Багровая смерть (ЛП) - Гамильтон Лорел Кей - Страница 46

Скарамуш подошел и со всего размаха с разворота нанес удар ногой, нацеленный в висок Никки. Рука Натэниэла стиснулась на моей. Син ахнул. Рука Никки вовремя оказалась на месте, чтобы избежать удара в висок, поймать ногу и блокировать колено в захват. Скарамуш рухнул на пол, пытаясь вывести Никки из равновесия, но верлев был тяжелее и остался твердо стоять на ногах. В итоге Скарамуш оказался руками на мате, размахнулся второй ногой и ударил Никки в лицо. Никки не пытался заблокировать удар; он закончил захват на суставе. Я услышала влажный, мясистый хлопок. Скарамуш закричал, хотя от его удара рот Никки кровоточил.

Затем вмешался Джейк и остановил бой. Он помог Никки положить Скарамуша на мат. Его нога была согнута так, как ноги не должны сгибаться. Скарамуш старался не корчиться в агонии. Он выглядел зеленым от боли и, похоже, пытался не вырвать.

Пьеретта опустилась на колени рядом с ним. Гортензио стоял, свирепо глядя на Джейка и Никки.

— И как это называется?

— Это не было спаррингом, — сказала со своего места Пьеретта.

— Нет, это был урок, — ответил Джейк, и его голос был таким холодным и угрожающим, как я никогда еще не слышала.

— Урок о чем? — осведомилась она, держа Скарамуша за руку.

— О том, что Арлекин должен научиться уважать наших новых товарищей по оружию, — ответил он.

Голос Скарамуша был напряженным от боли:

— Они не прожили века, заслуживая наше уважение.

Никки вынул окровавленную капу и сказал:

— Я согласен заслужить твое уважение, выбив из тебя дерьмо.

— Ты мне не король, лев, — ответил Скарамуш сквозь стиснутые зубы.

Я вышла на мат, Натэниэл следовал за мной тенью, хотя я заставила его выпустить мою руку. Напряжение было высоко, и я хотела, чтобы обе мои руки были свободны на всякий случай. Магда и Син были у меня за спиной. Я не была уверена, как много помощи может быть от Сина, но львица сзади заставила бы их подумать дважды, прежде чем сделать что-то глупое в нашем отношении. Мне нравилось думать, что я дала им паузу, но я знала, что я льщу себе. Большинство из них считало меня жалкой заменой их погибшей королевы; независимо от того, какой у меня был титул, я была недостаточно хороша для некоторых Арлекинов.

— А как насчет меня? Предполагается, я твоя королева, — напомнила о себе я.

— Ты невеста Жан-Клода, но ты не вампир. Как ты можешь всеми нами править?

— А еще Анита — Нимир-Ра леопардов, — сказал Натэниэл. — Она королева для Микиного Нимир-Раджа.

— Она не перекидывается в леопарда. Я никогда не признаю Нимир-Ра, застрявшую в человеческой форме, — заявила Пьеретта.

— Она может не менять форму, но она все еще некромант и наша новая темная королева, — сказал Джейк.

— Нет. Нет, она не наша темная госпожа. Счастливый случай позволил ей выпить силу, которая была нашей, и теперь она дала ее ему, — она выразительно ткнула пальцем в Никки.

— Не только ему, — тихим голосом сказала Магда.

— Нет, все Арлекины, кто спит с тобой и Жан-Клодом, сохранили свои силы или вернули их, — сказала Пьеретта.

Гортензио издал звук, который был наполовину смехом, наполовину рычанием:

— Скарамуш хотел быть твоим moitié bête, твоей крысой зова и твоим любовником. Он сказал, что покажет тебе, что настоящий moitié bête может сделать для королевы. Из-за этого хвастовства твоя Невеста и покалечил его.

Я посмотрела на Никки, на Джейка. Никки сказал:

— Скарамуш первым пустил мне кровь. Я только закончил все это.

Я долго смотрела на Никки.

— Хочешь, чтобы он думал, что может выиграть тебя как приз?

Я повернулась к Скарамушу:

— Мне жаль, что ты ранен, но даже если тебе удастся отобрать корону у Рафаэля, твоего крысиного царя, я не сделаю тебя половиной моего зверя или любовником. Если ты хочешь быть ближе к трону Жан-Клода и ко мне, то причинение вреда моим любовникам ничего тебе не даст.

Зеленый от боли, нога согнута в обратную сторону, он сверкнул на меня темно-карими глазами скорее с гневом, чем с болью, и куда большим высокомерием, чем смогла бы я:

— Я бы стал лучшим царем крыс, а ты не отворачивайся от того, что не пробовала, потому что я знаю, что обслужил бы тебя гораздо слаще, чем кто угодно, кто был у тебя до меня.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ух ты, — поразился Син. — Мы тут стоим вчетвером, а ты собираешься нас всех оскорблять.

— Я знаю себе цену, — ответил Скарамуш.

Гортензио сказал Сину:

— Ты мальчик. Он, — указал он на Натэниэла, — дикая кошка, более искусен с мужчинами, чем с женщинами. Рекс так же жесток в постели, как и на ринге. Ни одной женщине не понравится такая жесткость.

Натэниэл, Син и Никки хором захохотали. Я сказала:

— Ты должен знать свою аудиторию. Но ты, очевидно, не знаешь.

— А что насчет меня? — спросила Магда.

— Ты женщина, — ответил Гортензио. — В этом плане ты не конкурент.

Я почувствовала теплый всплеск энергии, прежде чем низкое мягкое рычание просочилось из ее человеческих губ.

— Ты всегда был дураком.

Гортензио сделал шаг в ее направлении, что приблизило его ко мне, но смотрел он поверх моей головы на Магду.

— Назад, — сказала я.

Он меня проигнорировал. Я нанесла короткий удар ему в солнечное сплетение. Он был совершенно не готов, и это выбило из него весь воздух и согнуло его пополам. Я схватила его за затылок и обрушила его лицо на свое поднятое колено так быстро, так сильно и столько раз, сколько смогла. Я застала его врасплох, и он даже не попытался нанести ответный удар. Когда я увидела кровь, стекающую по моей ноге на мат, я оттолкнула его от себя, и он рухнул на бок на пол. Он не двигался. Нижняя часть его лица была кровавой массой такой густоты, что я уже не была уверена, сколько ущерба я причинила. Я знала, что у него сломан нос. Его глаза были открыты, но как и глаз Никки после того удара, не были сфокусированы.

Пьеретта побледнела и стала чуть менее уверенной в себе. Скарамуш по-прежнему выглядел сердитым и высокомерным сквозь боль и тошноту, но было что-то новое в его темных глазах. Думаю, неуверенность. Он строил свои планы на идее, что я не смогу ударить в ответ. Похоже, он пересмотрел ее. Хорошо.

— Я твоя королева, Гортензио. Это значит, что когда я говорю назад, ты делаешь, блять, шаг назад!

— Не думаю, что он может тебя слышать, — сказал Син.

— Значит, Пьеретта и Скарамуш могут повторить ему это потом, ясно? — сказала я, глядя в основном на Пьеретту.

Она отпустила руку Скарамуша и встала передо мной на колени, опустив голову на пол у моих ног; это был самый низкий поклон, какой она только могла сделать. Ладони она вежливо отвела назад, почти на плечи, так что только ее голова была у моих ног. Это было по-настоящему, но у нее были века, чтобы практиковаться во всех видах поклонов.

— Она останется в таком положении до тех пор, пока ты не прикажешь ей подняться, — сказал Джейк.

— Прямо сейчас это работает на меня, — сказала я.

Джейк чуть двинул губами, будто я его приятно удивила.

— Ты королева.

— Да, это так, и в следующий раз, когда один из вас забудет об этом, я буду использовать не колено, чтобы пустить вам кровь. Это ясно, Скарамуш?

— Хочешь сказать, ты лично нас убьешь?

— Нет, она не это имела в виду, — быстро произнес Джейк.

— Я не хочу вас убивать, черт возьми. Это пустая трата веков таланта и силы, но если вы заставите меня принять решение, я сделаю это.

— Я тебе верю, — сказал Скарамуш.

Голос Пьеретты был приглушен полом, когда она подтвердила:

— Да, моя королева.

— Поднимись, Пьеретта.

Она медленно, опасливо подняла голову:

— Ты хочешь, чтобы я встала, моя королева?

— Оставайся со Скарамушем или стой. Мне все равно; только не делай никаких глупостей.

— Да, моя королева.

— Ты приручила еще одного леопарда, Анита, — сказал Скарамуш.

— Как насчет тебя, Гортензио? Ты все еще намерен быть болью у меня в заднице, или я ясно выразилась?