Попаданец XIX века. Дилогия (СИ) - Леккор Михаил - Страница 108

Для помещика в любом случае будет важно количество. И тут уж, по технологиям будущего, но учитывая примитивизм настоящего, он расстарался и имел в своем пользовании по несколько ферм и на кроликов и на птицу. Ешьте, православные и платите, благо все дешево.

Едва разделался с фермами, пришла другая тягость – выросли огурцы. Нет, сам он, конечно, собирать, а потом солить не стал. Однако побегать по недостатку емкостей, соли, трав всякой пришлось. А ведь, казалось бы, не раз и не два вспоминал и тревожился именно по этому поводу. Ан нет, как пошли плоды в массовом количестве, хоть чего‑то да не хватает.

А там и обозначилась одна важная причина его остановки в поместье.  Один из вечеров, изрядно встревожив самого Макурина, а через него и все крепостное население, прискакал сам Николай I с небольшим количеством людей.

‑ Вот, обещал и арибыл, ‑ ответил он в ответ на тревожный взгляд хозяина, ‑ в Санкт‑Петербурге, слава Богу, все уже в порядке, кого‑то приутихли словами, кого‑то силой, народ и примолк. Главная‑то причина исчезла!

Андрей Игоревич смущенно потупился, а про себя подумал, что зря он так поторопил историю. В России в XIX веке революция не было и не будет, объективных причин точно нет, а субъективных он постарается (хм!) не допускать. Так что только в начале следующего века Россия вздрогнет, но там его уже не будет в живых, как и Настеньки.

‑ Ваше императорское величество! ‑  вслух воскликнул Макурин, ‑ а ведь я только на днесь вспоминал, дескать, огурцы стали солить, государя только нету!

‑ Да? ‑ заинтересовано спросил Николай, ‑ это я вовремя оказался. Посмотрим, давай и огурцы соленые и мастерицу искусную.

Помещик только наклонился. В прошлом году он уж было хотел ее познакомить с императором  и даже говорил с ним поэтому поводу. И Николай, кстати, ничуть не был против. Но вот как‑то не сошлось все. Что же, не Магомет подойдет к горе, так гора к Магомету, когда‑нибудь встретятся.

Поселили Николая с небольшой свитой в гостевых покоях. Андрей Игоревич вначале хотел совсем было поселить на свое место, но Настя отговорила. Гостевые покои были куда просторнее, гости оказались более свободные, хоть по природе, «хоть по девкам», ‑ додумал про себя Макурин. Сам‑то Николай I был морально стоек и жене не изменял. Но вот его слуги и близкие имеют желание побегать по бабам. Да и сами они не против, кто из денег, а то и из‑за детей. Хорошо ведь вспомнить неграмотной крестьянке, что один из ее сыновей от какого‑то графа. Почетно‑то как. А уж если и он вспомнит, то это манна небесная с  небес.

В общем, все оставались в помещичьем доме на своих законных местах – и хозяева,  и гости. Император был не привередлив,  а прочие гости Макурина как‑то и не беспокоили. Император вообще был совсем непривередлив, и его вроде бы по‑настоящему интересовало только местное хозяйство помещика. Попаданец, поначалу думающий, что Николай попросту сбежал из столицы или, не дай Бог, его вообще оттуда выбили, на третий день догадался, что собственная судьба августейшего монарха тут не причем, а идет, наоборот, судьбоносный поиск жизни самого  Андрея Игоревича. Проще говоря, император захотел просмотреть итог поиск его хозяйственной деятельности. С учетом того, что он теперь стал святым, вряд ли бы в случае негатива он далеко рухнул сверху вниз. Но в любом случае, кем бы ты не был, но ссорится с российским императором не стоило, особенно, если ты его поданный. Декабристы в этом отношении были блестящим примером, как не надо себя вести.

Поэтому в последующие дни помещик уже не только жалел своего августейшего гостя, пытаясь его заинтересовать, но и, главным образом, стал показывать свое просторное хозяйство.

Не известно, на каком периоде экскурсии монарху было интересно, но сам Макурин отрабатывал на все сто процентов и даже сам увидел то, что никогда не обращал внимание.

Полномасштабную экскурсию поместья с третьего дня для Николая и Ко он начал, конечно же, с участков ржи. Эта культура в первой половине XIX века для тогдашней России означала все. Это и младенец понимал. Так же, как и наиболее большую массу товарного зерна приносит помещичий участок. Исключений было немного.

У него об этом и спросили, буквально ткнули, потребовав привезти к помещичьей земле. Хорошо хоть не император заговорил, а одним из полузнакомых сановников, Макурин, как специально, позабыл его фамилию.

Впрочем, гостям уже было все равно, так их удивил ответ хозяина.  Помещичьего участка у него не было вообще, а все товарное зерно и помещику из налогов и государству через рынок получают сами крестьяне.

‑ Как это? ‑ обалдел немного седой, но в целом крепкий чиновник, ‑ они что же сами все делают? А потом и решать начнут, что им делать и как сеять в поле – рожь или, скажем, пшеницу какую?

Князь Орлов, – а Макурин наконец‑то знал его, ‑ негодующе поджал губы. Ему, дворянину в каком‑то там поколении, очень коробило возможное равенство с мужиками. И позиция хозяина ему весьма и весьма не нравилась.

Еще полгода назад в таком положении сердце от ужаса стало бы биться через такт. Как же, такой высокий чиновник и против него! Но сейчас по положению у императора он, пожалуй, был ближе. А Орлов известный консерватор и Бог с ним. Ему с ним детей не крестить и бургундское не пить.

‑ Милостивый государь Алексей Федорович, ‑ нарочито вежливо ответил он Орлову, ‑ мне понятна ваша позиция, но становится на нее я не смогу, потому как я считаю низким дворянину стоять во главе крестьян.

‑ М‑гм, ‑ закашлялся Николай то ли поддерживая, то ли отвергая Макурина. А ведь тот ответил сильно. Если бы он сослался на лень, это тоже бы было принято. Но он подчеркнул, что не дворянское это дело руководить крестьянами. Кажется, святой сделал в целом все правильно, но уж очень жестко. Раздерутся еще. Император поспешил разделить спорщиков: ‑ господа, мне видится, что вы оба зашли слишком далеко. Дворяне в рамках своих поместий, имеют возможность сами создавать свои модели. И, если поместье не разваливается, а, наоборот, развивается, то нечего лезть и критиковать хозяина!

Спорщики замолчали, пытаясь понять, на чьей же стороне оказался монарх. Получалось как‑то склизко. С одной стороны, Николай явно не согласился с князем Орловым, но с другой стороны, и Макурину было нечего радоваться, ибо и с ним он никак не соотносился. Вот ведь как!

Впрочем, кажется, он и не стремился подойти к одной стороне. Оба были его ближайшие соратники, и с обоими он не собирался пока расходиться. Помолчав немного и убедившись, что накал спора понизидся, он спокойно спросил:

‑ Скажите, Андрей Игоревич, а теперь, при новом хозяйстве, больше или меньше вы получаете зерна? Вообще, как лучше создавать свою деревню помещику?

Все‑таки молодец наш император, умничка. Сразу зрит в корень. А вот он также ответит:

‑ Ваше императорское величество, страна ваша огромная, с очень разной погодой и географией. Поэтому и единым стилем обо всем и не напишешь. Скажем, например, в черноземной полосе деятельный помещик заработает больше со своей землей на барщине. А вот в нечерноземье, безусловно, надо ставить на оброк. Потом, надо ведь иметь в виду, ‑ он обратился слегка к Орлову, ‑ большинство наших дворян откровенно бестолковы и не могут тянуть никакое поместье.

Князь Орлов напыжился и явно был готов ответить Макурину нелицеприятно. Мол, вот тебе, Цицерон Тамбовский, я тебе как ща дам! Но глянул на своего августейшего монарха, не увидел одобрения и промолчал. Орлов ведь не меньше, чем полновластный барин, еще и, скажем так мягко, вежливый придворный.

‑ И все же, ‑ нетерпеливо повторил вопрос Николай, ‑ вот даже по твоему поместью, как больше?

Что же, коли государь хочет, он ответит правдиво и бескомпромиссно, как и положено своему повелителю:

‑ Ваше императорское величество, если под таким углом, то безусловно при оброке больше. Крестьяне как бы на своей земле. Как бы, потому как земля все равно моя, ‑ пояснил он, ‑ но теперь мужики  мои гораздо старательнее работают, не как раньше кое‑как – помещичью потому как чужая, а свою просто не успевают. Так что, в зависимости от  старательности и умелости мужики получают больше зерна на треть, а то и наполовину. Да вы сами посмотрите, зримо все видно.