Удар Кувалды (СИ) - Борчанинов Геннадий - Страница 3

— Директор хотел меня исключить, и, скорее всего, уже исключил, — объяснил Краснослав.

Император поднял на него удивлённый взгляд, цесаревич ухмыльнулся, но тут же притворился, что закашлялся, прикрывая рот рукой.

— Готлиб Карлович? Исключил? Вас восстановят в Гимназии, Сычёв, я распоряжусь, — произнёс император. — Ваши заслуги перед Отечеством с лихвой перекрывают любую причину, какую бы директор не выдумал.

Глава 3

Кувалда с отцом покинули кабинет императора, и к ним тут же подскочил Дормидонт Ильич, нетерпеливо подпрыгивающий и возбуждённый.

— Ну, что? — выпалил он.

Афанасий Ильич печально покачал головой, и дядюшка ожёг Кувалду злым взглядом.

— Ты, щенок! Ты снова всё испортил! — зашипел дядя, даже не обращая внимания на то, что они находятся в коридоре Зимнего дворца, а не у себя в усадьбе.

— Тихо, Дормидонт, — пробасил отец.

Они спустились вниз, пошли по коридорам дворца, где повсюду стояли кровати с ранеными, а слуги и медики сновали туда-сюда на огромной скорости. Афанасий Ильич шагал слева, Кувалда шёл справа, а Дормидонт Ильич семенил за ними, словно дворовый пудель, пытаясь подбежать то с одной стороны, то с другой.

— Всё насмарку! Столько работы! Всё псу под хвост! — шипел дядюшка. — Трудно тебе было извиниться, руку пожать? Что, честь блюдёшь?! Непохоже! Слыхал я, что в Петрограде судачат!

Краснослав резко остановился и развернулся к нему, ткнул пальцем дядюшке в грудь.

— Тихо, сказано же, — процедил он. — Не ори, не дома. И дома не ори.

Дормидонт Ильич тут же окрысился, хотел высказать ещё что-то, но здоровенный сбитый кулак майора, сунутый ему под нос, быстро охладил его пыл.

Сычёвы прошли по коридору, вышли на крыльцо. На площади, запруженной народом, солдаты кое-как сдерживали наседающую толпу. Верноподданные горожане требовали им показать царя, чтобы они могли убедиться, что император в порядке. Кувалда мгновенно понял, что это требуют провокаторы бомбистов, чтобы они могли довершить начатое метким выстрелом и скрыться в толпе.

Завидев Сычёвых на крыльце, толпа зашумела с удвоенной силой, и солдаты сдерживали натиск из последних сил.

— Царя! Царя сюда!

— Живой он?

— Что с царём?

Люди кричали на разные голоса, но лейтмотив был один и тот же. Кувалда остановился на ступеньках.

— Его Императорское Величество Константин Вторый жив и здоров! Расходитесь по домам! Здесь небезопасно! — командный голос майора, усиленный толикой Живы, прокатился над площадью, будто цунами, отражаясь от здания Главного штаба.

— Царя! Царя покажите! — кричали из толпы.

— Сын, идём, — тихо сказал Афанасий Ильич, которому было не по себе от такого зрелища. — Тут и правда небезопасно.

— Царь жив! Я разговаривал с ним две минуты назад! — крикнул Кувалда.

— Сдохни, царский палач! — завопил кто-то из толпы, выхватил пистолет и пальнул в Краснослава.

Время замедлилось, потекло, будто густая патока. Краснослав чётко видел пулю, летящую прямо в него, слыша только её злое гудение и размеренный стук собственного сердца. Двигаться оказалось неимоверно тяжело, Кувалда почувствовал себя мухой, застрявшей в меду, но всё-таки поднял руку и отклонил пулю с её траектории чётким движением ладони, будто пощёчиной. Время побежало снова, ускорилось, а Краснослав тяжело вздохнул, потирая обожжённую пулей руку.

Неизвестного стрелка скрутили в тот же момент, и, в основном, сами горожане, в процессе надавав ему тумаков. Отец в тот же момент подбежал к Кувалде, схватил за плечи, загораживая от толпы и осматривая его бешеным, испуганным взглядом. Краснослав мягко, но настойчиво убрал его руки.

— Всё в порядке, — тихо сказал он.

— К чёрту этот Петроград, к чёрту Гимназию, — буркнул Афанасий Ильич. — Ты едешь с нами в усадьбу.

— Нет, — твёрдо ответил майор.

Отец только покачал головой, но спорить не стал. Афанасий Ильич видел, что спорить с сыном теперь бесполезно.

Сычёвы спустились к набережной, где их ждал извозчик. Карету майор узнал, в ней они с кузиной ехали в гимназию, а вот кучер был ему незнаком. Они залезли внутрь, уселись друг напротив друга, Сычёвы-старшие с одной стороны, и Краснослав с другой. И едва закрылась дверь и карета тронулась, как Дормидонт Ильич снова начал своё нытьё.

— Ты опять всё испортил, — заявил он.

— Ты можешь помолчать хотя бы пять минут?! — зарычал Краснослав.

Дядя обиженно надулся, но всё-таки закрыл рот. Карета тихо покачивалась на рессорах, поскрипывали колёса, размеренный цокот копыт доносился сквозь городской шум.

— Мне нужно в Гимназию, — сказал Краснослав.

— Сенька! В Гимназию! — отец постучал в стенку кареты. — Может, лучше домой?

Кувалда покачал головой. Рептилии сделали свой ход, и он был обязан ответить. Ответ не обязательно должен быть таким же жестоким, но он должен быть неотвратимым и понятным. Чтобы проклятые змеи даже думать не смели о своих коварных планах.

В первую очередь, нужно будет снова выйти на революционеров и Левского. Теперь, когда он засветился, это будет гораздо сложнее, но Кувалда выпутывался и не из таких ситуаций.

Похоже, что-то мелькнуло в этот момент на лице Краснослава, потому что дядюшка уставился прямо на него, подозрительно щурясь.

— Ты что-то затеял, — сказал Дормидонт Ильич.

— Да, — не стал отпираться Кувалда.

— Надеюсь, это не будет порочить доброе имя Сычёвых, — фыркнул дядя. — А то я уже слышал, как ты в околотке ночевал. И ресторацию разгромил.

— Дормидонт… — попытался урезонить его Афанасий Ильич, но дядя продолжил.

— Слухи по Петрограду бродят, закачаешься! А это бросает тень на всю нашу фамилию! — дядюшка даже ткнул узловатым тонким пальцем в Краснослава.

По большей части эти слухи были правдивы, но признаваться в этом Краснослав не хотел.

— Досадно, дядюшка, что какие-то слухи для вас важнее, чем родная кровь, — сказал он.

Дормидонт Ильич скривился, но ничего не ответил. Для дядюшки даже утренняя газета или узел на галстуке были важнее племянника. В конце концов, в очереди наследования Дормидонт Ильич был следующим после Краснослава.

— И, кстати, про фамилию, — добавил Кувалда. — Вы, дядя, беспокоитесь за честь вашей дочери?

— Что? — вскинулся Дормидонт Ильич, невольно сжимая кулаки.

— Так вот, Кирилл Романов, с которым вы так хотели меня помирить, хотел её обесчестить. И тогда, зимой, и сейчас. Мириться с ним, вот что бросит тень на нашу фамилию. А не какие-то там слухи, — сказал Кувалда.

Дормидонт Ильич открыл рот, но не произнёс ни звука. Только сжал кулаки так, что побелели костяшки.

— Спокойно. Агния в порядке. Я за ней присматриваю. И вашему человеку поручил то же самое, — добавил Краснослав.

— Я в тебе не сомневался, сын, — пробасил Афанасий Ильич.

Кувалда кивнул.

— Хорошо, — выдавил дядя. Он выдохнул и откинулся назад, на спинку сиденья. — Моего человека, значит, тоже обнаружил?

— Кого? — вклинился в разговор Афанасий Ильич. — Твоего человека? Что за дела, Доря?

— Он солдат, а не разведчик, это было нетрудно, — произнёс Кувалда. — И он должен оставаться в Гимназии, пока мы с Агнией не выпустимся. Он бывает полезен.

Дядюшка исподлобья глянул на него, почесал выбритый подбородок. Дормидонт Ильич ненавидел, когда ему указывают, что делать, но требование выглядело разумным.

Карета медленно остановилась у ворот Гимназии, Кувалда отдёрнул шторку, посмотрел в окно. Улица выглядела тихой и спокойной, но верное чутьё шептало, что здесь его могут ждать рептилоиды, и он не спешил выходить. К тому же, если установлена слежка, то рептилии могут отправиться следом за каретой Сычёвых, и кто знает, что они могли бы сделать с отцом и дядей. Кувалда дважды стукнул в стенку кареты.

— Сеня! Давай чуть дальше, на пару кварталов! — крикнул он.

— Мы так в усадьбу за полночь только приедем, — буркнул дядя.

Кучер хлестнул поводьями, и карета тронулась снова. Кувалда посматривал из-за шторки, внимательно сканируя каждого прохожего. Сегодня лучше было перестраховаться.