Вор вне закона - Алов Константин - Страница 63

— А самого Фому спросить нельзя?

— Не скажет, — проворчал Коля.

— А если так спросить, чтобы ответил?

— В том-то и дело, — пояснил Коркия. — С чекистами Фома снюхался. Его теперь голыми руками не помацаешь. Одним словом, без тебя это дело не поднять. Пора тебе, Лях, откидываться. Ты большой авторитет накопил, люди тебя послушают, пойдут за тобой.

Лях покачал головой.

— На условно-досрочное подать? Не пойдет. Я не сука, чтобы у легавых "половинку" выпрашивать.

Коля Старый зашелся в кашле, прочищая битые туберкулезом легкие, потом прохрипел:

— От тебя ничего не потребуется. На это адвокаты имеются, да и журналист твой так раскочегарился — не остановишь. Так что выйдешь вчистую, народным героем с полной реабилитацией. Хоть в депутаты подавай. Дело в другом. На воле сейчас опаснее, чем на зоне. За год без малого с полста честных бродяг на луну поканали. Страшные дела на свете творятся. Всеми страсть к наживе овладела. Молодые еще кичи не понюхали, зону и дня не топтали, а уже законных воров в сторону оттирают — долю давай! И стволом в нос тычут.

Лях взорвался.

— Я что, фраер небитый? Меня стволом не напугаешь. И гопников на место ставить умею!

Коля Старый покачал головой.

— Они не гопники. Эти ребята посерьезнее будут. Все больше спортсмены бывшие, да дембеля с Афганской. Нашей братве у них и поучиться не мешало бы.

— Чего это мы у них не видали? — от обиды суженные опием зрачки Якута несколько расширились.

— А вот этого самого, — Коля Старый щелчком поддал пустую упаковку из-под дозы. — Дисциплины. Расстегни свой клифт, да почитай, что у тебя на пузе написано. Что вора губит? Бабы, карты и марафет. Нет, на воле нам с ними не совладать. Зоны бы удержать — и то хлеб. Здесь наша сила.

— Тогда в чем проблема? — не понял Лях. — Мы же их здесь как клопов передавим, пусть только залетят. Или они считают, что от кичи застрахованы?

— Просто среди них хватает полных отморозков с оторванной крышей. А кроме того, киллеров этих развелось — плюнуть некуда. Объявления чуть не на столбах расклеивают. Так что пулю ты можешь схлопотать прямо у ворот тюрьмы.

— Я выхожу, — отрезал Лях.

Неожиданно ожила рация в руке Кота.

— Шухер, — сообщил он. — От города колонна мусоровозов подваливает. Бля буду, чекисты с янычарами пилят. Сдал нас кто-то.

Коля Старый поднялся первым.

— Все, уходим. А тебя, Лях, будем ждать в столице через месяц.

Гости быстро собрались и покинули тюрьму. Буквально через пару минут после их отъезда во двор тюрьмы влетела первая машина с мигалкой.

Одна из статей Лени заканчивалась анонсом следующей темы. В следующем месяце Леня собирался раскрыть тайну торговли чеченскими наркотиками в обмен на оружие. Ляха и в самом деле выдернули в Москву. Его дело пересматривалось.

Здесь, в камере Матросской Тишины, Лях познакомился со "сникерсами". Это были заключенные новой формации. Накачанные и наглые, они держались особняком и не скрывали, что в тюрьме они случайные пассажиры.

На "голосовую" они не подходили, на общак не отстегивали. Сидели втроем, сбившись кучкой, и если не жрали, то отжимались от пола и между шконок, качали брюшной пресс.

Драка возникла из-за пустяка. Кто-то из качков задел старого арестанта. Когда ему сделали замечание, то все трое тут же полезли в драку, которая стала всеобщей. Вмешались контролеры. Качков раскидали по разным камерам и теперь Лях не дал бы за их жизни и ломаного гроша.

Коля Старый немного ошибся в своих рассчетах. Лях действительно вышел через месяц на волю. Но самого Коли Старого среди встречающих не оказалось. Буквально за неделю до выхода Ляха на свободу он был убит в своем подъезде двумя выстрелами из пистолета.

Не было в живых и Коркии. Буквально на следующий день после убийства Коли Старого его взорвали вместе с "мерседесом".

ГЛАВА 19. НОВЫЕ ВРЕМЕНА

Седой сидел в роскошном кожаном кресле за массивным столом. Перед ним стоял раскрытый футляр с искусственными глазами — от голубого до карего. Он захлопнул крышку футляра, взял из соседнего ящичка сигару и гильотинкой срезал у нее жопку.

Затем Седой понюхал сигару и обмакнул срез в большую, пузатую как лампочка Ильича рюмку с коньяком. Через секунду кабинет окутался клубами ароматного дыма. Седой развернул на столе номер газеты, еще пахнувший свежей типографской краской.

— Как это понимать? — спросил он сидевших напротив собеседников.

Заглавие на первой странице гласило: "Сделка века: русско-чеченский бартер — оружие в обмен на наркотики".

— Я перехватил это в последний момент, уже в типографии, — пояснил Седой. — Знаете, во сколько мне обошелся весь тираж?

— Я… — сидевший напротив него генерал Ниночкин побледнел. — Я все возмещу…

— Разумеется возместишь. И заплатишь штраф. Я позабочусь, чтобы он был большим. А также прямо сейчас объяснишь всем нам, где и как произошла утечка.

Генерал торопливо заговорил.

— Во всем виноват мой заместитель майор Мурашов. Согласно плану операции он должен был курировать охрану грузов. Ну и по пьянке разболтал знакомому журналисту.

— Встань, майор. Покажись народу, — попросил Седой.

Мурашов поднялся из кресла и встал, переминаясь с ноги на ногу как проштрафившийся школьник. Был он небрит, китель на нем сидел криво и лоснился от темных пятен. С тех пор, как после пожара в гостинице "Россия" он попал в немилость, Майор запил. Если бы не протекция со стороны бывшего подчиненного, Ниночкина, шагавшего по карьерной лестнице через три ступеньки, пьяницу Мурашова давно бы выперли в "народное хозяйство". Возглавив управление, Ниночкин назначил его к себе заместителем по оперативной работе.

— Как же это получилось? — благожелательно спросил майора Седой.

Тот был совершенно растерян.

— Это… Не помню. Вроде и не пьяный был. Это все Леня, журналюга, козел. Без мыла втерся. Я же ведь и книжку записную потом у него забрал… В которую он все записывал.

— Идиот, он ее для отвода глаз держал, а сам писал твой треп на диктофон. А ты блокнот спер и обрадовался! Короче, исправлять как будем?

— Да я бы этого писателя!… Своими бы руками!

Седой широко улыбнулся.

— У тебя сейчас появится такая возможность. Я рад, что предугадал твое желание. Пошли со мной. Мы ненадолго.

В подвале особняка у отверстого жерла печи лежал связанный журналист Леня. Рядом с ним маячили две тени. Один, что повыше, был просто страшен своим рассеченным глубокой бороздой лицом.

Седой указал майору на связанного журналиста.

— Вот он, твой злейший враг. Тот, кто воспользовался твоей наивностью и доверчивостью. Убей его, чего ждешь?

Мурашов замялся.

— Не могу…

Седой недобро усмехнулся.

— Ты хочешь, чтобы он сгорел живым? Я ведь не шучу. Просто не умею шутить. Приступай.

Майор достал табельный пистолет, долго мялся, но вдруг решился и выстрелил журналисту в голову.

Седой следил за ним со зловещей улыбкой.

— Молодец, ты искупил свою вину. Частично, — сказал он. — Поэтому умрешь легко…

Седой молнией выбросил руку с узким граненым стилетом. Клинок с хрустом вонзился майору в висок. Тот мешком рухнул на пол. Крови почти не было.

— Так редко выдается случай попрактиковаться с холодным оружием, — вполголоса пожаловался Седой самому себе, потом кивнул стоявшим в тени помощникам:

— Уберите здесь все. Шмотки в огонь. Журналиста подбросьте к нему домой, майора расчлените и киньте в лесу.

Наверху все застыли в напряженном ожидании.

— Где мой боевой зам? — попытался пошутить генерал Ниночкин.

— Он умер, — развел руками Седой.

Все опешили.

— Как?!

Седой глумливо оглядел гостей.

— Предателя замучила совесть, сердце не выдержало. А может быть он оказался жертвой мести уголовников, я еще не решил. И вообще, хватит заниматься ерундой! Главное в повестке дня — операция "Эльдорадо", как я ее называю. Писака не ошибся, это действительно сделка века, — Седой ткнул пальцем в сторону генерала. — Ты лично, своей бестолковой головой отвечаешь за сохранность товара.