Дракон с королевским клеймом (СИ) - Штерн Оливия - Страница 24

«Лессии тебе мало оказалось?»

— Т-ты, — пролепетала Вельмина и все-таки выдернула руку из его пальцев, — ничего… тебе тоже досталось.

И вымученно улыбнулась. А в глубине глаз цвета шоколада Итан увидел страх. Этот страх — перед ним — да и перед совершенно неопределенным будущим — трепетал, бился, словно пойманная птица в силках. И именно поэтому Вельмину захотелось просто обнять, прижать к себе и прошептать, зарываясь носом в темные локоны, что все будет хорошо.

О, боги, какой он неисправимый идиот.

Или даже непонятно, как это назвать.

Последние годы с Лессией было так отвратительно, что Итан совершенно уверился в том, что — если когда освободится — на женщин ещё долго смотреть не сможет без содрогания.

А тут, ну надо же, за ручку держит… И никакого отвращения, в общем-то не испытывает. Более того, где-то в темной глубине его существа просыпается странное, неуместное желание, утащить куда-нибудь эту хрупкую куколку, чтобы никто и никогда не причинил ей вреда.

Вельмина смотрела на него, как зачарованная, и в ее глазах плескался самый обыкновенный страх. Она видела в нем опасного, неконтролируемого хищника… Да и, в общем-то, была близка к истине. Человек, в которого подселили суть дракона, уже никогда не будет прежним.

— Я пойду, — выпалила она, опомнившись, — ты… пожалуйста, приходи на обед. Если тебе неприятно видеть Солветра, то он будет обедать в другом месте.

И выпорхнула прочь, даже не дождавшись ответа. Выглядело это как бегство.

***

Прошло еще два дня, и все, казалось, устаканилось. Ρанним утром Итан стоял у кованых ворот особняка, провожая Тавиллу и Солветра, которые отпросились у Вельмины повидать сына. Вельмина не возражала, лишь попросила, чтобы Тавилла позаботилась о съестном, самом простом. В конце концов, Вельмина всегда может заказать еду в ближайшем ресторане, но будет лучше, если в доме все-таки будут запасы. Тавилла провела ревизию кладовой, что за кухней, доложила о том, что умереть голодной смертью просто невозможно — потому что и копченый окорок висит, и колбасы, и сыры, — и засобиралась в дорогу.

Глядя, как Солветр грузит в самоходную повозку чемодан, Итан не грустил, да и не радовался. Он даже сам удивлялся, отчего ему безразлично, присутствует ли скорый на расправу старикан в доме, или нет. Все эти дни он тихо наслаждался покоем, воцарившемся в доме де Триолей. Он закончил ремонт стеллажей в библиотеке, расставил книги, а затем перешел к ремонту кабинета. Стал замечать, что работа с деревом получается все лучше и лучше, руки, привыкшие держать только оружие, привыкли и к молотку, и к зубилу, и к стамеске. Итану даже нравилось то, чем он занимается — ощущение гладкой древесины под пальцами, тяжесть инструмента в руке, то, как мало-помалу начинает слушаться его дерево.

Несколько раз к нему заходила Вельмина — про себя он называл ее именно так, по имени, а не какой-нибудь «госпожой де Триоль». Она придвигала себе стул, садилась, и они просто разговаривали. О чем? Вельмина никогда не приставала с расспросами. Они разговаривали о пустяках и скупо, очень осторожно, делились воспоминаниями. Итан пытался вспомнить какие-нибудь забавные случаи из жизни придворных, старательно обходя стороной все анекдоты, которые ходили про Кельвина де Триоля. Вельмина рассказывала о том, что нового в алхимии живого, и что ей осталось совсем немного, чтобы трансформировать мышку в кошку. Было видно, что Вельмина копается в своих пробирках исключительно от нечего делать, чтобы заполнить ту пустоту, которая царила в сердце. Итан как-то даже заметил, что, по его скромному мнению, алхимия не должна быть смыслом жизни молодой и привлекательной женщины. Почему бы Вельмине не отправиться в путешествие, чтобы повидать мир? Поехать в тот же Аривьен, говорят, там много интересных вещей, созданных на основе алхимии неживого.

— А ты много видел? — вдруг спросила Вельмина, — мне почему-то кажется, что ты много где бывал…

Итан замялся. Потому что на самом деле, он не бывал вообще нигде, кроме дворца Лессии, а во дворце его пребывание частенько ограничивалось спальней и темницей. Признать это оказалось больно: выходит, он прожил пол-жизни, и только сейчас впервые ступил на порог жизни настоящей, лицом к лицу с миром, созданным богами.

— Я не многое видел, — сказал он честно, — но хотел бы попутешествовать.

— Когда ты уйдешь отсюда, у тебя будет эта возможность, — ответила Вельмина и почему-то сделалась грустной. Вернее, она изо всех сил делала вид, что все хорошо, но было видно, что это не так.

— А насчет моей алхимии… Понимаешь, — тут она посмотрела ему прямо в глаза, — когда выяснилось, что жизнь моя здесь будет пустой, я попросила Кельвина дозволения занять себя хоть чем-нибудь. Из всего мне была интересна алхимия живого, и он не стал возражать.

У Итана так и вертелось на языке, почему Вельмина не завела любовника, или даже парочку, но он промолчал. Пожалуй, ему самому было бы неприятно, поступи Вельмина именно так. Зачем тогда спрашивать?

И вот теперь, стоя у ворот, он провожал взглядом неспешно удаляющуюся повозку, которая уносила Тавиллу и Солветра. Теплый весенний ветер гладил лицо, а рядом стояла Вельмина, она тоже смотрела вслед повозке. А потом повернулась к Итану и тихо сказала:

— Ну вот, теперь мы одни в этом доме.

И медленно побрела обратно, на ходу трогая чугунные завитки ограды. Итан пошел следом, закрыл калитку. Нагнал Вельмину на полпути от дома.

— Госпожа де Триоль, вы не могли бы выплатить мне хотя бы часть из моего жалованья?

Она остановилась, посмотрела серьезно, все больше напоминая маленькую настороженную птичку.

— Тебе что-то нужно? Я могу…

— Нет, — Итан мотнул головой, — пожалуйста. Мне очень надо. И не спрашивайте.

Птичка нахмурила тонкие брови, покачала головой.

- Χорошо, как скажешь. Но надеюсь, ты сдержишь данное обещание и сперва закончишь с ремонтом.

— Я никуда не убегу, — Итан даже улыбнулся, потому как его замысел касательно денег шел вразрез с идеей побега. — А еще, госпожа де Триоль, я буду крайне признателен, если часть заработанного мной пойдет на оформление для меня документов.

Вельмина кивнула.

— Хорошо, я все поняла. Пойдем, я дам тебе денег… не знаю, правда, на что, но пусть это будет приятным сюрпризом.

«Еще каким», — подумал Итан, а вслух ничего не сказал. Сюрприз так сюрприз.

Дождавшись, пока Вельмина отсчитает ему некоторое количество серебряных монеток, изо всех сил стараясь задавить в себе нежность и умиление, которые почему-то начали сопровождать их общение, Итан снова вышел из дома и неторопливо пошел по направлению к Верхней Пантее. Той дорогой, которой они с Вельминой уже ходили — другой он попросту не знал.

Но даже той, единственной прогулки хватило, чтобы запомнить расположение торговых кварталов, мимо которых они проходили. Итан направился именно туда, потому что в его планы входило посещение алхимической лавки и еще одного магазина.

Итан шел неторопливо, прогулочным шагом, поглядывал по сторонам, отмечая и аривьенские патрули, которые вели себя смирно и никого не трогали, и вычурную лепнину на фасадах домов, и бесчисленные клумбы с сотнями тюльпанов и нарциссов, над которыми пенной шапкой вздымались кусты цветущей сирени. Было тепло, и сложная вязь цветочных ароматов плыла в воздухе, чаруя, навевая странные грезы — о том, что он мог бы остаться в доме де Триолей навсегда, исключительно, чтобы Вельмине не было плохо.

Эти чувства были очень новы и непривычны. Более двадцати лет Итан не знал никого, кроме Лессии, и если поначалу он знал ее как злобную грымзу, которая зачем-то притащила к себе украденного мальчика, то по прошествии десяти лет он знал Лессию исключительно как требовательную любовницу. И палача.

Итан безнадежно тонул в своей ненависти, и уже не понимал, как это — иначе.

С Вельминой действительно все оказалось тем самым «иначе».

И он никак не мог объяснить, почему при одном взгляде на Вельмину в груди делается тепло, а кончики пальцев покалывает от внезапного желания потрогать ее густые темно-каштановые локоны, которые Вельмина закручивала в строгий узел на затылке, а как было бы хорошо и красиво, если бы она их распустила по плечам.