Пятнадцать ножевых 3 (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 31

— Здравствуй, — сказала Аня. — Не выгонишь? Я тут с девчонками неподалеку гуляла, и решила зайти, смотрю, машина у подъезда, значит, дома.

Ага, совершенно случайно рядом проходила. Я почти поверил. Да тут на одну прическу и боевой раскрас не меньше двух часов потрачено. Но выглядит моя гостья эффектно — и платье легкое подчеркивает изгибы фигуры, и то, что просвечивает сквозь ткань, будоражит воображение. Такую грудь прятать от человечества — вообще страшный грех. Но девушка, судя по декольте, почти праведница. Вроде все в пределах социалистической морали, но вот при малейшем движении эдакое волнующее колыхание... И сумочка в тон платью. В отсутствии вкуса Аню упрекнуть трудно. Мне — так точно нравится.

— Проходи, раз решила посетить меня.

— А ты почему взъерошенный такой? — спросила Аня. — Расческу потерял?

— Спал после дежурства. Только проснулся. Умыться успел, а привести в порядок волосы — уже нет.

— Я руки помою? — задала риторический вопрос Аня. — Чаем угощать будешь?

Эй, чего командуешь? Впрочем, чайник я поставил. А то невежливо как-то: девушка пришла, якобы случайно проходя мимо, не в койку же ее сразу тащить.

— Я на кухне, кота кормлю! — крикнул я, когда хлопнула дверь ванной.

— Ага, этот процесс может быть бесконечным, — улыбнулась Аня, глядя на урчащего от удовольствия Кузьму, с чавканьем поглощающего мойву.

— Тебе сахар нужен?

— Белая смерть. Но если чай грузинский, то да. Не томи уже, давай журнальчик, — попросила моя гостья. — Сил нет терпеть!

— Да там текст небольшой, я просмотрел днем. Сейчас, — и я пошел в спальню.

— Ты читаешь на английском? — крикнула мне вслед Аня.

— А как же. Я разносторонне развит, — заявил я. — Вот, слушай: «Бай диспэа, ол атемпс ту ресурект зы паст лайк зы эфорт...».

— Кто-нибудь говорил, что у тебя ужасное произношение? — спросила Аня тоном надменной училки, которую судьба забросила инспектировать ПТУ для умственно отсталых.

— Нет, но я и так знаю, — ответил я. — У нас была обычная школа в провинции и учителей иностранного постоянно не хватало. В какой-то момент нам преподавала язык географичка. Так что я — талантливый самоучка. А ты?

— А я постигала науки с углубленным английским и французским. Родилась, как говорится, с серебряной ложкой во рту. Папа с мамой души не чают в родной кровинушке и вообще. Поэтому словарь под редакцией Владимира Карловича Мюллера у меня есть, но я им практически не пользуюсь.

— Стоп, а как ты стала учиться на литературоведа?

— Если дедушка учился вместе с Пименовым, то судьба твоя — литинститут.

— Это кто? Я ужасно однобоко образован, извини.

— Наш ректор. Очень интересный дедуля.

— Не читал.

— Никто не читал. Какие-то театральные мемуары написал сто лет назад.

— А потом, после института?

— Даже не думала, — легкомысленно махнула рукой Аня. — Устроят в какое-нибудь издательство, лучше международное, «Прогресс», к примеру. Или «Мир». Буду ходить туда и что-то делать. Рано еще об этом думать. Но ты лучше удовлетвори мое женское любопытство. Кто была эта фурия, которая пыталась поцарапать тебя до смерти? Бывшая, да?

— Она самая, — вздохнул я. — Не знаю, что на нее нашло. Обычно она спокойная и даже тихая. Это влияние Меркурия. Или Марса.

— Меркурий во втором доме... луна ушла... Я тоже люблю эту книгу, — вдруг очень серьезно сказала Аня. — Какие у тебя планы на сегодня?

— Пока никаких, — признался я. — Не думал об этом.

Тут как назло зазвонил телефон и прервал мои мысли о том, как лучше провести этот летний вечер. Сначала я подумал, что ошибись номером, потому что какая-то девушка попросила позвать Аню. Только спустя пару секунд я сообразил, что не один дома, и передал трубку гостье. Она послушала, спросила только: «Давно?», поблагодарила — и всё. Тут же набрала номер и сообщила маме, что вот сию секунду вышла из ванной и они с Варей будут играть в «Эрудита».

Я всё больше убеждался в случайности нашей встречи. Мне такой подход с конспирацией понравился, это говорит об умелом планировании и учете возможных препятствий. Но вместе с тем несколько тревожит стратегия, когда меня не спрашивают, а согласен ли я играть в эту игру. Пожалуй, сегодня я лучше притворюсь умным и промолчу.

Вот какая сволочь решила, что приходить и трезвонить в дверной звонок с утра пораньше — хорошая идея? Если что, мне досталась классическая «сова», и спозаранку меня лучше не тревожить. Но звонил кто-то настойчивый. Снова мелькнула мысль о затопленных соседях — это в нее сублимировались вчерашние забавы во время совместных водных процедур.

— Кто там? — Аня высунула руку из-под одеяла, попыталась схватить меня.

— Спи. Небось, Оксане Гавриловне неймется.

— Я не ем вуайеризм.

— Помню. Спи.

Я натянул шорты, валявшиеся возле кровати, и побрел узнавать, что это за гад решил испортить мне день. Только в двери я оглянулся и оценил аппетитно выглядывающий из-под простыни кусочек тыла моей подруги. Наверное, надо побыстрее вернуться.

Даже если бы мне дали сто попыток угадать, кто там за дверью, я бы все равно проиграл. Вот кого встретить не думал, так это Вадика Давыдова — неудачливого ухажера Шишкиной. Нет, на сборах мы нормально общались, он пару раз вспоминал, что благодарен за чудесное спасение, но я считал, что говорить больше не о чем. И адрес мой он не знал. Впрочем, экспериментальным путем я и сам выяснял — это вопрос совсем небольшой суммы и времени.

— Привет, извини, что в такую рань... — начал он.

— Проходи. А что случилось?

Я посмотрел на часы, которые за громкое тиканье выселил в прихожую. И правда, девятый час всего.

— Да я хотел позже, но тут всё закрутилось... Короче, вот, держи. Спасибо за спасение. Давыдовы помнят добро.

Парень полез в пакет из парижского дешевого универмага «Тати» и достал завернутый в оберточную бумагу квадрат. По размеру — виниловая пластинка. Кстати, обычные полиэтиленовые пакеты с ручками продавались по трояку и считались неимоверно модной вещью. А вот такие, из дешманского магазина — и вовсе возносили владельца на невиданные высоты. Меломанами они ценились за то, что конверт пластинки влезал прямо тютелька в тютельку.

— Давай на кухню пройдем, — предложил я, заставив оторвать Вадика взгляд от пары бежевых женских босоножек, в художественном беспорядке стоявших посередине прихожей. — Извини, сам видишь, у меня дама, — и я безо всякого пиетета сдвинул обувь к ее собратьям, но принадлежавшим мне. Слушай, а ты в каком родстве с Денисом Давыдовым?

— Гусаром? Это который... — Вадик возвел глаза доле —

А завтра — чёрт возьми! — как зюзя натянуся,

На тройке ухарской стрелою полечу;

Проспавшись до Твери, в Твери опять напьюся,

И пьяный в Петербург на пьянство прискачу!

— Ага, он. Партизан отечественной.

— В никаком родстве. Просто однофамильцы. Но спасибо за идею, — парень заулыбался. — Буду девушкам рассказывать про своих предков-гусаров.

Я положил пластинку на кухонный стол и развернул бумагу. Ого, запечатанная, в пластике. Темно-серый, почти черный конверт с надписью «Queen» сверху, концентрическими белыми кругами посередине и красным заголовком «Jazz». И внизу маленькие фигурки голых велосипедисток, едущих справа налево. Четыре, зачем-то посчитал я. Точно все голые? Я поднес конверт к глазам. Точно.

— Крутой подгон, — протянул я. — Наверное, не стоило так тратиться. Бутылки коньяка было бы достаточно.

— Да я Квинов не очень уважаю, — признался Вадик. — А диск мне дядя привез.

— Спасибо, теперь придется покупать вертушку, — улыбнулся я. — А то маг у меня есть, Акай катушечный, а на это еще не раскошелился.

Кстати, хороший проигрыватель стоит рублей семьсот. А пластинки — от тридцатки и ввысь. Вот эта, запечатанная, рублей на восемьдесят потянет. Может, даже стольник. Был я как-то у одного чувака на вызове, меня на ночь к педиатру сунули, там у ребенка температура поднялась. А мамочка куда-то делась, вроде как в командировку. В той квартире этого забугорного винила кабы не тысяча была, вся стена в специальных полках, под потолок. Целое состояние. И молодой парень еще, я запомнил даже, как его зовут. Шумов Семен Андреевич. На барыгу вроде непохож. Откуда хоть деньги берет?