Сомали: Черный пират (СИ) - Птица Алексей - Страница 34

Глава 15 Пиратская участь

На этот раз я направил свой катер не в Момбасу, а в другой порт под названием Танга. Там я купил три лодки и заказал в Момбасу немного взрывчатки. Ну, как немного: три ящика. Что странно: с заказом взрывчатки не возникло никаких проблем, и к нужному сроку её обещали доставить.

Что касается людей, то их хватало и в Танге, и в Момбасе, а уж пущенный мной клич быстро довёл дело до желаемого результата. Весть о том, что нужны отчаянные люди, быстро разлетелась по окрестностям! Берут, мол, всех: и уголовников, и бездельников, и просто нищих. Действительно, я не гнушался набирать на дело всякое отребье, любое человеческое дерьмо, с каких бы низов оно ни было.

Приплыв в Момбасу, погрузил людей в баркас побольше и привязал его к катеру. Наёмники плотненько расселись по скамейкам, однако, когда я вырулил в открытое море, сзади послышались какие-то крики. Оглянувшись, я увидел белеющие на чёрных лицах выпученные от страха глаза судорожно вцепившихся в скамейки людей. Разобрать слов из-за шума мотора я не смог, да и ветер относил вопли назад. Однако проблему понял: баркас очень сильно напоминал огромный под завязку набитый людьми тюбинг (или по-простонародному ватрушку), что несся на огромной скорости посреди океана. Привязанный к катеру, он резво подпрыгивал на волнах, порой перелетая по воздуху несколько метров, и плюхался всем своим немалым весом об воду, выбивая из пассажиров не только воздух, но и дух. Перегружать народ в море на другие лодки я не стал, поэтому так мы и приплыли в Тангу, где и выгрузились. Потирая ушибленные о деревянные скамьи тощие зады, новоиспечённые пираты с опаской косились на меня. А я что? Может, это первое испытание было? Крещение водой, так сказать! Мало ли, удирать срочно придётся? Вот вам и первый опыт — сын ошибок трудных!

Всего я набрал тридцать человек, больше ни к чему. Закупив продуктов и воды, мы направились в саванну, на учебный полигон, если так можно назвать кусок безлюдной равнины вдали от побережья. Там я и приступил к тренировкам. Необходимо, чтобы негры научились владеть огнестрельным оружием на уровне «новичок»: собирать, разбирать, чистить и прицеливаться.

Оружие на это дело пустил старое, купленное по принципу: где придётся и почём найдётся. Нашим учебным пособием стали пять дробовиков и куча всякого хлама помельче, что удалось насобирать по всем злачным местам Сомали и Кении. В основном револьверы разных моделей и старые пистолеты времён второй мировой войны. Удалось, что удивительно, прикупить парочку шмайсеров. Как они вообще тут оказались? Патронов к ним, правда, было немного, но пострелять на пробу хватит. Ну, и до кучи ко всей этой разномастной и стреляющей рухляди прилагалось несколько старых итальянских винтовок.

Свои автоматы МАТ и уж тем более АК-47 я не собирался не то что передавать своим новобранцам, даже показывать! Они спокойно дожидались своего часа в подвале моей лаборатории. Здесь мне вполне хватало пистолета и французского автомата, как наименее габаритного и наиболее удобного оружия для нападений.

Набранные разбойники в целом оружие видели, но многие им никогда не пользовались, а если и пользовались, то совсем старым, но это всё же лучше, чем ничего.

Начались тренировки. Негры стреляли, я ходил между ними с длинной дубинкой-посохом, которую красноречиво назвал «чёрный воспитатель». Довольно странное название, но зато очень показательное: дубинка действительно отлично воспитывала. По крайней мере, если не с первого раза, то со второго уж точно. Выточенный из ветки гренадила, посох почти совпадал по цвету с моей кожей и казался продолжением моей руки, что воспринималось чуть ли не мистически.

Бил я сильно, но аккуратно. Кому доставалось по пальцам, а кому и по пустой башке. Как говорится: клин клином вышибают, ну, а в нашем случае дубину дубиной учат.Может показаться жестоко, но помогает гораздо эффективнее, чем тратить время на часовые уговоры и разговоры. Быстрее доходит информация. Она словно транслируется не через слуховые и зрительные рецепторы, а напрямую в мозг через нервные окончания и инстинкт самосохранения. Ну, а инстинкты — это базис для всего остального.

Негры учились. А я офигевал от их тупости, наглости, лени и бестолковости, но терпеливо (а порой и не очень) объяснял, что к чему. Однако я не Ушинский, да и тот вряд ли один за всеми следил.

— Мамба, а у меня автомат заел, — дёргая за затвор свой «шмайсер», заорал один из ученичков.

— Магазин отстегни.

Раздался щелчок, и магазин вылетел в траву. Подойдя, я отобрал автомат и, разобравшись в чём дело, выщелкнул перекошенный патрон.

— На, стреляй. Только смотри, чтобы снова патрон не перекосило. Видел, как я его убрал? Сделаешь так же.

— Ага.

Я успел отойти на несколько шагов, как вроде бы начавший стрелять автомат вновь заело. Твою ж мать! Но «наученный» мною негр вставил магазин обратно и, недолго повозившись, передёрнул затвор. Щёлкнув спуском, он заорал мне:

— Мамба, он снова не стреляет! — и, направив в мою сторону автомат, этот кусок эбонитового дерева, то есть чурка черномазая по-нашему, снова передёрнул затвор! Перекосившийся патрон самопроизвольно вылетел из отверстия для гильзы, а вместо него в патронник зашёл следующий.

Меня спас лишь опыт, боги явно не успевали! В мгновение ока я рухнул в траву, когда этот несостоявшийся пират нажал на спуск. Длинная очередь прошла высоко над головой, учитывая, что я лежал, уткнувшись лицом в землю.

— Аа-а! — послышался полный боли крик.

«Кого-то зацепило! — подумал я. — Твою же мать!».

Оторопевший от своего поступка тупоголовый негр водил «шмайсером» во все стороны, не зная, что ему делать. Все бросились врассыпную. Приподняв голову, я увидел скорчившегося на земле невезучего бедолагу. Сунув руку в наплечную кобуру, вынул «Мамбу» и, направив её в голову этого идиота, прицелился и выстрелил несколько раз. Опасные глупцы мне не нужны, да и жить не должны, являясь угрозой для окружающих.

Получив пулю в голову, новоиспечённый преступник свалился в траву. Я встал и подошёл к автоматчику. Наповал! Ну, ладно. Отошёл к раненому и осмотрел его. Пули попали в грудь и живот. Да, нехорошо получилось… Лечить смысла не видел, только лишние вопросы возникнут. Жаль, очень жаль! Извини, товарищ… Одиночный выстрел отправил душу горемыки к змееголовому.

Пришлось стать жестоким, но и приставший ко мне народ тоже отнюдь не был агнцами божиими. Так что без рефлексий, все мы здесь ненадолго, и рано или поздно вернёмся туда, откуда и пришли. Лучше бы, конечно, попозже.

Настороженно глядя на меня, постепенно подходили разбежавшиеся пираты.

— Закопать обоих, — махнул я в сторону трупов пистолетом. Ни слова не говоря, только изредка бросая на меня боязливые взгляды, убитых отнесли и закопали в сторонке.

— Сегодня зажжём костёр и принесем молитвы духам Африки, чтобы избежать глупой смерти. Заодно попросим их послать нам удачу в нашем нелёгком деле и много-много денег.

Услышав мои слова, все оживились.

Ночью пришлось разжигать огромный костёр и, навешав на себя маскарадные лохмотья и расписав узорами тела, плясать вокруг него ритуальные танцы, напевая разные заклинания. В кипящий паром котелок я заставил всех капнуть своей крови, не добавив лишь своей собственной. Набросав туда разных трав и галлюциногенных сушёных грибов, предложил выпить получившийся отвар. Каждый из двадцати восьми подельников безоговорочно выпил моё варево, и котелок вернулся ко мне. Сделав вид, что сглатываю крупными глотками отвар, я пролил его себе на грудь. Незачем это, мы не побратимы, и никогда ими не будем. На этом наши пляски закончились, и обессиленные произошедшими событиями все легли спать.

Ещё три дня мы провели в тренировках с оружием и отрабатывали действия при захвате корабля. Усвоили они учение плохо, как я ни старался. Никогда им не освоить суворовскую «Науку побеждать»! Так, самое простое поняли, а что сложнее, то приходилось вдалбливать по нескольку раз, но всё оказалось бесполезно. Теперь я понял истинное значение пословицы: повторение — мать учения.