Путешествие среди выживших христиан в арабском мире - Вивель Клаус - Страница 12

Когда в 1994 г. пивоварня только начинала работу, все выглядело довольно многообещающим. В то время Мария Хури вместе с мужем, который сегодня мэр города, только что вернулись из Соединенных Штатов лишь для того, чтобы помочь отстроить страну и обеспечить доходами население; но на сегодняшний день из всех проектов, сумевших пережить счастливые 1990-е, пиво остается практически единственным.

Все остальное было сметено войной, терроризмом и недоверием, образовавшимся во времена второй интифады. В грамотном управлении таким бизнесом в таком месте дело, как говорится, только за пивом.

Заплатив сумму, эквивалентную 15 кронам, попадаешь на заполненную людьми площадку, где народ танцует под аккомпанемент местного духового оркестра, прибывшего из палестинской столицы Рамаллы, что в 14 км к юго-западу отсюда. По сцене, купаясь в лучах прожекторов и растущего безумства, со своими инструментами наперевес дико выплясывают трубачи и кларнетисты всех габаритов.

Всего на несколько дней на Западный берег реки Иордан словно перекочевала Бавария; кое-кто пришел сюда в ледерхозенах[48], кто-то в палестинских национальных черно-белых шарфах, куфиях, в качестве угощения здесь подают сосиски, шаурму и фалафель. Притрагиваясь ладонями к черным отпечаткам, высеченным кем-то на камнях у входа в византийскую церковь, я чувствую, что здесь, в этом маленьком городке, в этот чудесный вечер ни один из присутствующих не позволит одолеть себя меланхолии, сумевшей уже сразить такое количество палестинских христиан.

Вероятно, немало из этих юных палестинских христиан, так весело раскачивающихся сейчас в Тайбехе на надувных шинах, через несколько лет выедут на постоянное место жительства за границу, как это сделали их отцы и двоюродные братья. Один из таких переехавших на север иерусалимцев подавленно говорит мне, что через 10 лет Тайбех больше не будет христианским городом.

В субботу в полночь, оказавшись на террасе дома владельца гостиницы, я гляжу вниз на крыши тайбехских домов с их антеннами и стоками для воды. Вдали виднеются огоньки домов, откуда-то свысока луна дарит свой свет.

Сегодня в гостинице нет свободных мест. Много месяцев назад все забронировано туристами, приехавшими сюда на ежегодный пивной фестиваль, но хозяин позволяет мне переночевать в своей маленькой гостиной с пухлыми желтыми диванами, покосившимися иконами, деревянными крестами и большой фотографией одного из его предков. На стене репродукция бронзовой пластины «Тайной вечери» Леонардо вместе с фотографиями детей под рамкой. На небольшом круглом столе, покрытом дамасской скатертью, гипсовый бюст Девы Марии. С ее золотистых волос сыплется краска.

Мы пьем с ним пиво на террасе. Он плохо говорит по-английски, я не намного лучше по-арабски.

– Тот город. Христианский, – говорит он. – Вон там.

И он указывает на ландшафт, открывающийся позади города. Затем несколько раз кланяется верхней частью тела, держа вытянутые руки над головой.

Тайбех уходит корнями в самую глубь 5000-летней истории тех времен, когда он носил название Эфраим или Офра. В Новом Завете город играет небольшую, но важную роль. В Евангелии от Иоанна можно найти такой отрывок:

«По этой причине Иисус уже не появлялся открыто среди иудеев. Он ушел оттуда в город под названием Эфраим, расположенный близ пустыни, и там оставался с учениками». Здесь он остановился перед тем как отправиться в Иерусалим, где его распяли.

Город был назван Тайбех в 1187 г. великим мусульманским военачальником Сала ад-Дином, одержавшим тут победу над крестоносцами. Местные жители напоили водой его солдат и лошадей. «Вы тайбех, – сказал он им, – вы хорошие». Тайбех в переводе также может означать «вкусно», так что вкусовая традиция здесь тоже имеет многовековую историю.

Мне сказали, что супругу мэра Марию Хури можно найти воскресным утром в греческой православной церкви в Тайбехе, поэтому я отправился туда на богослужение. Как и в первой церкви, в нос мне ударяет запах благовоний.

В этом помещении, наполовину заполненном пожилыми людьми и детьми, ее нигде не видать. Тогда я принимаюсь изучать эту красивую недавно построенную церковь, окрашенную в яркие тона золота с голубым, с арочными колоннами, золотыми люстрами и настенными изображениями святых и библейских сцен. Церковь построена в 1929–1932 гг. на месте бывшего храма, восходящего к VII в.[49]

Пространство заполнено символами и знаками, половина которых мне неизвестна и непонятна, однако все тут кажется одновременно таким близким и таким далеким.

Здесь у меня появляется мысль, которая часто повторяется потом, когда я гуляю по узким ночным городским улицам, – что все тут как-то слишком аккуратно, слишком «хорошо» и «хорошего вкуса». В отличие от перенаселенного домахозяина гостиницы, где кипит жизнь, здесь все чистенько и отремонтированно, будто в витрине магазина, словно чтобы показать миру, какие формы может принимать декоративное христианство. А тем временем христиане все продолжают эмигрировать.

С гражданами Тайбеха происходит то же самое, что и с половиной всех христианских палестинцев, предположительно, покинувших Западный берег в течение последних 50 лет. Сегодня здесь осталось около 1300 христиан[50].

В самом конце службы я вижу входящую Марию Хури. Встав на одно колено, она осеняет себя крестным знамением, после чего приседает, чтобы поцеловать стоящую на земле икону. Супруга мэра целует большую Библию в серебряном переплете, которая лежит в маленькой серебряной часовенке у самого входа. Осторожно подойдя к стене, она целует ряд икон. Все это выглядит как длинный, одинокий ритуал.

Черная джеллаба[51] с золотыми узорами; длинные темные с проседью волосы. Она не знает, что я за ней сейчас наблюдаю, и мне становится немного стыдно за то, что приходится быть свидетелем такой приватной сцены. Но вот она выходит, и я направляюсь вслед за ней к маленькой площади перед церковью. Здесь у нас назначена встреча.

Мария Хури была организатором этого октябрьского фестиваля пива, и на ее лице читается проделанный ею многодневный труд. В глазах затравленное выражение. Она просит меня съездить с ней в расположенный в пригороде дом престарелых, принадлежащий католической церкви. Отложив на время осторожность и спокойствие, с которыми она держалась в церкви, она ведет свой автомобиль агрессивно и нетерпеливо. Как женщина на грани нервного срыва.

По пути она сообщает: этот фестиваль – ее последний. Проводится он каждый год по настоянию мужа, мэра Даауда Хури, стремящегося показать миролюбие и современные нравы города, а заодно обеспечить горожанам работу. Он настаивает, чтобы они оставались в городе. Мария Хури родом не отсюда, она родилась в Триполи, в Греции, в греческой православной семье. С мужем они познакомились во время учебы в Гарвардском университете в Бостоне.

Трудно не проявить сочувствия к ее ситуации и не восхищаться людьми, оказывающими поддержку семье Хури. Муж Марии Хури, Даауд, проделал большую работу, чтобы поддержать христиан в этом городе. Даауд Хури и его брат родились и выросли в Тайбехе, затем переехали в Бостон, куда в 1920-х эмигрировали их дедушка и бабушка. Однако после подписания соглашения в Осло на родину сначала вначале вернулся брат Надим и основал здесь пивоварню, а затем, в 1999 г., к нему присоединились Даауд с Марией.

Даауд Хури не скрывает, что стремится делать все возможное, чтобы сохранить в христианских руках город и окрестности, на которых произрастает 30 000 оливковых деревьев, и проследить за тем, чтобы в случае продажи земли и дома оказались в руках христиан. Если спроса не будет, то мэр решил сам выкупать и дома, и наделы[52].