И аз воздам (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 11

Брехт тоже быстренько в себя пришёл. Сёме всё одно не уйти и не отбиться, уж точно, от двоих, видимо, хороших воинов. В охрану посла абы кого не пошлют. Офицеры, всяко-разно, не в одной войне успевшие поучаствовать, может из Египта или Испании сюда попали. Да, не суть, Семён вместо того, чтобы отступить к Брехту на эту сторону стола решил погеройствовать, выхватил из-за пояса тесак и встал в оборонительную позицию, хоть догадался спиной к комоду прижаться. Не справится, при всём желании шпаги наглов длиннее и опыта в сто раз больше в обращении с холодным оружием.

Пётр Христианович переложил кортик в левую руку, а правой запулил в отставшего из-за спасения трона второго красномундирника мундир белый графа Палена. Удачно тот опутал охранника, Пётру Христиановичу как раз хватило времени вскочить на стол и пнуть ногой по чернильнице малахитовой, что стояла среди разложенных бумаг и карт, не игральных, географических. Попал так себе — красному чернильница попала в руку и то вскользь, ну, разве мундиру вред причинила, теперь не просто красным стал, а красно-чёрным. Но пока нагл уклонялся от чернильницы Брехт успел со стола на него прыгнуть в прыжке этом, целясь ногой в голову великого британца. Не срослось. Как вообще в современных сапогах можно Джеки Чана из себя изображать. Высокие, на высоких же скользких деревянных каблуках. В результате Брехт промахнулся, по наглу-то попал, только не нагой наотмашь по голове, а задницей по животу противного противника. Хрясь, это вместе на паркет шлёпнулись. Слава богу, что хоть сверху оказался Брехт. Но счастье длилось не долго. Тут же второй англичанин ему эфесом шпаги зарядил по затылку. Кивер сработал, хорошая вещь. Но удар был сильный и Брехт закатился под стол. Туда же сразу и шпагу сунули, опять повезло, всё в тот же кивер удар пришёлся, проколол его насквозь клинок и ещё и Брехта по щеке мазнул, к счастью не лезвием. Ремешок разрезала зато. В это время Сёма атаковал увлёкшихся красномундирников и сунул свой тесак в спину англичанину, не пропорол насквозь, но рану нанёс. Нагл откатился к Петру Христиановичу под стол, где уже и вошёл в него клинок синявинского кортика в пузу на всю длину. Минус один, только как теперь из под стола выползти, с той стороны стулья плотно стоят, а с этой красномундирник тыкает шпагой по очереди то в Семёна, то в Брехта. И если дезертиру можно тесаком отбиваться от англичанина, то Петру Христиановичу лёжа на боку за убитым англичанином в луже, натекающей из него крови, это делать крайне неудобно.

Наконец, бог решил встать на сторону православных против англикан или католиков, и неудачно отскочив от выпада, всё ещё державшегося Семёна, красномундирник подставил ногу под удар кортика. Брехт сделал колющее движение в подставленный сапог, заточенный до игольной остроты клинок, пробил толстую кожу кавалерийского сапога и уткнулся в кость.

Глава 6

Событие пятнадцатое

Прощайте врагов ваших — это лучший способ вывести их из себя.

Оскар Уайльд

— Остановись, Сёма. Да, остановись ты! — Брехт перехватил руку дезертира с тесаком, которым он бил и бил, словно топором, по рыжей английской физиономии.

— Вашество, — Семён красными глазами обжёг Брехта, прямо искры из глаз сыпались и молнии пущались.

— Всё, Сёма, хватит, он мёртв давно. Брехт рывком приподнял с колен разбушевавшегося соратника. — Смотри, в крови оба, как к Зубову заходить, слуга заметит, потом Валериану расскажет, а тот сумеет сложить два и два.

— А чего делать? — как конь, отгоняя приставучих слепней, помотал головой Семён.

— Разберёмся. Ты отрежь пока послу мизинец, пусть прочувствует момент, а я пройдусь. Оказывается, это не последняя комната.

— А на какой руке резать? — почти пришёл в себя дезертир.

— На левой, вдруг писать придётся. Да, медленно режь, пусть прочувствует русское гостеприимство.

Брехт оставил оскалившегося парня заниматься делом, а сам, критически осмотрев себя в зеркало, констатировал, что возвращаться на Миллионную в такой одежде точно нельзя. Нужно переодеваться. Где ночью в Питере можно одежду найти на такого бугая? Ну, колюты — штаны можно и найти в доме посла, а вот сюртук или фрак по его размерам — это вряд ли.

Только подумал Пётр Христианович об одежде и прошёл всего десять метров до двери в следующую комнату, как оказался в гораздо меньшем помещении, которое аглицкий посол использовал как парикмахерскую и гардеробную. На полках лежали сложенные мундиры красные и гражданская одежда. Фраки разных расцветок в основном. Брехт взял почти чёрный, чуть фиолетовым отливал, расправил. Нда, как там Грибоедов про это напишет в «Горе от ума»: "Хвост сзади, спереди какой-то чудный выем, Рассудку вопреки, наперекор стихиям". Мелковат посол, не кормили в детстве, эти тряпки даже Сёме не подойдут, не то, что Витгенштейну. Даже дальше не стал рассматривать Брехт наряды посла, прошёл в следующую и, как оказалось, последнюю комнату в анфиладе. Из неё дальше точно дверей не было. Именно в этой комнате и были охранники, ключевое слово «были». Теперь нет. Эта была небольшая каморка пять на шесть метров, в которой стояло две железные кровати с элементами ковки на спинках, и на крючках, что были прибиты к стене, висели красные шмотки английских офицеров. Один-то нагл тоже мелкий был, а вот второй был ростом с Семёна. Пётр Христианович перебрал висевшую на стене одежду. Нашёл парадную форму с орденами высокого рыжего нагла, снял, сунул под мышку и перешёл к гражданской одежде. На улице хоть и весна, но холодно ещё. Был среди вещей плащ, макинтош, наверное, не силён в англицкой моде, на нашу епанчу вполне похоже, только чуть длиннее. Был и чёрный фрак из толстого сукна. Вот это то, что надо для дезертира. Около груды обуви граф тоже задержался, выбрал туфли покрасивше чёрного цвета, а то фрак с сапогами кавалерийскими не очень сочетается. Там же валялся сидор тёмно-зелёный, его Брехт тоже забрал, нужно же изгвазданные в крови измайловские мундиры куда-то спрятать. Больше ничего интересного в жилище английских офицеров не было, разве вон шкатулку с парой хороших кавалерийских пистолей прибрать к рукам загребущим. В шкатулке и пулелейка с отвёрточкой и шомполом оказались. Не удержался Брехт, сунул в сидор.

В большой зале слышалось даже через кляп рычание и мычание, и Пётр Христианович поспешил вернуться. Голый посол сидел прикрученный к трону, а Семён стоял перед ним на коленях и тесаком окровавленным соскребал у барона с мизинца левой руки кожу и мясо. Дословно приказ выполнил. Так ещё и про гигиену забыл дезертир, тесак-то в крови того рыжего, а ну как тот сифилисом болел, обычное дело у великих британцев, а Семён, не помыв, ковыряется железкой окровавленной в теле посла. Заразить может. Как ему умирать, сознавая, что сифилитиком стал? А сифилитики в Рай попадают? Ох, сомнительно.

— Всё, заканчивай, маньяк. Вот, вытри руки и переоденься в гражданскую одежду, — оттащил дезертира от посла граф и сунул ему добытые шмотки британские.

Посол скулить не перестал. С мольбой смотрел на графа. Обмочился и обделался от боли, воняло препогано. А ведь ещё пытками деньги вымогать и секреты короля Георга. Пётр Христианович даже задумался на мгновение, а вызывает ли этот дурно пахнущий синий мужичок с окровавленным пальцем у него жалость. Нет. Именно этот ни грамма, он сколотит антинаполеоновскую коалицию, в которой погибнет сотня тысяч русских солдат. Мог и другой на его месте оказаться? Конечно, тогда и к нему бы Брехт жалости не испытывал. Все англицкие послы сволочи преизрядные. Предыдущий посол занимался тем, что сколачивал кубло заговорщиков для устранения Павла. По слухам, истратил пять миллионов рублей и слухам можно верить — граф Пален, организовывая этот заговор, отлично понимал, что после убийства Павла в Петербурге его вряд ли оставят рулить, сошлют. Обманул же Александра, обещал, что заговорщики не тронут Павла, просто заставят отречься и прекраснодушный отцеубийца поверил. Так вот, прекрасно знал и пошёл на это. За огромные деньги, опять же по слухам, за ночь в карты с улыбкой проигрывал по двести тысяч рублей. Из пяти миллионов миллиона три заграбастал. Теперь не экспроприировать. Ну, хоть улыбаться больше не сможет. Кстати, этот товарищ три раза за жизнь в реальной истории круто изменил судьбу России. Ну, во-первых, именно он присоединил к Российской империи Курляндию, он вёл переговоры, немцы курляндские там долго рядились, а Бирон, в конце концов, от власти отречётся, за огромные деньги в миллион рублей. А граф Петер фон дер Пален, будучи в то время губернатором Рижского наместничества, провёл переговоры с маршалом курляндских рыцарей Отто фон дер Ховеном представителем Курляндии и Семигалии, в ходе которых были достигнуты взаимные соглашения о возможном вхождении Курляндии, Земгалии и Пилтена в состав Российской империи.