Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Почти любовь

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Почти любовь - "Алекс Д" - Страница 6


6
Изменить размер шрифта:

Я: Тебя Олесь зовут?

Страйк: (смеющийся смайл) Твое имя происходит от древнегреческого Александра, что означает защитница. Не благодари.

Я: Ты это только что загуглил?

Страйк: Нет, мою старшую сестру звали Олеся. Ее крестили, как Александру.

Я: Звали?

Страйк: Она умерла. Давно.

Я: Похоже, на этот раз я постоянно пишу что-то не то. Прости, не знала…, – внутри появляется щемящее чувство. Неловкость, растерянность, глубокое сочувствие. Почему мои родители никогда не говорили, что у Кравцовых была дочь? Они не могли об этом не знать.

Страйк: Мы об этом не распространяемся, – с тяжёлым сердцем я читаю ответ на свой мысленный вопрос.

Я: Что случилось? Можешь не отвечать…

Страйк: Давай закроем тему, – просит Кравцов, и мне становится еще больше не по себе.

Я: Мне правда неловко, – признаюсь открыто и абсолютно искренне.

Страйк: Все нормально. Чем занимаешься? – он к счастью меняет тему, и я с облегчением выдыхаю.

Я: Валяюсь в кровати и переписываюсь с очень странным парнем.

Страйк: Может, прогуляемся? Странный парень приедет в любое место. Только свисни.

Я: Свисток потеряла… – бросаю взгляд на часы. Половина одиннадцатого. – Почти ночь. Кравцов, ты ненормальный?

Страйк: Не поверишь, сам каждый день задаю себе этот вопрос. Тогда завтра?

Я: Завтра не получится, буду занята до вечера.

Страйк: А когда ты не будешь занята до вечера?

Я: Ты подозрительно настойчив. Мне надо волноваться?

Страйк: Очень хочу, чтобы ты волновалась из-за меня, ОЛЕСЯ.

Я: Какой-то дешевый подкат, Кравцов, и вовсе необязательно мое имя писать заглавными буквами. Давай на сегодня закончим. Устала дико, глаза слипаются, пальцы не слушаются. Доброй ночи и крепкого здорового сна.

Страйк: Спасибо, буду спать, как младенец. Напишу завтра, Веснушка.

Я вряд ли отвечу, – ухмыляюсь про себя и прячу телефон под подушку. Закрыв глаза, по привычке пытаюсь воссоздать в памяти лицо своего парня, но воображение на этот раз вероломно дает сбой, и вместо сероглазого шатена, по которому одержимо сохну больше двух лет, я вижу самодовольную наглую физиономию Кравцова с заносчивой ухмылкой и похабным взглядом черных глаз. И снова меня охватывает этот странный мандраж, как во время переписки. Глупая улыбка растягивает губы, в животе предательски теплеет. Стыдно признаться, но в нем есть что-то такое… Не, так не пойдет!

Прочь из моих мыслей, Страйк!

Брысь, я сказала!

Ну, пожалуйста…

Ладно, хрен с тобой. Оставайся. Все равно ты никогда не узнаешь, что я с тобой творила этой ночью. В своих фантазиях, разумеется.

Глава 2

Кравцов

– Слушай, я для кого этот центр развивал? Столько лет и сил угробил? Ты хоть понимаешь, кто наши пациенты? И какие деньги ты можешь там зарабатывать? На кой хрен ты в онкологию поперся? Хирурга, бл*ь, гинеколога в нашей семье еще не было. Выделиться решил? Тебя пока до серьёзных операций допустят, поседеть успеешь, а тут все уже готово. Приходи и работай, – лютует отец, меряя шагами гостиную. Мама только за сердце хватается, вжавшись в спинку белоснежного кожаного дивана. Ничего нового. Как Кравцов-старший беснуется, остальным только по углам прятаться остается.

– Пап, давай не начинай. Тебе о моем решении давно было сказано. Я еще и в аспирантуру пойду, а ты дальше силикон в сиськи и задницы закачивай и панику не разводи на пустом месте, – мне каким-то чудом удается не сорваться и выдержать спокойный уверенный тон.

Вот тебе и отцовская гордость, и поддержка. Зашибись у нас семейка. Мать всю жизнь в анестезиологах продержал, хотя она могла покруче карьеру построить, но нет, Сереже надо помогать, а Сережа хрен на нее забил. Живет на две семьи и в ус не дует. Главное, все в курсе, включая законную жену, но делают вид, что это норма в современном обществе.

– Ир, ты посмотри на этого идиота, – изрыгает отец гром и молнии, а на деле впустую сотрясает воздух. – Ученую степень он захотел. Напомнить, кто тебя содержал, за учебу платил, пока ты по клубам и бабам шарился? А теперь самостоятельный стал? Не припозднился, Саш? Я в твои двадцать семь частный медицинский центр уже открыл, дом этот отстроил, дерево посадил и сына родил, а ты до сих пор на папкиной машине ездишь, герой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Сам родил или помог кто? – потерев переносицу, остужаю отца ледяным взглядом. К подобным выбросам «праведного негодования» родителя мне не привыкать. Манера воспитания у него такая, как котёнка в каждый угол носом тыкать и попрекать. Если в рот ему не смотришь и не киваешь, значит, дурак. Дед дома в семье такой же бешеный был, зато в клинике психиатрии Корсакова его запомнили как исключительно внимательного психиатра. Яблоко от яблони, как говорится, но я надеюсь, что подальше упал.

– Сереж, ну пусть Саша попробует…, – пугливо мяукает мама с дивана. Заступница, блин, выискалась.

– А ты вообще рот закрой, пока я с сыном разговариваю. Это ты из него недомужика вырастила, пока я на вас всех пахал, – как и ожидалось, матери тоже щедро «прилетает».

– Мать не трогай, – уже по привычке принимаю мамину сторону, встаю между ними, загораживая собой. – Она ни дня без работы не просидела. Меня и в декрете левые тетки няньчили, пока она тебе в задницу дула. Но ты и при таком присмотре умудрялся пациенток и медсестер над своим столом нагибать.

– Саша, ты как с отцом… – ошарашенно шепчет мама.

Вот и жалко ее, и встряхнуть иногда хочется, да только бестолку все. Они оба, как в броне, дальше которой видеть ничего не хотят.

– Воспитали сынка на свою голову! – побагровев, рявкает отец, а у самого глаза трусливо бегают. Правда она такая, слушать тяжело, а опровергнуть аргументов не придумал еще. Остается только на оскорбления переходить, да кулаками махать.

– Уж какой есть. Не устраиваю, пусть Юлька твоя нового родит. Может, успеешь еще воспитать, а я как-нибудь сам, – высказавшись, с чувством неимоверного удовлетворения толкаю стеклянную дверь на террасу и выхожу из смердящей лицемерием гостиной.

Закуриваю, упираясь локтями на перила, смотрю на цветущий сад. Денек изумительный выдался, на небе ни облачка, солнце жарит, соловьи поют, сирень и жасмин благоухают. Если бы один старый мудак настроение не подпортил, в Завидное бы с друзьями на шашлык рванули, а теперь никакого желания. Понесло же идиота в выходной предков навестить. Вместо душевных семейных посиделок дерьма ведро вылили, стою, обтекаю, видом, сука, любуюсь. Сквозь трели птиц и шелест листвы слушаю доносящиеся из дома вопли отца и рыдания матери. Классно отдыхаю, всем на зависть.

Минут через пять маме все-таки удается его угомонить, и он как обычно ее парламентёром отправляет, разгребать все, что наворотил.

– Саш, ты не сердись на него. Сережа не со зла. У него неделя сложная выдалась. Зашивается. Игорь в отпуске, а весной наплыв клиентов. Кому грудь, кому талию. Время такое. Купальный сезон на носу, – чуть осипшим от слез голосом заступается она за своего кобеля. – Он отойдет, знаешь же. Я горжусь тобой очень. Правда, горжусь, – последние фразы шепотом, чтобы отец не услышал.

– Знаю, мам, – ухмыляюсь с горечью, выпуская в сад струйку дыма. – Поеду к себе, наверное. Звони, если на него опять накатит. Приеду, разберусь. И прекрати уже стелиться перед ним. Смотреть не могу, как он ноги об тебя вытирает, до дыр уже стер.

– Я не стелюсь, Саш, – оскорбляется мать, а я вспоминаю седину в ее волосах и до ломоты в кулаках хочу прибить одного стареющего козла. – У твоего отца не всегда был тяжелый характер. Это он после Олеси озлобился, а до этого хорошо же жили.

– Да не жили вы хорошо. Мне-то хоть не ври. Хочешь, я тебя заберу? – поддавшись порыву, предлагаю я. – У меня две комнаты, сам домой только спать прихожу, отдохнешь, развеешься, себя в порядок приведешь, и отец, может, одумается, соскучится.

– Не могу я без него, сынок, – обняв меня со спины, говорит она то, что я и так знаю. – И тебе обузой быть не хочу. Ты молодой еще, не понимаешь много. Твой отец знаешь какой бывает… Редко, правда, но лучше так, чем одной.