Тайные кланы: Достать Навигатора (СИ) - Глебов Виктор - Страница 24

— Что?! — спросила она с вызовом.

— Ну, ты даёшь!

— Слушай, я…

— Мировая девка! — с уважением перебил бугай. — Прими мои респекты, Аяко-сан, — он коротко кивнул вместо поклона.

— А? — растерялась девушка, уже было решившая, что наёмник собрался её отговаривать. — Ну… это… спасибо.

— Вот только на кой оно тебе надо? — спросил Хизеши. — Мало говна видишь? Прошу прощения, сэнсей.

— Вижу достаточно, — ответила Аяко, подцепляя палочками жареную креветку. — Хочу послушать, что скажет Риота. Своими ушами.

Хизеши хмыкнул.

— Она имеет право, — сказал Канэко.

— Я ж не спорю, сэнсей, — пожал плечами амбал. — Конечно, имеет, — он помолчал. — Слушай, Аяко-сан, а что это была за фишка с пеной? Ну, когда она у тебя изо рта пошла. Мне на секунду даже страшно стало.

Девушка потупилась.

— Что? — нахмурился Хизеши. — В чём дело?

— Ну, есть такая штука, — смущённо сказала Аяко.

— Конкретней! — прищурившись, потребовал Хизеши.

— Секрет фирмы.

— Выкладывай! — строго сказал Канэко. — Мне тоже интересно.

— И вы не знаете, сэнсей? — удивился Хизеши. — Значит, двое против одной. Говори, а то попрошу Ёсиду тобой заняться!

Аяко закатила глаза.

— Ну, ё-моё! Противозачаточная таблетка это! Пенообразующая. Есть такие.

Следующие две минуты из отдельного кабинета по столовой разносились звуки надрывного хохота. Хизеши, не стесняясь, хрюкал, как форменный кабан, Озему Канэко старался изо всех сил сохранить серьёзный вид, но от этого выходило только хуже.

— Мужики! — презрительно констатировала Аяко, когда они, наконец, отсмеялись.

— Ладно, поржали и забыли, — сказал Канэко, утерев выступившие слёзы. — Вот так роняется престиж власти, — добавил он. — Из-за проклятых таблеток кэндзя потерял лицо.

— Мы никому не расскажем, — пообещал Хизеши.

— Но вы-то видели, — возразил Канэко. — Ладно, хватит об этом.

Однако амбал так просто закрывать тему не собирался.

— Да, про твой метод даже рассказать никому нельзя, Аяко-сан, — проговорил он. — Начнут комментировать.

— Что здесь комментировать? — не поняла девушка.

— Особенности орального секса.

Аяко прыснула.

— Ага! — кивнул бугай, широко осклабившись. — Вот и я о том же.

— Ну, всё! — Канэко постучал палочками по краю тарелки. — Успокоились! Как дети малые, честное слово!

— Приношу свои извинения, сэнсей, — проговорил Хизеши, при этом весело глядя на девушку.

— Прошу прощения, — кивнула та.

— Принято, — сказал Канэко.

Авторитет кэндзя, таким образом, был восстановлен, и некоторое время все молча ели.

— Кстати, совсем забыл! — воскликнул вдруг Хизеши, бросая палочки и залезая в карман. — Макото просил вам передать, сэнсей, — с этими словами бугай выложил перед Канэко изрядно помятый листок бумаги. — Обнаружил у Риоты при обыске. Сказал, вы должны взглянуть.

— И чего ты ждал? — недовольно осведомился старейшина, разворачивая листок. — Конца света?

— Да говорю ж: забыл, — смущённо прогудел Хизеши. — Со жрачкой этой!

— Не вини себя, — сказала Аяко. — Конечно, ты отвлёкся. Мы понимаем, как важна еда в твоём дневном расписании.

Бугай покосился на девушку, обиженно хмыкнул, но промолчал.

Канэко тем временем прочитал бумагу и резко выпрямился.

— Что?! — не удержалась Аяко, видя, как старейшина изменился в лице.

— Сама смотри! — Канэко передал ей листок.

Девушка прочитала несколько столбцов иероглифов, взглянула на подписи, подняла глаза на кэндзя.

— Думаете, не подделка?!

— Что там такое? — вмешался Хизеши.

— Контракт! — ответил Канэко. — На душу. Правда, аннулированный.

— В смысле? — нахмурился бугай. — Типа тех, что мы у той старухи надыбали, которую какой-то урод расчленил?

— Не типа, Хизеши, — сказала Аяко. — Точно такой же.

— И составлен он на имя Хаякавы Амайи, — добавил Канэко. — Домработницы Хотэко.

— Рекомендованной ему расчленённой старухой, — напомнила девушка.

— То есть, девчонка продала душу Тэкеши-Они?! — у амбала глаза полезли на лоб. — А на вид прямо ангел!

— Ты ещё не так удивишься, когда узнаешь, что ей пообещали за душу, — мрачно сказал Канэко, забирая у Аяко договор.

— И что?!

— Исикаву. Нашего славного Навигатора. Оказывается, девчонка с ним знакома и влюблена, как кошка.

— Думаю, к старухе она пошла как раз за приворотом, — высказалась Аяко. — И та тут же взяла её в оборот.

— Значит, контракты настоящие? — недоверчиво спросил Хизеши.

— На месте подписи заметны сильные эманации Кава-Мидзу, — проговорил Канэко. — Так что, похоже, да.

— Я имел виду: действительно ли эти подписи поставил сам Тэкеши-Они?

— Не вижу серьёзной причины предполагать, что это был кто-то другой, — мрачно ответил старейшина. — Так что пока примем за рабочую версию, что контракты заключил Тэкеши-Они.

— Почему документ оказался у Риоты? — нахмурилась Аяко.

— У меня есть одно предположение, — сказал Канэко. — Думаю, он забрал его у Хотэко, когда выгребал его бумаги. Но это нужно выяснить точно. Как и то, почему контракт аннулирован.

— Ага, — прогудел Хизеши. — Выясним, сэнсей. Я из Риоты всё вытрясу! — пообещал он, кровожадно впиваясь в остатки бифштекса.

Обед закончили в молчании.

— Пора, — сказал Канэко, взглянув на часы. — Макото должен был всё успеть.

— Да, времени у него было до… полно, — вовремя исправился Хизеши.

Втроём они вышли из столовой.

Аяко знала, что комнаты для допросов находятся не в подвале, как обычно показывают в фильмах, а на предпоследнем этаже. Это из-за того, что в подвале была высокая влажность, и аппаратура могла испортиться. Окна в правом крыле дома заложили кирпичом, а потолок и пол специально укрепили — получилось нечто вроде бункера.

Помимо Ёсиды, на этаже находились члены его бригады техников и охранники.

— Ну что, Макото? — проговорил Канэко, первым выходя из лифта. — Мы вовремя?

— Всё готово, сэнсей, — кивнул тот, указав на одну из металлических дверей.

Затем перевёл взгляд на Аяко. Брови ямабуси вопросительно приподнялись.

— Она с нами, — сказал Канэко.

— Хорошо, — Ёсида коротко поклонился то ли девушке, то ли кэндзя и пошёл вперёд. — Сюда, — сказал он через несколько секунд, с видимым усилием открывая дверь.

Аяко вошла последней. Выглянув из-за широкой спины Хизеши, она увидела Риоту, сидевшего в центре комнаты на стуле. Руки и ноги мага были зафиксированы, глаза широко открыты.

— Пришёл в себя, — прокомментировал Ёсида, — Я вколол ему кое-что, чтоб был посговорчивей.

Оторвав взгляд от бледного, осунувшегося лица мага, Аяко медленно обвела глазами комнату для допросов. Рядом со стулом, на котором сидел Риота, тускло поблёскивали разложенные инструменты. Хизеши подошёл и почти любовно провёл по ним рукой. Хищно улыбнулся, обнажив зубы. Подмигнул девушке.

— Опять я пролетел со свиданием! — сообщил он доверительно.

Почувствовав тошноту, Аяко прикрыла рот рукой и поспешно выскочила в коридор. Опираясь рукой о стену, она быстро двинулась обратно к лифту. Когда до него оставалось метра два, девушка услышала, как за её спиной с грохотом захлопнулась железная дверь.

Глава 28

Шоджи вошёл вслед за Амайей. Она знала, что в кармане страшный человек держит пистолет, а потому шла медленно, как он и велел.

Народу на почтамте оказалось немного — человек пятнадцать. Стояли в разные кассы, так что очереди, считай, были ерундовые.

— Не торопись, — тихо сказал Шоджи.

Амайя замедлила шаги.

— Вот здесь, вроде, людей поменьше, — сказал, улыбаясь, Шоджи.

Он указал на одно из окошек, и девушка послушно встала за сухоньким старичком в потрёпанном пиджаке и обвислых брюках. Шоджи не отходил ни на шаг. Он, казалось, беззаботно поглядывал по сторонам, но на самом деле постоянно следил за Амайей. Ликвидатор решил, что, если она выкинет какой-нибудь фокус, ему придётся тащить её из почтамта и заталкивать в машину — «Мицубиси» был припаркован напротив входа. Не убивать же, в самом деле, девчонку. Бедняжка и так натерпелась страха, пока сидела в тёмном подвале. Да и воняло там, когда Шоджи утром пришёл за Амайей, премерзко — даже хуже, чем когда он её оставил. Так что не удивительно, что на девушке лица не было — оно превратилось в бледную восковую маску хронического ужаса. Амайя до сих пор, казалось, не отошла от пережитого: двигалась как-то потерянно, так что Шоджи даже подумал, не тронулась ли умом. Впрочем, решил он, организм молодой, здоровый — перегорит, зола будет.