Холод в ее глазах (СИ) - Сдобберг Дина - Страница 5

Как никогда не носились ни на одном проекте, ни разу. Но Глеб тоже прав. Как я явлюсь, спустя столько лет и что? Прости, давай сначала? Но следующие три дня меня никак не отпускала горячечная мысль. В результате я набрал Андрея, капитана, что вел дело матери.

— Андрюх, тут дело такое… Ты можешь в суд, вроде как тоже потерпевшая сторона или там свидетель, вызвать мою бывшую жену? — спрашиваю я.

— Типа не ты будешь перед ней тетеревом токовать, а она вроде как сама узнает, что ты и не особо виноват в разводе? — засмеялся Андрей.

— Тут дело не в разводе, а в том, что ему предшествовало. — Говорю ему.

— Мдааа… Ладно, кидай данные и адрес если есть. Должон будешь! — предупреждает меня капитан, даже не подозревая о том, насколько он прав. И о том, что произошло на самом деле тоже.

Глава 3

Роман.

Дни до первого заседания суда тянулись, как тугая резина. Как Алиса отреагировала, проживает ли по прежнему адресу, что изменилось в её жизни за прошедшие годы, я не знал.

— А ты что, ждал, что следак повестку повезёт? — рассмеялся Андрей, когда я спросил его об Алисе. — Этим мы уже не занимаемся.

Чем ближе был назначенный день, тем больше я нервничал, чаще срывался. Приходилось десятки раз напоминать себе, что бизнес, как и спорт, нервов и лишнего волнения не прощает.

Ничто и никогда не заставляло меня так переживать, как предстоящая встреча. Разговоры, точнее споры, с Глебом успокоения мне тоже не приносили. Во мне как будто одновременно существовало два человека, с совершенно разными взглядами и ожиданиями. И друг видимо решил стать дополнительным голосом того, который категорически не допускал и шанса на нормальное разрешение этого вопроса.

— Всё-таки не хочешь оставить Алису в покое? Собираешься ей о себе напомнить? — в очередной раз спорили мы за несколько дней до заседания.

— У неё напоминалка обо мне и так девять лет перед глазами бегает. — Ткнул на очевидное я.

— Ты прям, так уверен, что она родила? — усомнился Глеб.

— Не хотела бы рожать моего ребёнка, не было бы отказа в медкарте. Её мало того, что никто бы тогда не осудил, уверен, врачи и уговаривали, поди, ещё. — Параллельно просматривал документы я. — А раз она сохранила ребёнка, значит, не настолько меня ненавидит, чтобы примирение было совсем невозможным.

— Во-первых, с чего ты взял, что родила? С такими-то проблемами в самом начале? Там говорят волноваться и нервничать нельзя, а тут явно просто волнениями не обошлось. А ты прям, уверен, что выносила и благополучно родила. — Озвучил мысль, которую я усиленно гнал от себя, друг. — Во-вторых, почему ты считаешь, что Алиса не согласилась избавиться от беременности, потому что отец ребёнка ты? По-моему, более вероятная причина, потому что это её ребёнок.

— Ты специально меня добиваешь? — оторвался я от созерцания плана собственного дома. — Я вот тут озабочен, в каких цветах делать ремонт в комнате для ребёнка.

— А я тебя спрашиваю, кто тебя к нему подпустит. Ты то ли на самом деле не понимаешь серьёзности проблемы, то ли слишком в себе самоуверен. — Налил себе воды Глеб и привычно облокотился на край стола. — Вспомни мою маму.

— У твоей мамы был твой батя, своя квартира, и ты уже в школу ходил, а не был беспомощным младенцем. — Откровенно объяснял я свою уверенность. — А теперь, давай поговорим об Алисе. Семьи нет, совсем, никакой. Поддерживать некому, образование незаконченное, работы нет. После выписки из больницы, она вернулась в свой дом в деревне, просто больше некуда. Беременность с осложнениями, это я сейчас говорю, не потому, что жажду, чтоб она по полной отхватила, а просто потому, что с той выпиской из медкарты, без осложнений было не обойтись. Дальше что? Мама-одиночка с новорожденным на руках. Сколько там те пособия? А работу она могла найти только на неполный день и низкооплачиваемую. Опять же, потому что мама-одиночка, и сама сирота. Как бы это сейчас не прозвучало, она за эти десять лет нахлебалась по самое не могу. А я, как минимум, предложу комфортные условия ей и ребёнку. Хотя бы ради ребёнка, но Алиса примет мою помощь.

— Возможно. Но это при условии, что она не замужем. — Глеб помолчал, а потом гораздо тише добавил. — И не сломалась.

— Глеб. Я тебе сейчас морду набью. По дружески. — Ответил я.

Только мысли эти были и у меня самого. Отмахнуться от них было куда сложнее, чем от слов друга. Алиса была красива. Удивительной, невероятной красотой. Я смеялся и называл её Снегурочкой, любовался как снежинкой, упавшей на руку. Вспомнил себя. Много мне понадобилось времени, чтобы решить, что вот эта Льдинка будет моей, во что бы то ни стало? Остановило бы меня наличие у неё ребёнка?

В том-то и дело, что нет. Да и пример Глеба и его бати перед глазами, далеко ходить не надо. И вполне возможно, что пока я тут думаю, какая из комнат больше подойдёт для ребёнка, Алиса готовит обед или ужин для своей семьи. Может уже и новому мужу ребёнка родила. А мой собственный сын или дочка даже не подозревает кто его отец на самом деле.

А возможна и другая, куда более обычная история, повторяющаяся сотни и тысячи раз. Что если я действительно сломал её? Эта дорожка сама ложится под ноги. Безденежье, болезни, ком проблем, которые кажется не кончаются никогда. И обида… Сколько там до первого стакана, второго, бутылки…

Нет, моя Алиска не могла сдаться и спившись пойти по рукам! Только не моя талантливая девочка! Возможно, что именно ребёнок и желание рисовать не дали ей скатиться на дно этой жизни.

В зал суда я собирался, как в ЗАГС, в день нашей росписи. Лёгкая небритость, как она любила, я этого терпеть не мог и предпочитал ходить гладко выбритым. Всю дорогу думал, купить букет или нет.

С одной стороны, Алиску я заваливал букетами, и было бы неплохо напомнить о чём-то ещё, кроме нашего расставания. С другой, припрусь я с цветами в зал суда… И куда я их дену? Смотреться точно странно буду. Особенно если она приедет вдруг с мужем.

В итоге решил просто дождаться конца заседания, и попросить просто поговорить. Не откажет же она мне в простом разговоре? А на заднем сидении ждал появления будущей хозяйки сиреневый футляр. Серьги и кольцо с теми самыми топазами, как и в её серёжках, на которые она ещё до свадьбы полгода копила.

Набор я купил по наитию, в тот день, когда Глеб притащил мне её медкарту. В бардачке ждал приготовленный конверт с наличностью. Я решил, что хорошим поводом для разговора может послужить моё незнание того факта, что у меня оказывается есть ребёнок. Спрошу, почему не подала на алименты, мол, чего одна тянула, когда могла и меня к ответу призвать. Заодно и о её жизни узнаю.

К залу заседаний подходил с громко бьющимся сердцем. Нелегко, оказалось, увидеть ту, перед которой виноват выше головы. Но Алисы не было. Не появилась она и на заседании. На вопрос судьи ответил почему-то обвинитель.

— Макеева Алиса Михайловна, в отношении которой обвиняемый фальсифицировал снимки, что и стало основанием для дальнейших противоправных действий, шантажа, вызвана в суд быть не может. — Мне показалось, что сердце у меня остановилось от этих слов. — По указанному адресу она не проживает, не прописана, дом давно продан. Спустя две недели после развода, Алиса Михайловна пересекла государственную границу, уехав на обучение по гранту в Канаду. Сведений о возвращении на Родину нет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

До конца ненужного мне теперь заседания, я еле досидел. Опрос меня, как потерпевшей стороны ещё и добавил ощущения, что я какой-то неполноценный. Что я мог ответить? Нет, не знал, не догадывался. Да, развелись именно из-за этих фото. Нет, с женой не разговаривал, нет, подлинность фотографий не проверял. Почему? Да потому что мне мама сказала, а я вместо того чтобы включить голову, или хотя бы друга послушать, последние мозги залил вискарём.

Под конец моих ответов даже секретарь суда смотрела на меня с такой, брезгливой жалостью. Уже вечером, по дороге домой я вспомнил, что Алиса что-то там рассказывала про какой-то конкурс по восстановлению какого-то здания в Канаде, но она и словом не обмолвилась о переезде и об обучении в Канаде!