Пройти чистилище - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 22

– Я помню, – кивнул Крючков. Он действительно помнил ту историю. Когда ему доложили о неслыханных действиях агента-нелегала, едва не ставшего жертвой мафии, он даже хотел отозвать Юджина из Америки. Но потом все обошлось. Агенту удалось выкрутиться из этой ситуации почти чудом. Хотя он мог и не выкрутиться... Крючков снова нахмурился. Нужно будет опять проверить все сообщения Юджина.

По натуре подозрительный и замкнутый человек, Крючков не особенно доверял нелегалам, долгие годы находящимся за рубежом. Насмотревшись на выступления «антисоциалистических сил» в Венгрии в пятьдесят шестом году, он на всю жизнь сохранил в душе стойкое предубеждение к Западу, его культуре и морали. В отличие от своего бессменного шефа Юрия Андропова, он не обладал широтой кругозора и эрудицией своего руководителя. И это всегда сказывалось на его отношении к работе.

Скорее педант, чем мыслитель, скорее добросовестный тактик, чем гениальный стратег, Крючков двадцать девять лет сидел «под Андроповым», и это неминуемо должно было сказаться. В августе девяносто первого, когда от его решительных действий зависела судьба страны, он по привычке ждал руководящих указаний полупарализованного Янаева. Но так и не дождался. Теперь, обдумывая ситуацию с Юджином, он вспоминал того молодого агента, которого они навестили с Андроповым перед засылкой. Ему тогда еще не понравилось излишнее красноречие агента. Может, и в Америке агент Юджин так и не сумел избавиться от этого столь губительного для нелегала недостатка. В любом случае самого агента следует теперь проверить. И его связного тоже, постараться проверить всю цепочку связных от Юджина.

– Дайте указание Казакову [10] в Нью-Йорк, – распорядился Крючков, – пусть проверит всю линию связи этого Юджина. Но только связных. Самого Юджина пусть проверяет его управление. Так будет вернее. Мы не должны подставлять своего нелегала ни в коем случае [11] . Проконтролируйте это лично.

– Мы проверим всю линию связи, – быстро ответил генерал.

– Об этих подводных лодках в Шотландии нам, кажется, сообщил Юджин, – заметил Крючков. Память у него действительно была изумительная. Кроме того, он ее специально тренировал.

– Да, – растерянно согласился генерал. Он не помнил этого факта.

– Нужно будет еще раз проверить все сообщения Юджина, – приказал Крючков, – проанализируйте его работу в Америке за последние несколько лет.

– Понимаю, – осторожно сказал генерал, и, не удержавшись, добавил: – Но данные по лондонской резидентуре он знать не мог. А у нас там тоже было несколько провалов. Юджин сообщал лишь сведения по Англии, получаемые из своих источников.

– Значит, утечка информации идет не от него, – холодно заметил Крючков, блеснув стеклами очков, – но проверить все равно нужно. Хотя бы для того, чтобы не подставлять нашу сеть связных по всей Америке.

– Хорошо. – Дроздов собрал бумаги и, поднявшись, спросил: – Я вам больше не нужен?

– Нет, – ответил Крючков и, помолчав, вдруг сказал: – На всякий случай дайте указание в Вашингтон Андросову [12] и в Сан-Франциско Зайцеву [13] , чтобы они избегали любых контактов с визитерами от Юджина, если он или его связные попытаются на них выйти.

– Вы думаете, это все-таки он? – понял генерал.

– Я ничего не думаю, – желчно сказал Крючков, – я просто прошу вас передать эту информацию.

– Разумеется. – Генерал понял, что задерживаться более не стоит. Шеф не любил долго распространяться на тему измены в их собственных рядах. Он всегда болезненно переживал подобные факты, словно оказавшийся двойным агентом сотрудник изменял не Родине и партии, а лично ему – Владимиру Крючкову, бессменному главе советской разведки на протяжении стольких лет.

После ухода генерала Крючков долго сидел над разложенными на столе бумагами. И только когда часы показали половину одиннадцатого, он снял трубку телефона правительственной АТС, набирая известный ему номер.

– Аркадий Иванович, здравствуйте, – осторожно сказал он. – Это вас беспокоит Крючков.

– Здравствуйте, – услышал он характерный гортанный голос Вольского.

– Как здоровье Юрия Владимировича? – спросил Крючков. Он редко звонил по правительственному телефону, спрашивая о здоровье Генерального секретаря ЦК КПСС. Подозрительный Крючков не очень верил в техническое совершенство линии правительственной связи, хотя за это отвечал целый отдел Комитета государственной безопасности. Но сегодня он не мог не позвонить. По его сведениям, здоровье бывшего шефа КГБ буквально таяло на глазах. И он хотел уточнить эти данные у Вольского, ставшего с восемьдесят третьего года помощником Генерального секретаря ЦК КПСС.

Вольский знал об особом характере отношений между Андроповым и Крючковым и не очень удивился этому звонку.

– Неважное, – честно ответил он собеседнику, – врачи ожидают дальнейшего ухудшения ситуации. Пока сердце больного работает, у нас остается хоть какая-то надежда. Звонил Константин Устинович, – ядовито добавил Вольский, – интересовался здоровьем Юрия Владимировича.

– Понимаю, – печально ответил Крючков: как и все выдвиженцы Андропова, он не любил второго человека в партии и государстве, члена Политбюро и секретаря ЦК КПСС Константина Устиновича Черненко, справедливо считая, что вместе с ним вернется и весь маразм уже отмирающей брежневской системы управления. Но и он, и Вольский хорошо понимали – других претендентов просто не пропустят. Черненко, однажды уже проигравший схватку за кресло Генерального секретаря ЦК КПСС, не захочет дважды проигрывать решающую в его жизни ставку и ходить «вечно вторым». И никаких шансов остановить Черненко ни у кого не было. В том числе и у молодого Горбачева, которого Андропов искренне хотел видеть своим преемником.

По его поручению в его отсутствие вести заседание Секретариата ЦК КПСС должен был именно Горбачев. Но во время Пленума ЦК КПСС, когда по указанию Андропова Вольский сообщил об этом членам Политбюро, подобное решение не встретило горячего одобрения у «кремлевских старцев», и они почти единодушно решили выбросить этот абзац из опубликованной речи Андропова, якобы произнесенной на Пленуме. Горбачев проглотил обиду и смирился. Но не забыл. Через несколько лет он просто разгонит старое Политбюро, постепенно заменяя его своими выдвиженцами.

– Спасибо, – поблагодарил Вольского Крючков, – до свидания.

– До свидания. – Вольский положил трубку. Крючков посмотрел на телефон и затем, резко встав, начал собирать со стола бумаги. Он не оставлял их даже в своем, самом охраняемом, кабинете КГБ СССР. Собрав бумаги, он положил их в темную папку, убрал ее в сейф, закрыл на ключ, подошел к столу и посмотрел на календарь. Потом перевернул страницу. «Восьмое февраля тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года», – прочел он. Крючков не знал, что на следующий день весь мир облетит известие о кончине Юрия Андропова. И это будет первый шаг к краху великой державы и к его личному краху. Ничего этого он пока не знал. И поэтому, посмотрев на календарь, поспешил к выходу.

ГЛАВА 3

Он шел по коридору, привычно здороваясь с попадавшимися навстречу сотрудниками. Александр Эшби был одним из самых перспективных руководителей аналитического управления ЦРУ, когда-либо работавших в здании Лэнгли. Ему было тридцать пять лет. Блестящее образование в Гарварде и Кембридже открывало дорогу в науку, позволяло рассчитывать на дальнейшую научную карьеру, но он выбрал трудную профессию разведчика, пройдя изнуряющий отбор в ЦРУ, где и работал уже более десяти лет.

Теперь, срочно отозванный из отпуска, он спешил к руководителю советского отдела ЦРУ Джозефу Шервуду, который попросил его срочно прервать отпуск на Багамах. Эшби был высокий, худощавый мужчина, с уже начавшей седеть головой, всегда красиво уложенной шевелюрой, отличался тонкими, аристократическими чертами лица и упрямым ирландским подбородком, доставшимся в наследство от матери.