Пройти чистилище - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 46

– В каком смысле, – нахмурился Кемаль, – что значит повредил?

– Повредил, и все, – несколько раздраженно ответила она, – это было давно, еще в августе. Сейчас все в порядке.

– Как повредил? – Он подошел к Марте.

– Играл на ранчо, – ответила она, глядя ему в глаза, – сунул себе в ухо какую-то палочку, а потом упал на нее. И повредил себе ушную раковину.

– Так, – мрачно сказал Кемаль, – а почему я ничего не знал?

– А что ты знаешь вообще? – горько спросила она. – Тебя разве интересовала твоя семья?

– Ты считаешь, что в этом виноват только я?

– Я ничего не считаю, Кемаль. Я просто тебе говорю. Он повредил себе ушную раковину, и врач предупредил, что он не должен простужаться. Чтобы не было осложнений на ухо.

– Ясно. – Он посмотрел на ребенка и направился из спальни.

– Ты считаешь меня в чем-то виноватой? – спросила вслед ему Марта.

– Во всяком случае, можно было не допустить такого исхода, – горько сказал он. – Нужно будет еще раз показать его врачам в Нью-Йорке.

– Поэтому мы и прилетели, – сказала она.

Он замер:

– Это так серьезно?

– Врачи пока не знают. Они убеждены, что все будет в порядке. Но гарантий никаких не дают.

Он промолчал. Потом, вспомнив про свой стакан, поспешил в гостиную.

Она прошла следом.

– Я приму душ в нашей ванной, – сказала она, – у тебя есть там шампунь? Кажется, я забыла свой.

– Конечно, нет, – недовольным голосом сообщил Кемаль, – откуда в моей квартире женский шампунь?

– Извини, я не подумала.

В его апартаментах были три ванные комнаты, по числу спальных, к которым они примыкали.

Он не стал больше смотреть телевизор, пройдя в кабинет, сел за бумаги. Стакан с коньяком он не забыл взять с собой. Крик Марты раздался неожиданно, когда он просматривал очередную бумагу. Он вскочил и бросился в спальную комнату, испугавшись, что Марк упал с большой и высокой двуспальной кровати. Но мальчик мирно спал. Он бросился в ванную, откуда донесся крик.

– Что-нибудь случилось? – спросил он, открывая дверь. Она держалась за край ванны. Его всегда восхищало ее тело, уже немного потяжелевшее, но сохранившее прежнюю прелесть. И, самое главное, ее ноги. Невероятно стройные и длинные ноги, словно в Марте было нечто от породистых техасских кобылиц.

– Я упала, – обернулась к нему Марта, – хотела взять мыло и поскользнулась.

– Нужно быть осторожнее. – Он только сейчас сообразил, что она абсолютно голая. Супруги обычно привыкают к подобным ситуациям, но они не были вместе уже очень давно, и оба смутились, словно попали в какую-то неловкую и неприличную ситуацию.

Она осторожно достала полотенце и, прикрываясь, тихо попросила:

– Выйди отсюда.

Он повернулся и вышел. С Мартой определенно происходили какие-то перемены. Раньше она бы просто наорала на него. Минут через пять в его банном халате появилась Марта. Мокрые волосы, которые она еще не успела просушить феном, были рассыпаны по плечам.

– Кемаль, – позвала она его как-то нерешительно.

Он обернулся.

– Это была женщина? – вдруг спросила она.

– Какая женщина? – не понял сразу Кемаль.

– С которой ты разговаривал. Это была твоя постоянная партнерша?

Он раздраженно отвернулся, ничего не ответив.

– Если не хочешь, можешь не отвечать, – сказала Марта.

– Да, – зло проворчал он, – это была моя любовница. Тебя устраивает такой ответ?

Она ничего не ответила. Он удивленно повернул голову и увидел, что ее уже нет в кабинете. Видимо, она прошла к нему босиком и он не слышал ее шагов.

Он раздраженно оттолкнул от себя бумаги и вышел на кухню за новой порцией коньяка.

На столе лежали нетронутые пакеты. Она ничего не взяла. Он посмотрел на пакеты и вернулся в гостиную.

– Марта, – громко позвал он.

Она не ответила.

– Марта, – снова позвал он ее.

В спальне, где спал Марк, ее не было. Во второй спальне тоже. Он заглянул в свой кабинет. Никого. В большую гостиную, в библиотеку, наконец, в свою спальню. «Куда она подевалась?» – рассерженно подумал Кемаль, выходя на балкон.

Марта стояла босиком на холодном полу. Мокрые волосы по-прежнему были не просушены феном.

– Сумасшедшая! – закричал Кемаль. – Получишь воспаление легких.

Марта повернулась и, не сказав ему ни слова, вернулась в гостиную. Он побежал на кухню, плеснул большую порцию коньяка и, вернувшись, поставил стакан на столик рядом с ней.

– Выпей, иначе можешь простудиться, а еще лучше выпей таблетку аспирина. И иди спать, Марта. Это была просто моя знакомая. Я звонил совсем в другой город. В Луизиану. Это очень далеко.

В этот момент зазвонил телефон. Оба вздрогнули. Марта была ближе, и поэтому он не шевелился. Раздался второй звонок, третий.

– Сними трубку, – попросил он.

Она протянула руку и сняла трубку.

– Да, – напряженным голосом произнесла она, – да, это квартира Кемаля Аслана. Это его... – она чуть поколебалась, – это его жена. Он дома.

Она передала трубку:

– Это тебя.

Он взял трубку и услышал долгожданный пароль нового связного:

– Я прилетел из Колорадо только сегодня утром. Когда мы можем с вами встретиться, мистер Кемаль Аслан?

ГЛАВА 3

В этот день он выехал из дома пораньше. Звонила Кэтрин, с которой он встречался последние два года, и он обещал заехать за ней. Вчера вечером, возвращаясь из Хьюстона, Кэтрин довольно неудачно повернула направо у того проклятого моста и врезалась в заграждение. С ней ничего серьезного не случилось, но машина пострадала довольно сильно. Кэтрин должна была заехать утром к сестре и взять ее машину. Она работала в Хьюстоне, и ей каждый день нужно было ездить туда и обратно из Бейтауна. Усевшись в свой «Ситроен», Том открыл дистанционным пультом ворота своего гаража и выехал на улицу.

Он жил в этом доме вот уже восемь лет, с тех пор как был послан в качестве связного агенту Юджину. За столько лет он ни разу не спросил Юджина, как его настоящие фамилия и имя, догадываясь, что тот неспроста носил имя Кемаля Аслана. Юджин мог быть и турком, и болгарином, и представителем любой национальности, населяющей Советский Союз. Он не имел права на такие вопросы, и он их не задавал. Кемаль Аслан мог быть и настоящим Кемалем Асланом, завербованным советской разведкой. Он не должен был знать его прошлого.

В свою очередь, и Юджин за столько лет привык к своему агенту Тому. Кемаль не знал, что предыдущим «агентом Томом», записанным так в документах ПГУ КГБ, был сам легендарный Ким Филби. Он не знал и не имел права этого знать. Собственно, вся работа в разведке строится на разного рода «предохранителях», помогающих отключать отдельные цепи без особого ущерба для всей системы. Они работали вместе столько лет, доверяли друг другу и не рассказывали о себе ничего. Том Лоренсберг был Эдуардом Фишером, российским немцем, выросшим в Казахстане и ставшим профессиональным сотрудником советской разведки.

Его планировали использовать не более двух-трех лет. Уезжая в свою «длительную зарубежную командировку», он оставил молодую жену и пятилетнюю дочь, пообещав скоро вернуться. Возвращение домой растянулось на долгих восемь лет. За это время ему трижды продлевали срок командировки, дважды присваивали очередное воинское звание. И четыре раза разрешали поговорить с Ириной. Всего четыре недолгих разговора за восемь последних лет. Она выезжала по профсоюзной путевке в одну из социалистических стран, а он перелетал в Канаду или Мексику и звонил в Прагу, Берлин и Варшаву. В четвертый раз ей разрешили выехать в Хельсинки, куда он и позвонил. Он не знал, что после разговора с ним она проплакала всю ночь и утром уже улетела из страны, так и не увидев ни «капиталистической» Финляндии, ни неизвестного ей города Хельсинки. Их разговоры получались короткими, какими-то рваными, путаными. Каждый раз, укоряя себя, он обещал выстроить к следующему разу схему разговора, подробнее расспросить о дочери, рассказать, как он скучает без нее. Но каждый раз, подсознательно помня, что их прослушивают, он снова и снова путался, лепетал что-то не очень связное, молчал и слышал в ответ одиночные всхлипывания жены, давно догадавшейся, чем именно занимается ее муж.