Путешествие среди выживших христиан в арабском мире - Вивель Клаус - Страница 33

Самюэль считает главной причиной того, что мир Запада спокойно относится к происходящему, уже сложившийся взгляд на христиан Ближнего Востока. На них смотрят как на часть собственной культуры, где христианство – фактор силы и религия большинства. Он объясняет мне, что все истории о насилии и изгнании христиан противоречат мнению Запада о самом себе, которое проявляется следующим образом:

– Никто не преследует христиан. Преследователи – это мы сами.

Я спрашиваю о его отношениях со многими международными организациями, которые стремятся к ведению диалога между Западом и исламом.

– Это – один из величайших мифов современного мира, – отвечает он. – Стоит только палестинцам и израильтянам вместе сесть и все обсудить, как сразу все возьмет и разрешится. Bullshit[148]. Я невысокого мнения обо всех этих организациях. Диалог – не решение для серьезных конфликтов.

Он рассказывает мне историю, которая произошла в городе Эль-Дабаа, что неподалеку от северного побережья, к западу от Александрии, когда 14-летняя коптская девочка Сара Исхака Абдельмалек 30 сентября 2012 г. отправилась в школу со своей двоюродной сестрой. Организация Amnesty International – Egyptian Action сообщает, что Сара по дороге зашла в книжный магазин, а затем исчезла. Почти сразу после того, как отец заявил в полицию, ему позвонил какой-то человек и сообщил, что свою дочь он больше никогда не увидит, потому что она приняла ислам и вышла замуж за мусульманина.

– Салафиты считают, что девушка может выходить замуж, как только достигает полового созревания. И хотя по египетским законам она еще не созрела для вступления в брак или перехода в другую религию, в соответствии с законом, которому подчиняются салафиты, она уже вполне взрослая для принятия таких решений, – поясняет Тадрос.

Власти заверили отца, что займутся этим делом, но никаких результатов это не принесло. Вскоре семью девушки поставили в известность, что ее муж – 27-летний владелец магазина Махмуд Абу Зиед Абдель Гаввад. Через месяц после похищения члены группы «Салафит-фронт» выпустили пресс-релиз, в котором предупреждали все правозащитные организации от всяческих попыток вернуть 14-летнюю девочку обратно в семью. «Девушка имеет право перейти в ислам и выйти замуж сразу после достижения ею пубертатного возраста. Она также имеет право вступать в брак со всеми вытекающими отсюда последствиями», – говорилось в пресс-релизе.

3 ноября 2012 г. государственный прокурор района потребовал арестовать мужа похищенной девушки в свете того, что полиции было известно о ее похитителях и местонахождении[149]. Но вслед за этим никаких действий не последовало. К моменту написания данного текста Сару Исхаку Абдельмалек до сих пор не вернули семье, хотя все знают, где она находится.

– Эта история демонстрирует полный коллапс закона и порядка. И даже когда власти знают, что они должны делать, они не понимают, как это сделать, – говорит Тадрос.

Эта история с похищением молодой христианки – не единственная в своем роде. Поговаривают, что ежегодно их происходят сотни, однако точную цифру получить сложно. Похищение христианских девушек – тема болезненная. Не всегда возможно определить, кого из них на самом деле похищают, а кто добровольно, против воли родителей, обращается в ислам, чтобы выйти замуж за мусульманина, следуя зову сердца.

Именно из-за таких и подобных им событий египетские христиане желают покинуть свою страну.

Тадрос сам уехал в 2007 г. учиться в Соединенные Штаты и вернулся в Египет только для того, чтобы собрать материалы для своей книги.

– Не думаю, что с моими взглядами у меня в Египте большое будущее, – считает он.

Несмотря на мои протесты, Тадрос направляется к фасаду кофейни из плетеных прутьев, чтобы оплатить счет. Вернувшись на место, он советует мне по приезде в Бейрут взять интервью у сына Шарля Малика. Шарль Малик – соавтор принятой ООН Всеобщей декларации прав человека, а его сын, по мнению Тадроса, один из лучших исследователей, описавших положение христиан на Ближнем Востоке. Я благодарю его, а затем этот человек в светло-коричневой безрукавке растворяется в ночном жару каирских улиц, чтобы вскоре навсегда исчезнуть из страны.

И пока я медленно бреду к своей гостинице, я думаю о христианах, вынужденных массово эвакуироваться из собственных домов только потому, что они христиане. Не укрывается от глаз, что они служат объектом ярости, чтобы укротить которую полиция не находит другого способа, как только выселять их с насиженных мест до тех пор, пока не утихнут страсти. Жертвы обязаны посторониться. Я также думаю о мусульманских мирных жителях, которые восстали против своих совершающих преступления единоверцев. Они сделали то, что власти не решались сделать до сих пор.

На окраине Каира, на верхних склонах Мукаттамских гор, расположен один из самых необычных городских кварталов. Называется он Маншият-Насир – Город Мусорщиков – и именно таковым он и является. Город Мусорщиков как раз подходящее место для поиска ответа на вопрос, почему все встреченные мной на пути египетские христиане так стремятся покинуть страну.

Поднимаясь на гору, я проезжаю по темным узким грунтовым дорогам – все выше и выше – мимо четырехэтажных домов из бурого кирпича и бетона, двери которых выходят прямо на дорогу. Все здания выглядят так, как будто по ним нещадно колотили несколько дней подряд. Неприятный, тяжелый запах витает над городом. Я прохожу мимо куч из больших прозрачных полиэтиленовых пакетов, доверху заполненных пластиковыми бутылками, стеклом, тканями, медью и картоном; перед лавками мясников болтаются на крючках туши ягнят; везде вдоль дороги, в пяти метрах над проезжей частью, протянуты плакаты с изображением почившего в 2012 г. патриарха Шенуды III; мимо нас проезжают повозки с ослами и грузовики; тут же, поедая кожицу с фруктов, пасутся козы и стоят лавки с лимонами, огурцами и бананами; пекари продают корбан – коптские просфоры. В бетонных клетях сидят старушки, разбирая свежий мусор.

Наконец, проехав туннель насквозь, я попадаю на вершину скалы, где снова светло; подо мной весь Каир. Здесь стоит храм, легко вмещающий несколько тысяч человек. Это и есть Церковь мусорщиков. Здесь можно стать свидетелем экзорцизма и различных чудесных явлений. Редко мне доводилось видеть такое грандиозное зрелище, преисполненное одновременно и китча, и величия. Глазам многочисленных городских туристов открывается врезанная в скалу фигура Иисуса, рядом с ней – библейские цитаты на арабском и английском языках.

Здесь можно увидеть христианство в его неприкрытой форме – жестокой, дикой, некрасивой, кровавой, страстной, примитивной и необузданной. И в этот момент мне на ум приходит провокативная работа американского фотохудожника Андреса Серрано Piss Christ, созданная в 1987 г.: на фото пластиковое распятие с Иисусом погружено в мочу. Этот артефакт привел американские власти в такое неистовство, что его даже хотели запретить. К Церкви мусорщиков ведет только одна дорога, пролегающая мимо кучи отходов; здесь буквальный смысл обретают слова: чтобы добраться до высот, нужно опуститься на самое дно.

Священника из Города Мусорщиков зовут Саман Ибрагим. Он ведет меня к бывшей пещере в одном из углублений скалы, где сейчас находится его кабинет. Саман Ибрагим располагается в конце длинного стола, по другую сторону которого уже сидят множество крестьян, явившихся его послушать. Их глаза светятся почтением к этому человеку. Коптским священникам оказывают здесь такое почтение, которое получают разве что канонизированные святые. Но его церковь – больше чем церковь.

– Я здесь уже 40 лет, – говорит он. – Эту церковь подарил нам Сам Бог.

Священник рассказывает, что пришел сюда потому, что ему велел Господь. Однажды его посетил мусорщик, который каждый день забирал у него отходы, и сказал, что необходима проповедь. Дело было в начале 1970-х, когда Саман Ибрагим был еще не пастырем, а не слишком уверенным в себе тридцатилетним мужчиной.