замечала, как печально он смотрит в свой медальон. Мне он его никогда не показывал и не рассказывал, кто там изображен. Думаю, ему было очень больно говорить об этом человеке. Так же, как о своей юности, столице и нечисти.

Так я это к чему? К тому, что от учителя я информацией не обладала. Даже если он что-то знал, со мною не делился. А я предпочитала знать, чего ожидать. И к чему готовиться.

Поэтому, пользуясь благодушным настроением сытых мужчин, я устроилась на своё ужинное место и поинтересовалась:

– А правду говорят, что возле столицы нечисти много?

– Что, страшно? – едко поинтересовался Пёс.

– Конечно, страшно. Отчего ж нестрашно-то? Все, у кого есть мозги, боятся нечисти. Дяденька Пончик, вот вы боитесь нечисти? Что она вас загрызёт?

– Меня трудно загрызть, – своим басом заметил громила.

– Это понятно, – согласилась я. – Ну а если много нечисти нападёт?

– Если много нечисти, то могут загрызть, – кивнул он.

– Видите, дяденька Пёс, даже такого большого и сильного воина, как дяденька Пончик, нечисть может загрызть. Что же говорить про маленького слабенького меня?

– Так возвращайся, возвращайся. Много там нечисти, – глядя мне в глаза через костёр, стал убеждать старый воин. – Не только нечисти, но и разбойников-душегубцев. Возвращайся, пока не поздно!

– Так вы, дяденька Ровняла, это обо мне беспокоитесь? Вы обо мне не беспокойтесь. Если мне на роду Защитницей положено погибнуть в когтях нешьесса, так от судьбы-то не уйдешь.

– Если ты так покорно принимаешь судьбу, что же не остался в поместье своей хозяйки? – насмешливо полюбопытствовал Дикий.

– Дяденька Дикий, так хозяйка Эллис – она же не нешьесс, – пояснила я. – И когтей у нее нет. И даже зубы не все на месте. Хозяин, он, знаете, как подпивал, так горяч был на руку. Меня вот тоже палкой по спине отходил, что на письма воду пролил. А я, дяденька, аккуратный. Почти. Обычно. А тут Шорька разыгрался, – вдохновенно врала я, подводя к очень важному для меня моменту. – Прыгнул да и уронил вазу с цветами. Их я как раз для хозяйки принес. Так и цветы помялись, и письма промокли. И ваза разбилась. А ваза-то в доме уже лет сто стоит, а то и двести. Выбросили бы давно да новую уже купили. Вот почему, дяденька Дикий, богатые люди такие жадные? – я изобразила жалобное выражение на лице.