Погранец (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 23

Да, это не окруженцы, я уже убедился. Свежие они, форма неплохая, есть раненые с бинтами, но не обросшие и не грязные в рваной форме. Точно разведгруппа. Я отъехал на полкилометра где-то, уже собрался остановить машину, пара менять транспортное средство, как мощный взвыв подкинул танк и погасил моё сознание.

Очнулся я от тряски, и всхрапывания коня. Через шум в ушах и голове расслышал. Телега? Где я? Состояние так себе, на грани сознания плавал, тело почти не чувствовал. Похоже тяжёлая контузия, возможно и травмы какие. Ни о чём думать не мог, мысли тяжело перекатывались в голове. Однако стараясь взять себя в руки, запустил диагностику головы. Нужно быстрее привести себя в порядок, если есть физические повреждения, потом уберу. Источник полный, заполнился пока без сознания был. Кстати, а сколько? Вот так изучив голову, серьёзно, но излечимо, вот и спустил двадцать процентов маны в источнике, всё что после диагностики осталось, на излечение некоторых участков. Сразу заметно легче стало. Не убрал, но слабил последствия контузии. Тут мне приподняли голову, и я почувствовал прикосновение металла к губам, и хлынула вода, которую жадно глотал. Да, пить очень сильно хотелось. Кто-то что-то сказал, но из-за шума в ушах не расслышал, так что не открывая глаз, я стал медитировать, но видимо перестарался. Уснул.

В следующий раз очнулся в темноте, открыв глаза, увидел ночное небо. Недалеко костерок горел, где что-то готовили бойцы в котелках. Чуть приподняв веки, я сквозь ресницы их изучал. Понятно, те самые разведчики которых спас. Хм, а танк явно на фугас наскочил, не они ли поставили? Блин, танк же там на дороге брошен, надо вернутся и забрать. Починю. Это память моя. Хотя вон, у молодого бойца пулемёт «ДТ», не с моего ли танка сняли? Ничего показывать я не стал, что очнулся, в источнике пятьдесят процентов маны набралось, и пустил на излечение ранее выявленных очагов повреждений. Ещё легче стало. Не такой ясный ум как раньше, тут ещё работать и работать, но гораздо лучше, чем было ранее. И подташнивать меньше стало. Да и пробка в ушах начала проходить. Хотя там тоже подлечить нужно. Вот так я и стал проводить медитацию, как источник стал полным, провёл диагностику остальных частей тела. Сломана левая рука ниже локтя. Ну и левая нога сломана, аккуратный излом, как раз по краю сиденья, где нога была. Видимо от удара. Ладно, лечу голову и дальше сваливаю на одеяле, как разведка расслабится. Начал новую медитацию, минут пять, и тут бойцы стали будить остальных, кормить их.

- Не спишь, малец? - вдруг рядом прозвучал голос. - Тебя дыхание выдало, вижу, что очнулся.

Ну да, рядом лежал, не спал, неизвестный командир, звания не знаю, тот в камуфляже, гимнастёрка без знаков различия, но кобура с «ТТ» на боку. Это и показывало, что тот командир. Опытный, видно понял, что очнулся. Подумав, не стал притворяться дальше, а откинул полу шинели, и сел, осматриваясь. Поморщившись сел, помимо двух переломов у меня и синяков по всему телу ховало. Полтора десятка бойцов, некоторые перевязаны. Ну да, те самые, коих прижали румыны к обрыву.

- Кто фугас на дорогу заложил? - спросил я, пока бойцы, поглядывая на меня с интересом, расположились костра, получая пищу, некоторые вокруг одного котелка сели и по очереди ныряли в него ложками.

- Это я, - поднял ложку один из бойцов. Вот у него петлицы были, старшинская «пила» имелась.

- Козёл ты, а не старшина.

- Я же не специально.

- Узнаю где ты живёшь, и после войны навещу. В туалет закину дрожжей. Откроешь, а там на тебя целая стена того самого. Тоже скажу я не специально. Или залезешь ты на жену, а я в окно крикну резко, и тебя в ней зажмёт. Врачи вас будут расцеплять, и ржать. Я тоже скажу не специально. Или…

- Да хватит пугать моего минёра, - проворчал тот командир, что рядом лежал, ему кружку подали с бульоном и тот сделал пару глотков, потом дал мне глоток сделать, отчего я замолчал. Мясной. Это что, содержимое банки с тушёнкой в воде сварили? А сытно и калорийно.

- А нечего на меня фугасы ставить, - вытирая губы тыльной стороной ладони, проворчал я. - Я ему устрою тёмную ночь как-нибудь. Будет мину ставить, а тут я, вопль со спины. Ручкой на прощение в небеса помашу.

- Сказали же тебе, не специально. Ладно, ты как в танке оказался?

- Это мой танк, в сорок первом у немцев отбил. У Кобрина.

- А экипаж?

- Зачем он мне? Я сам экипаж.

- Подожди, ты один вёл бой? Это невозможно. Сколько тебе лет? Восемь? Девять?

- Восемь. И моё второе имя, Невозможно. Где мой танк?

- У него ходовая разбита, оставили на месте, сняв что можно. Боезапас пополнили. Зачем он тебе?

- Починю. Сколько я без сознания был?

- Больше двух суток.

- А лошадь откуда и конь? - спросил я, после небольшого раздумья.

- Две телеги. Это румын, мы нашли где те их оставили, когда тебя из танка достали. Ты вообще кто, парень?

- Слушай, лейтенант, тебе оно не всё равно? Вынесли, спасибо, и расстанемся. У вас свои задачи, у меня своё дело.

- Ты же переломан? Мы шины наложили. Как пойдёшь?

- Это моё дело.

- Как ты понял, что я лейтенант? - подумав спросил тот, ещё дав сделать мне глоток бульона. Сам тот в прикуску с сухарём питался, макая его.

- По возрасту. Салабон. Наверняка с этого года воюешь, вряд ли прошлого. Какой-то опыт успел получить, но и всё.

- Ты говоришь, как взрослый, непохож на моего младшего брата, он примерно твоих лет.

- А что, сделать тупое лицо, и тупить по-чёрному?

Пока общались, я скинул шинель, расправил её и перебрался на неё саму, так и сидел, подтянув травмированную ногу.

- Парень, тут взрослые, ты можешь вежливо говорить? - спросил старшина-минёр.

- Слушай, сопляк, когда ты вырастишь до моего возраста, а мне почти четыреста лет, тогда и говори, что хочешь. А тут сел на место и заткнулся. Ещё сперматозоид мне тут командовать будет.

- Да как ты?! - разозлился было минёр, когда лейтенант остановил его взмахом руки, и повторил вопрос:

- Так ты кто?

- Маг я, путешествую и отдыхаю. Развлекаюсь. И вообще, надоели вы мне. Спасибо что помогли, а сейчас полетим к другому дому.

Сделав вид, что вырываю из голого подбородка волосинку, обеими руками, и повреждённую использовал, разрывая её, и приговаривая:

- Трах-тибидох-тибидох.

Шинель поднялась, и метнувшись росчерком, я просто улетел, под открытые рты и вытаращенные глаза бойцов. То-то, знай наших. Правда, улетел недалеко. На километр, пси-силы закончились, я же медитировать начал только, когда лейтенант вырвал меня в реальный мир. А шинель потом верну владельцу, не доставать же одеяло при свидетелях. Покинул разведку и хорошо, скинул с них обузу. К тому же мне надо много есть, чтобы вылечится, я уже был сильно голоден, что мне эти три глотка бульона. Запасы у меня есть, но светить хранилище не хочу. Те не бросились за мной в погоню, да и куда, я мог улететь на любое расстояние, так что сел спокойно, и закрыв глаза, сидя на шинели, а то сентябрь, ночами уже не так тепло, и медитировал. Вот так до полного. Сменив шинель на своё любимое одеяло, я поднялся на четыре с половиной метра, предельная высота, осматриваясь, и полетел к знакомым холмам, километров сорок до них. Кажется, там и был мой бой с татарами и румынами, и фугас. Двенадцать километров, снова медитация, и новый полёт. Половина пути есть, а пока следующая медитация. Про самолёт не думал, я не в том состоянии, чтобы им пользоваться, одеяло медленнее, но бесшумное, и мне не так больно им пользоваться. И всё же не успел, тридцать шесть километров за спиной, вот они холмы уже, облететь осталось, и на другой стороне, где речка течёт по дну каньона, и будет рядом дорога, где мой танк стоит. Должен быть. Только светать начало, так что я подлетел к кустарнику и стал оборудовать лёжку. Днёвка у меня. После этого, уже рассвело, когда очередная медитация у меня прошла, я пустил всю ману на лечение руки. Пока правильно кости соединил и начал приживлять. Чуть-чуть приживил, пока мана не закончилась. Мне две руки нужно. А ходить без надобности, терпит, раз летающее одеяло есть. После этого и уснул, надо сил набираться.