И аз воздам (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 31

Договорившись с попутчицей, что встретятся здесь же поутру, Брехт с Ивашками и прочими Сёмами проследовал домой.

Не ждали, но бросились «прямо из печи всё на стол мечи». После обеда Пётр Христианович обошёл колхозное хозяйство. Артель «Свободный труд» не развалилась. А говорят, только под кнутом русский крестьянин будет работать. Мычали коровы, визжали свиньи, ржали лошади, гавкали собака. Благодать. Воняло навозом так, что слёзы на глаза наворачивались. Было третье мая и жара прямо наступила. И ни ветерка. И все запахи вились вдоль земли. Лепота! Деревня.

Правда, при осмотре детальном, оказалось, что не всё благостно. Сено практически кончилось, как и овёс, кормить коров и лошадей нечем. Интересно, а если бы Брехт не приехал именно сегодня, то чего бы делали християне?

Пётр Христианович шмякнул по загривку председателя артели Осипа и задал ему этот вопрос.

— Ты, что, председатель, решил загубить все начинания?

— Не рассчитали. — Ни грамма раскаяния в глазах голубо-небесных преданных.

— Так издохнет с голода скотина! Столько денег вложено?! А вы как будете жить?

— На всё воля божья.

Ясно, ссуки, не считают это своим, у них вон коровёнки в сараюшках мелкие стоят, сено жуют. Это их коровёнки, а вот эти непонятно чьи. Барские. Ничьи, чего же думать о чужом, о своём думать надо. Сто процентов, корма к себе в сараюшки перетащили. Брехт Тихона с Фролом построил и их спросил, а с овсом что? Лошадей уморить голодом надумали?

— Не рассчитали, уж больно прожорливые твари. Вестимо вон каки здоровые.

— Тихон, я о тебе лучшего мнения был. Ладно, чего уж. Седлай коня и … Двух седлай и езжай к соседу. Найди там управляющего немца Карла Генриховича и попроси его срочно сюда племянника прислать — Иогана Бауэра, ну, который собачек продавал, пусть сюда едет. Найму его на постоянн… На год найму. Фрол, а ты на втором жеребце объезжай соседей, не продаёт ли кто овса и сена, поспрашивай.

А ведь хотел как лучше. Нет, без жёсткой руки немца управляющего ничего не получится. Чёрт с ними с теми деньгами, которые он запросит, сто раз это окупится. Вот сейчас, если бы он не приехал ещё пару дней, то стали бы массово забивать коров и свиней и за копейки мясо продавать, да ещё не факт, что продадут. Весна ведь. Как его хранить? И все тысячи рублей, что потрачены на закупку кормов и животных просто пропадут. И ведь Осип казался разумным человеком. Нельзя осчастливить людей, дав им богатства даром. Не поймут, не оценят. Людей осчастливить можно только из-под палки. Аракчеев был прав, создавая свои военные поселения, только чуть переборщил с муштрой. Или наоборот, воли много дал. Казачьи станицы же благоденствуют. Почему? Там старшина строжайшую дисциплину блюдёт. Это только разговоры про казачью вольницу. Там всё регламентировано. Нужно будет Аракчеева раньше на мысли о военных поселениях навести. Пороть, пороть и пороть и не за грехи, а для профилактики.

Фу, разбушевался. Пётр Христианович сел у полевой кухни на лавочку дух перевести и успокоиться, а то точно по роже кому засветит, половину зубов на волю выпустив. Месяц блин прошёл всего, а страну до ручки довели. У кухни крутились две бабы, варили кашу для детишек, ну хоть это не похерили начинание. Хоть дети с голоду умирать весной не будут.

Зря радовался. Одна из тёток, та самая раненая в задницу соседом непутёвым Серёгина мыла чашки деревянные. Почему не после еды, а перед? Брехт подошёл, посмотрел. В грязной воде, в деревянной кадке, раненая просто ополаскивала тарелки, даже не проходя хотя бы шматком соломы, и ставила их в горку, не переворачивая. Грязная вода с остатками жира, так в чашках и оставалась.

Дай бог терпения. А, дай Джим на счастье лапу мне … Если бы не подбежавший Абрек, Брехт, не сдержавшись, тут же выпорол бы сволочь эту. Это прямой путь к холере. Что, нельзя принести чистой воды, нельзя принести плошку с золой? Как сейчас Пётр Христианович Чацкого понимал. Уехать нужно срочно. Где там этот Саратов? По дороге? Уехать, либо пока он кого не зашиб, либо пока его кондрашка не хватила.

— Матрёна! — заорал граф на всё село, — Василиса!

Нет. Никто не откликнулся.

— Знахарка где? — повернулся граф к Серёгиной. Как там звали её? Да пофиг!

— В лесу. Травки собирают. — И продолжила ополаскивать в грязи чашки.

— Воду поменяй. Чашки перемыть, чтобы блестели, принеси золы и сена. Если узнаю, что ещё раз так вымыла посуду, выгоню из деревни. Ясно? — На людей нельзя орать. Такие угрозы надо произносить тихо, медленно, с полуулыбкой на безмятежном лице.

Не проняло в первую секунду, ну делом же занята женщина, а тут чего-то лопочет немчик. Но потихоньку слова, на нормальном русском языке сказанные, стали до бабы доходить. Она перекрестилась. Взвизгнула и убежала. Теперь проняло.

Пётр Христианович, продолжая играть с огромным Абреком, медленно успокаивался. Нет. Наездами коммунизм в отдельно взятой деревне не построишь. Нужно вырастить новое поколение самому. Ну, да, там Наполеон, а тут Студенцы с сотней жителей. Что перевесит? Первый раз ничего изменить при попаданстве не удалось и опять ничего не получается.

Почему? Ну, Ленин точно ответил. Учёт и контроль. Нельзя иначе. Но ведь контролировать должен тот, кто знает, что контролировать. Памятку Бауэру написать. На каждый чих не наздравствуешься. Правильно армия будет уставами замотивирована. Только чтобы уставы написать нужно время и даже если он сейчас вспомнит все уставы и напишет, пользы это не принесёт. Уставы должны быть написаны кровью, иначе не будут работать.

Событие сорок третье

Существует только один вид дисциплины — абсолютная дисциплина.

Джордж Паттон

Больше всего времени граф Витгенштейн потерял в Москве, нет, не Валериану советы по приведению дорог в надлежащий вид, давая, тут всё просто вышло. Рядом был Константин. Послушал графа, хлопнул того по плечу и поскакал к Салтыкову команды раздавать. Молодец. Проблема организовалась там, где Брехт и не ждал. Не те реалии. Думал, приедет, спросит желающих ехать к чёрту ну кулички. Выбежит две трети полка, а он отберёт тех, кто ростом повыше и у кого кони получше. Встречают всегда по одёжке. Когда к тебе подходят бравые голубые гусары, ростом под сто восемьдесят и за ними на уздечке золочёной красавец конь, то предложение — послужить царю батюшке за приличные деньги, воспринимается гораздо лучше, чем, если с тем же предложением к тебе подойдёт замухрышка в линялом ментике, штопаном доломане и дырявых сапогах, а на старой перетёртой и связанной узлом уздечке за ним древняя кляча плетётся, рысью как-нибудь.

Полковник Мещереков Григорий Иванович нового — старого шефа полка встретил насторожённо. Пётр Христианович попросил Аракчеева отправить в Москву фельдъегеря перед собой, чтобы тот предупредил командира полка, и полковник тот полуэскадрон подготовил к дальнему — дальнему походу за зипунами. Выходит, оповестили, но радости это известие командиру не доставило.

— Тут такое дело, Ваше Превосходительство, 9 мая, в день перенесения мощей святого Николая Чудотворца у нас полковой праздник. Вы же знаете?! Офицеры деньги собрали и Петровский дворец сняли для бала. Лучшие люди города приглашены. Дамы будут. Даже цесаревич Константин Павлович обещал быть. Нельзя ли на одиннадцатое число сей марш перенести.

Брехт глаза прикрыл. Покопался в голове, разрозненные воспоминания Витгенштейна выуживая. И пытаясь понять, что же делать. Сегодня пятое мая. Неделя. Неделя это если поспешать, то вёрст четыреста можно преодолеть. А всего предстоит марш на две с половиной тысячи километров. Месяц в пути. Есть цель. Нужно к коронации, к пятнадцатому сентября, привести горцев в Москву. Чеченцев, кабардинцев, осетин, ингушей или черкесов с дагестанцами — не важно. Хотя план был именно на чеченцев. Дело не в нации. Дело в нефти. В горах есть близко залегающая нефть. А это керосин и керосиновые лампы. А ещё нужно обязательно побывать Брехту в Дербенте. Нет, не на месте былых боёв по павшим товарищам слезу скупую мужскую пустить, Пётр Христианович хотел пригласить в Петербург на свой строящейся часовой завод мастеров из Кубачей. Там оружейники и чеканщики. При часовом заводе создать отдельный цех по производству украшений из серебра и часть умений кубачинских мастеров перенести на производство часов. Красивый корпус не менее важен, чем точный механизм.