Восхождение Черной Воды - Артемьев Роман Г. - Страница 46

— Синклер?

— Он, безусловно, носитель старой крови, милорд, — откликнулся целитель. — Пока не могу сказать, к какому Священному Дому принадлежал его отец. Признаки слишком слабы.

— Значит, выясним позже, когда он подрастет, — я повернулся к мужчине-хозяину дома. — Я забираю ребенка. Вы не сможете о нём позаботиться должным образом.

— Но, лорд Блэкуотер! — снова влез Пинс. — Церковь первой предъявила права на это дитя!

— Вы представить себе не можете, насколько мало меня волнуют желания Церкви.

— Только прямые родственники могут решать судьбу несовершеннолетнего!

Спорить не хотелось, к тому же, Пинс мне не нравился. Очень уж он гладкий. Плюс те два амбала во дворе намекали, что святоша непрост. Поэтому я проклял его на молчание — ведь нельзя говорить, если нет рта, верно же? Люди дружно дернулись, когда губы священника исчезли прямо на глазах, оставив после себя ровную, гладкую кожу. Женщина еле слышно молилась, её муж обильно потел.

Они заслуживают объяснения. Всё-таки речь идет о их внуке. Которого они приняли — несмотря на то, что он послужил причиной смерти любимой дочери. Они ведь не выгнали её, несмотря на пересуды соседей и просевшую репутацию семьи.

— Если отдать вашего внука Церкви, они отправят его в какой-нибудь монастырь, где он вырастет сумасшедшим фанатиком. Сумасшедшим в прямом смысле — нас, потомков древней крови, требуется воспитывать определенным образом. Безумие будет медленно подтачивать его разум, пока он не сорвется и тогда смерти неизбежны. Оставлять его у вас тоже бессмысленно. Его похитят. Захотят в жертву принести, или попробуют забрать часть способностей, или исследуют, введут в род — причин может быть множество.

Не надеясь на память находящегося на грани шока человека, я менталистикой помогал ему запомнить мои слова. Да, сейчас он их не осознает. Но потом, когда успокоится и придёт в себя, вспомнит и осмыслит. Ну а чтобы ему было легче договориться с совестью и не держать зла, я вытащил из кармана чековую книжку и принялся её заполнять. Кнут и пряник, пряник и кнут…

— Возьмите. Будем считать это выкупом за жизнь родственника.

Кивнув Синклеру, магией подхватил колыбель и покинул дом, не обращая внимания на недоверчиво ощупывавшего нижнюю часть лица Пинса. Теперь следует ожидать неприятностей. Я мало того, что королевского подданного похитил — ребенок не крещен и в бумагах не фигурирует, то есть насчет его юрисдикции можно спорить, если вдруг возникнет желание посутяжничать — так ещё и Церкви дорогу перешел. Это куда серьёзнее.

Плевать. Приз того стоит. Полукровка Священного Дома в определенном смысле ценнее чистокровного младенца, потому что представляет собой чистый лист. Его легко ввести в другой Дом, а потом ритуалами привести энергетику к нужному виду. Не до конца — стать главой ему не светит, однако для побочной ветви вполне подойдёт.

Или другой вариант, к которому я склоняюсь. Выяснить имя отца или хотя бы его Дом, а дальше действовать, исходя из ситуации. В нашем положении было бы неплохо отдать дитя родичам и тем самым получить должников. Влиятельных, способных предоставить воинов и ресурсы в случае гипотетического столкновения с той же Кровавой Яростью. Просто, надежно, эффективно.

Иногда полукровки служили наградой. Сородичи в особых случаях награждали вассалов или оказавших им невероятную услугу магов, отдавая детей на усыновление. Для родов смертных — невероятная удача и везение, гарантия того, что следующее поколение вырастет сильным, обладающим нестандартными полезными качествами. Вариант, неактуальный для Черной Воды, да и сам по себе редкий.

Короче говоря, укутанный в одеяла сопящий комочек плоти стоил испорченных отношений с одной из самых влиятельных организаций Англии.

Занятия с учителями у Мерри проходят в первую половину дня. Теоретически всю вторую половину она свободна, на практике же время уходит на выполнение домашних заданий и обязанности по присмотру за поместьем. Она — старшая женщина Дома; есть ритуалы, которые только она способна провести, и помещения, куда только она может войти. Поэтому занимается сестра не тем, чем хочется, а тем, чем надо. Сейчас она привыкла и в определенной степени смирилась со своим положением. Этап с капризами, соплями и слезами мы прошли, и не скажу, что он доставил мне удовольствие или легко дался.

— Прошу прощения, что вмешиваюсь, Мария, но вынужден прервать ваш урок, — я вошел в переделанную под учебный класс комнату, где мисс Хилл читала очередную мини-лекцию Мерри и Фебе. Пыталась читать. Сложно учить кого-то, когда ученицы постоянно спорят и комментируют услышанное. — Забираю у вас учениц, мне требуется небольшая женская помощь.

— У тебя что-то случилось? — немедленно заблестела глазками Мередит.

— Ничего особенного, просто хочу вас кое с кем познакомить.

— А, у нас гости! — по-своему поняла сестра. — Кого ждём?

— Увидишь. Мисс Хилл?

Девушка с разноцветными, переливающимися от серого к зеленому глазами кивнула, встряхнув отливающей синевой гривой длинных волос.

— Конечно, юный лорд, мы всё равно почти закончили. Следующее занятие по расписанию?

— Да, у нас ничего не изменится.

Распрощавшись с учительницей, мы втроём вошли в мою бывшую спальню, откуда я съехал четыре года назад. Лары по инерции продолжали за ней присматривать, проветривали, вытирали пыль, поэтому ребенка я временно отнес туда. По пути сделал небольшое замечание сестре:

— Мерри, в следующий раз не спрашивай меня, случилось у нас что-то или не случилось. Я хорошо отношусь к Марии и даже, можно сказать, доверяю ей. Просто не стоит постороннему знать о внутренних делах нашей семьи.

— Но я же ничего такого не сказала!

— Дело не в нынешней ситуации. Я предупреждаю, чтобы ты в будущем учитывала.

Сестренка слегка надулась и заложила руки за спину — она всегда так делала, если была чем-то недовольна. Впрочем, всю её нахмуренность смыло, стоило нам войти в комнату. При виде колыбельки женщины оживились, подошли поближе, заглядывая внутрь и засыпая меня вопросами:

— Ой, кто это? Откуда он взялся?

— Господин Майрон, это ведь ребенок кого-то из потомков богов?

— Ты его не украл ведь? Нет?

— Какой милый!

— Ага! Хорошенький!

Дитё ожидаемо проснулось и, немного подумав, предпочло заплакать. Обстановка незнакомая, люди новые, чего ждать, непонятно. Хорошо, вовремя вмешался лар, умело сунув бутылочку с подогретым козьим молоком в открытый ротик. Воцарилась умиленная тишина — дамы с глупыми лицами смотрели на обедающего ребенка.

— Да, Феба, ты права — это ребенок кого-то из несущих кровь Старейших. Его матерью была волшебница из смертных, она умерла. Я забрал мальчика у её родителей.

— То есть кто его отец, ты не знаешь, — сделала логичный вывод Мерри. — Что хочешь с ним сделать? Мы его себе оставим?

— Для начала следует разобраться с его родными из числа наших сородичей. Будет очень плохо, если мы примем его в Дом, а потом нас обвинят в краже наследия. Мы не потянем сейчас войну.

— Хочешь узнать, к какому Священному Дому он принадлежит, — поняла Мерри. — В смысле, его отец принадлежит. Когда устроишь проверку? Мы сегодня не успеем подготовиться.

Я задумчиво сложил пальцы домиком. Появилась недавно вредная привычка, надо бы от неё избавиться. Непроизвольные жесты опытному человеку многое расскажут о наблюдаемом объекте, а за мной уже присматривают внимательно.

Мерри уже семь, восьмой год идёт. Она очень настойчиво просит провести её через первую инициацию и, положа руку на сердце, сестра готова. Конечно, тому жуткому истязанию, через которое проходил я, её подвергать нельзя, но призвать кого-то дружелюбного она сумеет точно. Особенно под присмотром старшего брата. Тем более что спешки нет, ребенок уже у нас, и мы его не вернем, о чем Церковь прекрасно знает.