Путешественница - Самойлова Елена Александровна - Страница 30

Вдалеке хлопнула калитка, и я, пустив в сторону резкого звука поисковик, слегка поморщилась – ко мне бодрой, немного неуклюжей походкой шел местный Ален Делон, то бишь Михаил – первый парень на деревне. Девки из-за него пачками пытались повеситься на трухлявой ветке старого дуба, утопиться в луже и вообще выказывали желание покончить с собой прочими не слишком изобретательными способами. Когда я появилась здесь и выразила желание немного пожить в сем чудном месте, здешний Казанова попытался навострить лыжи в мою сторону.

Не вышло.

И вовсе не потому, что я ханжа, просто в юноше было два метра роста плюс буйные кудри и густой бас. В общем, совершенно не мой тип мужчины, что я ему и заявила в первый же день, перебираясь в живописную избушку, пустовавшую с той поры, как хозяин вместе с семьей подался в город. Деревенский староста за небольшую мзду выдал мне ключ и попросил сильно не шуметь и поддерживать порядок. Я сразу же согласилась на эти нехитрые условия, особенно после того, как в немного запущенном, но все равно красивом саду обнаружилось вишневое дерево, старое, корявое, но плодоносящее на диво крупными и сладкими ягодами…

Вьюноша, видимо, не понял, что по два раза я не повторяю, решил, что выламываюсь, как любая деревенская девка. Свои намерения он мне стал доказывать следующей же ночью, вскрыв оконный ставень путем непосредственного взлома. Из дома сопляк вылетал с обугленной дыркой на штанах размером во всю заднюю часть, синяком под глазом и слегка дымившимися волосами…

Самое смешное, что после такого отпора он не только не прекратил свои поползновения, а даже удвоил старания. Теперь я натыкалась на него буквально всюду – на рынке во время очередного похода за продуктами, на пути к речке, на улице… Он подстерегал меня везде, и я уже не чаяла избавиться от него. После той памятной ночи, когда я едва не спалила все его мужское достоинство, он стал вести себя со мной настолько уважительно, что придраться было просто не к чему. Ну не лишать же человека здоровья только за то, что он чересчур прилипчив! Руки не распускает, язык держит на привязи – что еще нужно такой приличной девушке, как я?

Поэтому, услышав тяжелую поступь Михаила, я только страдальчески закатила глаза, но подниматься с нагретого местечка на крыльце было настолько лень, что я даже не сделала попытки забаррикадироваться в доме.

Все равно бесполезно.

– Линка!

Ну вот. Опять это дурацкое имечко. Я уже устала повторять, что Линка – не самое подходящее для меня имя. Но Мишке все мои увещевания как мертвому припарки. Нет, побью я его когда-нибудь. И скажу, что так и было.

– Миш, я тебя предупреждала?

– О чем? – невинно захлопал он глазами.

– Забудь, – отмахнулась я, поднимаясь с крыльца и намереваясь пойти в дом.

Парень дернулся было за мной, но я резко взмахнула рукой, и дверь захлопнулась перед его чересчур любопытным носом. Он немного постоял на крыльце, видимо надеясь на то, что я сменю гнев на милость.

А вот и ни фига! Не буду открывать.

И вообще – отпуск у меня почти закончился. Вот облетит вишня – и отправлюсь в Зеркальную галерею. В конце концов, я могу растерять форму, да и скучно здесь становится. Отдохнула, хватит! Миры тоже долго без Путешественницы не могут…

С этой мыслью я отправилась в сени за лукошком и деньгами – схожу на рынок, закуплю свежего творога и зелени, сяду под вишней и буду о чем-нибудь мечтать. И в грезах этих будет…

Расшалившееся воображение сразу же услужливо подкинуло лицо Аннимо Орве в обрамлении золотистых распущенных волос. Я тряхнула головой, и память расщедрилась на другое, почти позабытое лицо – длинные волнистые черные волосы, которые он всегда небрежно стягивал кожаным ремешком на затылке (при этом одна прядь вечно выбивалась и спускалась на грудь черным ручейком), глаза цвета черного жемчуга, в которых я утонула в первый же миг нашей встречи…

ХВАТИТ!!!

Я в озлоблении врезала кулаком в жалобно запищавшую дверь.

Сколько же лет должно пройти, чтобы забыть его?

Правда, сейчас я уже не могла вспомнить лица – закрыв глаза, видела только волосы и глаза, но и этого было предостаточно, чтобы вывести меня из душевного равновесия… Хотя… Положа руку на сердце, я могла с уверенностью сказать, что Аннимо все чаще и чаще заменял этот образ…

Может, мне стоит вернуться?..

Душевные метания прервал очередной стук в дверь.

Тяжело вздохнув, я отправилась открывать…

На пороге стоял бледный и какой-то измученный староста. Увидев меня, он вцепился в мою руку, как в спасательный круг, и, глядя расширенными от страха глазами, сказал:

– Госпожа ведьма, помогите нам!

– Что стряслось? – удивилась я.

Староста огляделся вокруг затравленным взглядом и громко прошептал:

– В городе твориться что-то странное.

– Та-ак, – протянула я, посторонившись и пропуская его в дом. – Заходите.

Староста неуверенно прошел в горницу и скромно уселся на лавку у стола, при этом сжимая в руках шапку так крепко, что у него побелели костяшки пальцев. Я села напротив него и твердым голосом сказала:

– Выкладывайте все.

Я бодрым шагом шла по направлению к городу, в который раз ощутив, что отпуск кончился. Сейчас я была одета в свободную ярко-синюю рубашку навыпуск, обтягивающие черные штаны и мягкие черные полусапожки. Волосы заплела в косу – именно так я причесывалась во время странствий. Я вновь ощущала себя Путешественницей, и от этого было как-то тоскливо…

Скорее всего, мне попросту понравилась спокойная жизнь, когда никто не пытается тебя убить, поймать или засадить в каземат с крысами. Да, и такое бывало…

Я тряхнула головой, отгоняя непрошеные мысли, и задумалась о том, что мне рассказал староста. По его словам выходило, что градоправитель совсем с ума сошел: заперся в замке, а когда выходит, то на него страшно смотреть – выглядит так жутко, словно из него выпили всю жизнь. Вокруг замка постоянно кружатся тучи воронья, а в окрестностях стали пропадать люди… Вчера исчез старший сын старосты – поехал в город на ярмарку да так и не вернулся. А сегодня с утра лошадь, на которой уехал старостин сын, вернулась домой.

Без седока.

И вот тогда староста рискнул обратиться ко мне…

Я недовольно посмотрела на видневшийся впереди замок, и, оглядевшись вокруг, телепортировалась прямо к городской стене. Стражники, увидев возникшую из ниоткуда девушку, начали одновременно креститься и отплевываться во все стороны. Я повертела пальцем у виска и плавно прошла сквозь стену.

С той стороны сначала послышался звон упавшей алебарды, потом сдавленный вопль, а затем в городской шум вплелся семиэтажный мат в мой адрес. Я подумала и, выглянув из стены, со всего маху стукнула матерящегося стражника по затылку. Тот заткнулся, а я отправилась по своим делам с чувством выполненного долга.

Идя по направлению к замку, я отметила для себя тот факт, что чем ближе подхожу, тем меньше народу становилось на улицах. На большой площади перед самим замком в разгар дня не было вообще никого.

Только два ворона деловито прохаживались перед воротами.

– Интересно, – тихонько сказала я себе. – Это что, у них тут такая стража оригинальная?

Вороны, словно услышав мои слова, синхронно взлетели и скрылись за крепостной стеной. Я рассеянно проводила их взглядом, подумывая, сбить нахальных птиц заклинанием или оставить все, как есть? Врожденное чувство любви к животным все-таки победило, поэтому я позволила птичкам скрыться из виду, а сама подошла к тяжелым дубовым воротам, обшитым железом, и, не найдя рядом ничего подходящего, не придумала ничего лучше, чем материализовать чугунную кувалду приличных размеров.

Эх, раззудись плечо, размахнись рука!

Кувалда с гулким буханьем состыковалась с воротами, проделав в них дыру размером с кулак и намертво застряв в оной. Я изумленно поглядела на дело рук своих, соображая, то ли я что-то с заклинанием напутала, наделив кувалду чрезмерной пробивной мощью, то ли ворота держались на одном честном слове, которое при этом на поверку оказалось насквозь лживым и продажным.