Украду твое счастье (СИ) - Блио Элен - Страница 39

- Матвей, я не знал о том, что ты есть. Но это меня не оправдывает. Я должен был узнать. Тогда бы я сразу забрал вас к себе. Но так получилось, что я…

В этом было трудно признаться, но я напомнил себе, что стараюсь не лгать Ярославе. Дети чувствуют ложь. Как-то интуитивно, словно кожей, но чувствуют. Всегда безошибочно.

Вы можете обманывать их, рассказывая, как вы их любите. И может даже они будут делать вид, что верить вашим славам. А может быть и будут верить. Но внутри у них все равно будет закручиваться пружинка недоверия. Закручиваться в ожидании взрыва.

Так что им лучше только правду. Для психики полезно.

- Так получилось, что я поверил одному нехорошему человеку. Этот человек был моим лучшим другом.

- Так не бывает.

- Как?

- Нехорошие не могут быть друзьями.

Устами младенца!

Эх… парень! Если бы пять лет назад я был бы таким мудрым, как ты сейчас!

- Ты прав. Но я тогда не знал, что он нехороший. Он обвинял твою маму в том, что она… В общем, он сказал, что она любит его, а не меня. И уедет с ним.

- И ты поверил?

Прости, сынок, я и сам в себе разочарован, не добавляй…

- Он был моим лучшим другом. Я поверил. И… бросил твою маму. И не знал, что появился ты.

- А когда узнал?

Аллилуйя! Ликуйте Ангелы! Он произнес фразу и это уже хорошо!

- Когда увидел вас в парке. Когда ты назвал ее Витаминкой.

- И ты сразу понял, что я твой сын?

Опускаю голову. Именно что – сразу! Он ведь просто как на ксероксе сделанный! Моя личная лучшая копия.

- Сразу, сынок! Я сразу понял, что я твой родной папа.

- Ого! – так, а вот этот голосок мы не ожидали услышать! – значит Матвей мой брат?

Глава 34.

Мою овощи, вытираю, выкладываю на доску. Действую машинально.

Еще мама мне говорила – самые страшные вещи можно пережить если заниматься обыденными вещами.

Просто мыть посуду.

Просто мыть пол.

Просто готовить обед.

Я так, по сути, пережила предательство Егора.

Каждый день беременная готовила тонны еды, причем сама почти не ела. Старалась выбрать что вкуснее и дешевле. Например – пироги с капустой, или с картошкой, или с яблоками. Уж чего-чего, а яблок, картошки и капусты в нашем городке было навалом, у всех огороды.

Мама – звезда нашего областного театра – разумеется, сама на огороде не успевала ничего посадить, хотя дача у нас была, но ей все дарили.

Вот так запросто после спектакля не цветы - хотя и цветы были, тоже дачные по большей части - а корзину яблок, например. Иногда просили потом корзину вернуть. Мама, конечно, возвращала. А я пекла пироги. Мука же тоже не слишком дорого стоила…

Когда родила – тут уж самый обыденных вещей стало выше крыши! Убрать квартиру, вымыть пол, по которому так полюбил ползать Матвейка, постирать пеленки и ползунки – на памперсах приходилось экономить. Два в день – на прогулку и на сон. Порой вечером в корзине для белья лежало по двадцать ползунков и колготок.

Зато ни о чем другом не думаешь. Просто стираешь. Одежду и руки почти до крови. Сама, в тазике. Потому что только так получается не думать.

- Тетя Витаминка, о чем ты думаешь?

Эх… все-таки думаю, да, конечно!

Думаю о том какой Егор остолоп! Ну, как можно было так проговориться?

- Думаю о том, как повкуснее вас накормить?

- Здорово! Я голодная! А можно я посмотрю, как там папа и Матвей?

- Милая, ты ведь обещала мне помочь? Сейчас закончим, а потом посмотрим! Твой папа сказал, что вы что-то вкусное еще принесли?

- Да, там пакет в коридоре. И цветы там остались… и машина.

- Разберемся.

Иду в коридор. Да, букет бы нужно поставить в вазу, но такой огромной у меня нет. Надо что-то придумать.

Машина для Матвейки, конечно, шикарная. Но в груди колет – неприятно думать о том, что Егор уже начал «покупать» сына. Несмотря на то, что получаю я сейчас вполне прилично, такую машину позволить себе не могу.

Беру пакет с продуктами, несу на кухню. Ярослава с умным видом стоит за столом и… режет огурцы? Умеет? Мне становится страшно.

Ну что я за кулёма такая! Оставила маленького ребенка на кухне, где на столе острый нож!

- Ярослава, давай лучше я порежу!

- Я умею! Мы вместе с Аминой часто готовим. Амина это наша… домоправительница. Ну… - она внезапно переходит на шепот, - как Фрекен Бок, только добрая! Не домомучительница!

Улыбаюсь – Ярослава очень забавная. Дальше мы вместе режем салат, я внимательно слежу, чтобы она не поранилась.

- Мы купили печенье, мое любимое, и конфеты, разные. Обычно мы шоколадные редко покупаем. Но папа сказал, что ты раньше очень любила шоколад.

Да, любила. Я и папу твоего раньше очень любила.

Спохватываюсь, потому что эти слова едва не произношу вслух.

Любила.

До дрожи, до жгучей боли.

А уж какое у меня было послевкусие от этой любви! Как после горького шоколада с перцем, вроде и сладость была, но во рту жжет…

Мешаю салат, думаю, что бы еще выставить на стол. У нас не так много продуктов, нам с Матвеем много и не надо. Пока «втыкаю» в холодильник, думая, не нарезать ли назло Егору колбаски, Ярослава выходит из кухни.

Ох, не стоило мне давать ей уйти!

Успеваю подумать об этом, пока несусь в комнату.

Ну да, поздно.

- Ого! Значит он мой брат? Матвей мой брат?

Егор поворачивается, приподнимается с коленок – он сидел у ног Матвея. Видит меня.

Я даже извиняться не буду!

Мой сын услышал прекрасную новость благодаря Егору, теперь, благодаря мне, его дочь тоже в курсе! Интересно только, как мы будем выпутываться?

- Ура! У меня есть брат!

Честно, я примерно чего-то подобного и ожидала! Ярослава очень открытая, и ей явно понравилась идея иметь брата.

Смотрю на Матвея, он, кажется, не реагирует ни на что. Ни на то, что Егор стоит перед ним, ни на то, что Ярослава бросается к нему в «обнимашки».

А, нет, реагирует!

- Если ты моя сестра, значит, мы теперь будем жить вместе? Будем играть? А локомотив тот будем запускать? А на машине большой дашь покататься?

Они начинают перечислять все игры, и игрушки, которые будут делить. И, кажется, информация о том, что Егор отец Матвея уже не воспринимается сыном так болезненно.

- А жить мы теперь вместе будем, да?

Этот вопрос Ярославы буквально сбивает с ног.

Жить вместе? Почему? Я не хочу!

Я на это не подписывалась! И вообще…

Я замуж выхожу! За другого!

Пусть не по-настоящему, но… Стенину об этом знать совсем не обязательно!

Поворачиваюсь, чтобы уйти на кухню, но…

- Тетя Витаминка, а ты будешь моей мамой? Пожалуйста!

Чувствую, как эмоции дают разгон. Подкатывает горячий ком к горлу. И глаза начинают чесаться, потому что им уже больно плакать.

Сколько выплакано мной за те несколько дней, что прошли после встречи в парке?

Сколько выплакано за пять лет?

Не хочу больше плакать! Никогда! Не хочу!

Почему я не такая сильная как мама? Хотя… мама рассказывала, что она тоже плакала. Много плакала.

- Это сильнее тебя иногда, моя девочка. Иногда это нам нужно. Но… не стоит строить свою жизнь вокруг этих слез!

Иду на кухню, ничего не вижу, пелена перед глазами.

Только чувствую сильные руки, прижимающие меня к себе.

- Витаминка, - голос, такой низкий, хриплый, такой…родной. Я помню этот тембр его голоса очень хорошо, он всегда был таким после близости, или во время, когда он прижимал меня к себе, ласкал…

Может, к черту всю мою гордость, самолюбие, обиду, злость? Может, просто сказать ему «да» и услышать этот голос еще раз? И почувствовать...?

- Виталина, прости…Я даже представить не мог, что все вот так повернется. Прости…

Он поворачивает меня к себе – я как безвольная кукла. Не могу сопротивляться. Просто смотрю на него понимая, что по щекам слезы катятся!

- Милая моя, родная, любимая! Прости меня! Обещаю, я сделаю все, чтобы ты никогда больше не плакала…