Пройти чистилище - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 58

– Я знаю, что ты знаешь, что я знаю, – усмехнулся Трапаков, – типичная ситуация, все-таки «крот» сидит в нашей резидентуре в Лондоне. При существующих тесных связях английской и американской разведок это неудивительно.

– Кроме наших резидентов в Лондоне, никто не знал, что мы блефуем. И об операции «Айви Беллз» никто не знал. Но они прекратили проверку повсеместно.

– Почему резидентов? – не понял Трапаков. – Их разве несколько?

– Один исполняющий обязанности, а другой уже назначенный, – пояснил Дроздов, – пусть это волнует контрразведку. Нас должна беспокоить судьба Юджина.

– Если бы удалось выйти на этого «крота», – сказал Трапаков, – если мы его вычислим, трогать его не надо.

– Это ты расскажешь контрразведчикам, – махнул рукой Дроздов. – Нас в любом случае слушать не будут.

– Будут, – убежденно сказал Трапаков, – теперь судьба Юджина зависит от судьбы этого «крота». Как только мы арестуем «крота», они сразу арестуют Юджина. Игра будет окончена.

– Но «крот» работает на англичан. А «Юджина» будут брать американцы.

– Товарищ генерал, – развел руками Трапаков, – вы ведь знаете, как они связаны. Арест Юджина будет означать немедленный провал «крота». Это в ЦРУ должны понять. От этого «крота» пользу получали не только англичане, но и американцы.

– Я попробую поговорить с Владимиром Александровичем, – осознал наконец волнение своего сотрудника Дроздов. – Но заранее предупреждаю, что ничего не смогу обещать.

Ровно через три дня на стол Крючкову положили досье одного из сотрудников.

– Кто? – не открывая досье, спросил руководитель советской разведки. Одна мысль, что это был его офицер, приводила Крючкова в дикую ярость.

– Мы все проверили, – доложил генерал Грушко. – Никитенко ничего не знал о подводных лодках, о наличии базы НАТО полгода назад. Никитенко не знал о подводных кабелях и о наших играх. Это было известно только одному человеку – нашему новому резиденту в Лондоне полковнику Олегу Гордиевскому.

Крючков открыл досье. И первый раз в жизни, не сдерживаясь, произнес какое-то ругательное слово.

Часть 4

РАЗОБЛАЧЕНИЯ

ГЛАВА 1

Советский посол в Лондоне держал в руках телеграмму. Только недавно состоялся апрельский Пленум ЦК КПСС, на котором председатель КГБ СССР Виктор Михайлович Чебриков был единогласно избран членом Политбюро. И вот теперь в Лондон пришла телеграмма, в которой указывалось, что один из сотрудников посольства должен вылететь в Москву для встречи с самим Виктором Михайловичем. Советский посол хмуро почесал затылок. Он уже знал, что этот новый сотрудник должен быть назначен новым резидентом советской разведки в Лондоне.

Советский посол Виктор Иванович Попов был последним послом в Лондоне, представляющим еще ту, доперестроечную страну. После него в туманном Альбионе появляются не просто послы, а политики со сложившимися именами – Замятин, Панкин, Адамишин. Но Попов, упрямый, своевольный, с четкими представлениями о двухполярном мире, не любил явного выскочку, интеллектуала Гордиевского, который, в свою очередь, точно так же относился к послу. Сейчас, читая телеграмму, Попов подумал, что впервые встречает ситуацию, когда будущий резидент должен встретиться с самим председателем КГБ. Раньше достаточно было встречи с руководителем советской разведки.

Попов позвонил своему секретарю:

– Найдите мне Гордиевского.

– Хорошо, Виктор Иванович.

Через минуту раздался звонок.

– Его нигде нет.

– Найдите, – жестко велел посол, – свяжитесь с его домом, если нужно. Сегодня пятница, и мне нужно с ним встретиться. Закажите для него билет на воскресенье, на девятнадцатое мая. Он должен лететь в Москву. Кстати, где он живет?

– На Кенсингтон-Хай-стрит.

– Потом положите мне на стол его адрес и телефон.

Через полчаса Гордиевского нашли наконец, и Попов, вынужденный ему улыбаться, долго рассказывал о своей молодости и о той большой перспективе, которая открывается перед новым резидентом. Гордиевский слушал молча. В отличие от Попова, ему, профессиональному разведчику, уже столько лет работавшему в разведке, не понравилась эта телеграмма. Слишком все было расписано. И зачем нужно было упоминать фамилию Чебрикова? Достаточно было просто прислать приказ – вернуться в Москву. Но послу он своих опасений не высказывал и, спокойно слушая, даже соглашался со своим собеседником о своих перспективах.

Полковник Олег Антонович Гордиевский был кадровым офицером советской разведки. Более того, он всегда работал на самых элитарных направлениях ПГУ. Окончив в 1962 году Московский институт международных отношений, он через некоторое время попал на работу в ПГУ КГБ, где сумел пробиться в управление «С», занимавшееся разработкой нелегалов. Затем был послан в Данию по линии политической разведки, работал в третьем отделе ПГУ и наконец стал заместителем резидента в Лондоне, где и провел последние три года с 1982-го по 1985-й. Он был прекрасный аналитик, отличался большим кругозором, начитанностью. Довольно быстро делал карьеру, и никто не подозревал, что последние одиннадцать лет он одновременно работал и на английскую разведку. Это была своеобразная месть англичан за Кима Филби и Гордона Лонсдейла, известного как Конан Молодый. Англичанам удалось сделать почти невозможное. В результате точно продуманной игры, которую вела английская разведка на протяжении более десяти лет, они не только оберегали своего очень перспективного агента, но и фактически расчищали ему путь, поочередно высылая из страны всех известных разведчиков, пытавшихся закрепиться в Лондоне.

Нужно отдать должное руководству английской разведки – оно заботилось о репутации своего агента не только в Лондоне. В Вашингтоне и Москве, Стокгольме и Копенгагене все представители английской разведки в той или иной мере подыгрывали Гордиевскому, даже не подозревая о его существовании. Игра стоила того. К началу восемьдесят пятого стало ясно, что новым резидентом советской разведки в Лондоне станет Олег Гордиевский. Это был триумф МИ-6 и личный триумф резидента двух разведок.

По сей день не прекращаются споры – правомерно ли разделение мира на черные и белые тона, на «наших» и «не наших»? Правомерно ли деление мира на наших разведчиков и чужих шпионов? Однозначно можно отметить лишь, что любой нелегал – это выдающееся достижение и подвиг того человека, который идет на дело. Рихард Зорге, Рудольф Абель, Конан Молодый – примеры героического самопожертвования и потрясающего мастерства. Но как назвать людей, изменяющих своей стране, переходящих на сторону врага, работающих на него? Кто они – герои или предатели? Речь не идет об идеологических мотивах, ради которых работали Ким Филби, Гай Берджесс и их товарищи, искренне поверившие в возможность построения справедливого общества и готовые идти до конца во имя торжества своих принципов.

Но речь идет о крупных офицерах разведки, вставших на путь предательства ради корыстных целей, продающих, по существу, секреты своей родины. И, независимо от того, на кого они работали, будь это американцы Джонни Уокер или Олдридж Эймс или русские Олег Гордиевский и Олег Пеньковский, – они самые настоящие предатели. Никакие высокие мотивы не могут оправдать предательства своей страны. В истории шпионажа даже самые громкие имена будут именами предателей, перебежчиков, изменивших родине. Подобное не прощается ни в одной стране и ни при каком режиме. Мерзкая сущность предателя, даже оказавшего неоценимую услугу другой стороне, от этого не становится менее мерзкой. Они все равно отвратительны и жалки в своем падении.

В этот день Гордиевский ушел как обычно. Посол не знал, что новый резидент должен был передать пять тысяч фунтов стерлингов одному из нелегалов, работавших на советскую разведку. Деньги были вставлены в полый кирпич, который Гордиевскому следовало уронить у определенного места на Грейт-Ормонд-стрит. Для конспирации рядом с местом встречи находилась детская больница, куда Гордиевский планировал отправиться вместе со своими девочками. Новый резидент КГБ действительно уронил кирпич, передавая деньги нелегалу, давно находившемуся под контролем английской разведки.