Больше, чем портрет (ЛП) - "debjunk" - Страница 17

***

Едва оказавшись на своем портрете, Северус увидел Гермиону, которая в недоумении озиралась по сторонам. Рядом с ней стоял старик, написавший его портрет. Северус не мог отвести от нее взгляда и чувствовал, как вновь утопает в глубокой тоске.

— Я не знаю, где его искать, — проговорила Гермиона, обращаясь к старику.

Ее взгляд вновь вернулся к портрету, и в глазах отразилось облегчение. Его сердце сжалось в груди, едва он встретился с ней взглядом. Он знал, что, увидев ее вновь, снова испытает сожаление, но не предполагал, что оно будет таким сильным.

— Северус! — воскликнула Гермиона и бросилась к портрету.

Она протянула руку и погладила его по нарисованной щеке. Он попытался дотянуться до нее, но как ни старался, не мог коснуться ее руки, хоть и чувствовал ее прикосновение на своем лице. Он разочарованно направился к креслу и тяжело опустился в него.

— Где ты была? — резко спросил он.

Он не хотел, чтобы его слова прозвучали грубо, но разочарование слишком долго терзало его, а невозможность прикоснуться к ней заставила его пожалеть о том, что он вообще появился на своем портрете. Гермиону несколько раздосадовала его резкость.

— Мы здесь, чтобы помочь вам, профессор, — начал Франко ДиГрегорио, стоявший позади Гермионы.

Франко шагнул за кресло Гермионы, встав прямо перед портретом.

— Я должен извиниться перед вами, синьор. Я не знал.

Северус переводил взгляд с ДиГрегорио на Гермиону и обратно.

— Чего вы не знали? — строго спросил он.

ДиГрегорио неуверенно посмотрел на Гермиону. Она выдавила из себя мимолетную улыбку, а затем посмотрела на Северуса.

— Вероятно, когда Франко зачаровывал твой портрет, он пропустил одно слово в заклинании.

Северус изогнул бровь.

— И…

— Вместо того, чтобы наделить портрет твоей сущностью, он наделил его душой.

— Что? — неверяще переспросил Северус.

Гермиона повторила еще раз. Слушая ее рассказ о том, как его душа оказалась в портрете словно в ловушке, он все больше и больше хмурился. Наконец гневно поджав губы, он повернулся к ДиГрегорио.

— Значит, с самого начала я был заперт в этом… — он обошел пространство вокруг своего кресла. — И должен провести в этой двухмерной тюрьме целую вечность?

Гермиона сделала шаг назад.

— Северус, я понимаю, как это нелегко…

Злобно ухмыльнувшись, он посмотрел на нее. Его вдруг одолело дикое желание оторвать ей голову, но едва взглянув на нее, он понял, что сейчас в состоянии лишь глубоко вздохнуть и кивнуть, опустив голову в знак смирения.

— Ты не представляешь, каково это — быть пленником обстоятельств. Я надеялся, что, хотя бы после смерти смогу этого избежать.

Глаза Гермионы светились сочувствием, и она продолжила:

— С того момента, как я покинула Хогвартс, мы проводили эксперименты. И, думаю, нам удалось найти решение.

Он посмотрел на нее сквозь завесу волос, спадающих на глаза и скрывающих большую часть лица.

— Решение?

Она кивнула.

— И что это за решение?

Она наконец отважилась подойти ближе к портрету и попыталась сквозь пряди волос, за которыми прятался Северус, посмотреть ему в лицо.

— Мы попытаемся вытащить тебя из портрета.

Северус резко вскинул голову и удивленно посмотрел на нее.

— Как? Разве такое возможно?

— Видите ли, профессор, — начал Франко ДиГрегорио, но Северус прервал его взмахом руки.

— Пусть она объяснит мне… не вы, — потребовал он.

ДиГрегорио кивнул и отступил на несколько шагов назад, чтобы Гермиона сама все рассказала.

— Мы разработали заклинание, которое способно вытащить твою душу и нарисованное тело из картины. Эти чары крайне сложны, и для того, чтобы правильно их наложить нужны мы оба. Теоретически, они должны вытащить тебя из картины, и ты снова станешь живым.

— Теоретически… — тихо повторил Северус.

— Да.

— Вы проверяли свою теорию на практике?

— Мы проверили ее на домашнем питомце, который умер совсем недавно. Опыт прошел вполне неплохо.

Северус подошел к краю холста.

— Вполне неплохо? Что это значит? Где гарантии, что вместо того, чтобы спасти меня, вы не отправите мою душу в небытие после того, как произнесете заклинание?

Гермиона сокрушенно смотрела на него какое-то время, а потом ответила:

— Северус, мы не можем знать наверняка. Если ты не появишься живым в реальном мире, то ты перестанешь существовать. Что же касается твоей души, то мы также не знаем, что с ней будет, мы лишь надеемся, что она вернется в потусторонний мир. Но никаких гарантий у нас нет.

Северус нахмурился.

— Оставьте меня. Я должен обдумать возможное развитие событий, прежде чем позволю вам использовать на мне какие-то неизвестные чары. Нет никаких гарантий, что я останусь существовать в какой-либо форме, если вы это сделаете. Мне нужно все обдумать.

— Северус…

— Уходи! Возвращайся через час. И я сообщу тебе о своем решении.

Гермиона вплотную подошла к портрету и прошептала:

— Мне жаль. Это все, что нам удалось сделать. Я тоже очень боюсь, но, если мы не попробуем, ты навсегда останешься запертым в этом портрете.

Северус молча сверлил ее немигающим взглядом. Он видел, как она кивнула ему, развернулась и двинулась в сторону выхода из кабинета, увлекая за собой ДиГрегорио, крепко схватив за руку. Он хотел протянуть к ней руку, хотел прикоснуться к ней, но понимал, что в своем теперешнем состоянии никогда не сможет этого сделать.

Он опустил голову, посмотрел на свои нарисованные руки и провел ладонями по бедрам.

Могло ли заклинание, что они изобрели, сработать?

Он знал Гермиону. Она никогда не стала бы предлагать что-то, если бы не была уверена, что оно сработает. Но к сожалению каждое вновь изобретенное заклинание всегда имело риск не сработать так, как нужно.

Каково это — не существовать вовсе? Когда нет ни сознания, ни тела, ничего. Кануть в небытие, навечно быть запертым в нарисованной тюрьме или иметь возможность снова ходить по земле… Что выбрать?

Как только он мысленно проговорил все это, выбор показался до смешного очевидным. Если бы он перестал существовать, то никогда бы не узнал об этом. Но оставаясь запертым в портрете, словно в ловушке, он бы целую вечность сожалел о том, что не попытался выбраться. Оставаясь портретом, он бы наблюдал за тем, как постареет и умрет Гермиона Грейнджер, так и не имея возможности к ней прикоснуться. И что случится после этого? Будет ли у него возможность провести с ней вечность, когда ее портрет украсит одну из стен этого кабинета? Насколько это будет реальным, если ее собственная душа будет находиться в потустороннем мире, а ее нарисованное тело будет лишь отпечатком личности, которой она была при жизни? Как бы реалистично ни выглядел ее портрет, но это было бы фальшивкой, этого было бы недостаточно. Неужели он согласен ждать ее столько времени, чтобы потом разочароваться? Она ведь еще совсем молода. Ему придется ждать ее более ста лет, чтобы потом дотронуться до нее. Это слишком долго. Слишком. Почти вечность.

Нет, для него существовало только одно возможное решение — согласиться на использование заклинания и надеяться, что оно все-таки вернет его к жизни. К той новой жизни, о которой он и не думал во время войны. К новой жизни с прекрасной женщиной. Если заклинание Гермионы сработает, это станет для него возможным.

— Я сделаю это, — пробормотал себе под нос Северус и удобно устроился в кресле, взяв в руки книгу и ожидая возвращения своей любимой вместе с человеком, который подарил ему возможность вернуться и начать новую жизнь.

Комментарий к Глава 11

Я напоминаю, что в качестве эксперимента теперь и у меня есть канал в телеграмм, посвященный саге о Гарри Поттере в целом и снейджеру, как любимому пэйрингу, в частности.

https://t.me/+Gl-TwwxQ45BkNDEy

Здесь вы найдете эстетику к моим прошлым и будущим работам, анонсы будущих работ, возможно, спойлеры и много чего интересного по вселенной Гарри Поттера.