Пройти чистилище - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 31

Речь шла о работе третьего отдела, по которому в последнее время у руководства ПГУ были наибольшие претензии. Третий отдел курировал традиционно не только Великобританию и Скандинавию, но занимался также вопросами Австралии и Новой Зеландии. И подобная фактическая раздвоенность очень мешала его офицерам работать на конкретном направлении. Перед Крючковым лежал небольшой список фамилий, которые мог видеть только он. Прочитав список, уже подготовленный для него Грибиным, Крючков, ничего не сказав, аккуратно сложил лист бумаги пополам и переложил в стол.

Это был список резидентов советской разведки, работавших по линии третьего отдела. За этот очень секретный список любой агент иностранной державы отдал бы полжизни, не задумываясь. Это были подлинные имена и фамилии резидентов ПГУ КГБ СССР. В списке было всего семь фамилий:

1. Аркадий Васильевич Гук – резидент в Великобритании.

2. Николай Александрович Шацких – резидент в Дании.

3. Геннадий Яковлевич Севрюгин – резидент в Норвегии.

4. Николай Сергеевич Селиверстов – резидент в Швеции.

5. Лев Сергеевич Кошляков – резидент в Австралии.

6. Сергей Сергеевич Будник – резидент в Новой Зеландии.

7. Михаил Сергеевич Смирнов – резидент в Ирландии[17] .

Крючков, обладавший исключительной памятью, знал всех семерых. И сознавал, что все пятеро офицеров, сидевшие перед ним, знают в той или иной степени обо всех резидентах в этих странах. Но, приученный не доверять абсолютно никому, Крючков, часто говоривший, что «в разведке возможны любые варианты», сразу убрал список в свой стол, чтобы потом его уничтожить. Кроме него, фамилии резидентов не должен был видеть никто. Это было абсолютным правилом многолетнего руководителя советской разведки.

Недавно назначенный начальником третьего отдела, переведенный из Дании Грибин чувствовал себя не совсем уверенно. Сидевший напротив него мрачный Грушко, наоборот, чувствовал себя достаточно компетентным в этих вопросах. В свое время, в начале семидесятых, он был резидентом советской разведки в Осло и с тех пор считал себя специалистом именно по работе третьего отдела. Но теперь, когда столь явно начались провалы именно на этом направлении, он, демонстративно отделившись от сотрудников, был первым, кто требовал жесточайшего разбирательства всей ситуации.

– Что у нас по Великобритании? – строго спросил Крючков. – Почему Гук не сообщил о начале учений на базе Гринэм-Коммон?

– Мы сейчас все проверяем, – ответил Грибин, – видимо, там произошла какая-то ошибка.

– Слишком много ошибок в последнее время происходит там, – жестко заметил Крючков. – Если он будет по-прежнему так ошибаться, нужно будет его просто отозвать из Великобритании. И вместо него поставить человека, который ошибается гораздо меньше.

– Мы все проверим, – послушно согласился Грибин.

– У меня были сведения, что он злоупотребляет спиртным, – сказал Крючков, – проверьте все сами. Если подтвердится, немедленно отзовите. Только этого нам не хватало.

– У нас нет таких сведений, – решил все-таки вмешаться Грушко. – Аркадий Васильевич очень толковый специалист. Вы же знаете, как он работал в Прибалтике.

– Я помню, – раздраженно заметил Крючков, – но у нас слишком частые провалы именно на этом направлении. И англичане последовательно высылают из своей страны всех наших резидентов. Это мне очень не нравится.

– Мы проанализировали всю работу Гука. Он абсолютно вне подозрений, – сообщил генерал Голубев.

– Только этого нам не хватало, – нахмурился Крючков, – чтобы еще и резиденты были на подозрении. Но проверить все нужно тщательно. В чем причины наших неудач? Почему за последнее время именно по линии третьего отдела у нас наиболее большие промахи? Что это? Результат злого умысла или просто досадные совпадения?

– Мы проверяем все операции и всех сотрудников, – пробормотал Голубев.

– Значит, плохо проверяете, – ответил Крючков, – нужно еще раз проанализировать все наши операции. Постараться установить возможный источник утечки информации, если он, конечно, действительно имеется. Давайте послушаем Дроздова.

Все посмотрели на сидевшего в самом конце кабинета генерала. Дроздов достал какие-то бумаги и начал говорить. По разрешению самого Крючкова старшие офицеры не вставали во время совещаний. Он не любил показухи и армейской дисциплины. Пришедший в КГБ из партийного аппарата, он отличался чрезмерной требовательностью, сочетавшейся с некоторой мягкостью по отношению к кадровым офицерам ПГУ. Понимавший, что стал руководителем советской разведки лишь благодаря Андропову, Крючков таким своеобразным путем словно возвращал часть долга настоящим профессионалам.

– Мы в нашем управлении также проанализировали некоторые совпадения последних двух лет, – сказал немного напряженным голосом Дроздов, – и вышли на интересные результаты. В основном информация, которая оказывалась не совсем верной, шла из Америки и Англии. Но в первом случае это была информация, касающаяся работы именно третьего отдела. Все данные наших нелегалов по Америке, касающиеся собственно американского направления, почти не становятся известны американцам. И, наоборот, все данные по Англии, переданные нам другими нелегалами из третьих стран, почти всегда становятся известными американской и английской разведкам. Поэтому мы считаем, что на этих направлениях у английской или американской разведки есть достаточно крупный источник информации, который мы до сих пор не можем вычислить. Таковы вкратце наши выводы.

– Согласен, – сказал генерал Голубев, – с поправкой на то, что искать нужно среди ваших нелегалов.

– Нет, – возразил Дроздов, – мы проверили всех наших людей. Ни у одного не было стопроцентного попадания, но ни один не имеет даже пятидесятипроцентных неудач. Искать скорее всего нужно среди старших офицеров разведки, имеющих доступ к нашей оперативной информации.

Грибин деликатно промолчал, не решаясь ввязываться в спор, но Грушко не мог молчать. И не стал.

– Что вы хотите сказать, Юрий Иванович, – неприязненно посмотрел он на Дроздова, – что среди наших старших офицеров есть американский агент?

– Скорее английский, – пробормотал Дроздов.

– Не говорите глупостей. – Грушко был заместителем Крючкова и мог позволить себе говорить любому из сидевших в этом кабинете, кроме самого хозяина, любые дерзости.

– Простите, товарищ генерал, – возразил упрямый Дроздов, – мы постарались проанализировать все возможные варианты. И настаиваем на своем. Среди наших нелегалов нет ведущих двойную игру. В этом вы можете сами убедиться.

– Виктор Федорович, – примиряющим голосом произнес Крючков, – вы можете сами проверить результаты работы их управления. Если будут какие-то сомнения, повторим проверку.

– Хорошо, – сразу согласился генерал.

– А вы, товарищ Дроздов, – обратился к нему Крючков, – подготовьте для меня справку обо всех ваших офицерах на этом направлении.

– Хорошо, Владимир Александрович, – сразу отозвался Дроздов.

– Кажется, наши специалисты-контрразведчики тоже имеют какие-то наработки? – спросил Крючков у полковника Буданова.

– Да, товарищ генерал, – неторопливо ответил Буданов, – по нашему мнению, этот неизвестный может работать в одном из наших посольств за границей даже в должности резидента.

Все шестеро офицеров, сидевшие за столом, мрачно переглянулись.

– Почему вы так решили? – спросил Крючков.

– Анализ перехваченной информации свидетельствует о том, что агент английской разведки работает либо в руководстве третьего отдела ПГУ КГБ, либо в одном из наших посольств под прикрытием. Но конкретно мы пока установить не можем, – сообщил Буданов.

Крючков достал свой список, развернул его и для себя еще раз перечитал фамилии всех семерых резидентов: Гук, Шацких, Севрюгин, Селиверстов, Кошляков, Будник, Смирнов. Он хорошо знает всех семерых. Неужели один из них враг? На такой должности – и враг? Он в это верить не хотел и не мог. Но на всякий случай сказал: