За фасадом строительства советского ВМФ - Почтарев Андрей Николаевич - Страница 41

Мало известно, но в конце 1920-х — середине 1930-х гг. СССР развивал военные связи и на другом конце планеты, с Японией.

Они также брали своё начало в дореволюционный период. Так, сразу по окончании Русско-японской войны (1904—1905) для защиты Северного морского театра России удалось приобрести у Японии поднятые и отремонтированные свои корабли, потопленные во время боевых действий: бывший эскадренный броненосец «Полтава» (переименован в «Чесму»), крейсеры «Варяг» и «Пересвет».

Наибольший размах военно-технические контакты приобрели в годы Первой мировой войны. Одним из первых для ведения переговоров и заключения договоров о поставках в сентябре 1914 г. в Японию выехал генерал-майор Э.К. Гермониус. Позже там же вёл дела полковник Подтягин. Уже в октябре из Страны восходящего солнца поступили первые 20 тыс. 350 винтовок и 15 тыс. 50 карабинов мексиканского типа с 11 млн 300 тыс. патронов355.

Месяцем ранее туда приехала другая русская миссия, которая провела переговоры с фирмой «Митцуй» и через неё 30 сентября добилась подписания контракта с американским заводом «Дюпон» на поставку партиями 67 тыс. пудов пороха в 1915—1916 гг.35ь.

Всего в 1914—1917 гг. в Японии было закуплено 635 тыс. винтовок и карабинов, 5 тыс. пистолетов с 1 млн 150 тыс. патронов, 74 млн шт. патронов, 674 орудия (75-мм полевые и 107-мм линейные пушки, 120-мм и 20-см гаубицы), а также много пулемётов, дистанционных трубок для артиллерийских снарядов, пороха и сырых материалов для изготовления взрывчатых веществ, сапог и башмаков для действующей армии и флота и даже риса. Любопытно, что японские 107-мм пушки активно эксплуатировались не только в царской, но и в Красной Армии, и прослужили до 1936 г.357

Интересно, что в августе 1916 г. с целью обмена опытом военные заводы в Петрограде посетила и специальная военная миссия Японии358.

Всего, по сведениям Инженерного управления НКВТ СССР, в 1914—1917 гг. вес поставленных военных грузов из Японии составил незначительное количество — 43 тыс. т или 4,3 % от всех импортных грузов359.

За точку отсчёта советско-японских контактов можно смело взять лето 1927 г., когда на Чёрном море началось сотрудничество с японской фирмой «Синкай Когиоссио Лимитед» во главе с г-ном Катаока. Тогда водолазы этой компании помогали Экспедиции подводных работ особого назначения (ЭПРОН) при ОГПУ СССР вести работы по розыску английского парохода «Чёрный принц», затонувшего в период Крымской войны (1853—1856) у Балаклавы с 500 тыс. фунтов стерлингов в золоте на борту. Однако, затратив около 300 тыс. рублей, экспедиция прекратила свою деятельность в данном районе.

Вместе с тем советская сторона смогла закупить у этой фирмы ценное оборудование, включая английские мотокомпрессоры, а также уникальный японский аппарат для глубоководных спусков (водолазную маску). По образцу последней, получившей полное одобрение командования, сразу были изготовлены 15 отечественных опытных образцов для обучения личного состава на курсах водолазного дела при ЭПРОН360.

А в 1929—1935 гг. в числе иностранных фирм, которые поставляли военно-техническое имущество в Советский Союз, были уже японские фирмы «Винг» и «Ниппон Дангие Койша». Эти контакты продолжались вплоть до мая 1939 г., когда СССР приобрёл запасные части к японским двигателям361.

А в 1930 г. был заключён советско-японский договор по обмену военными специалистами. Согласно нему, каждая из сторон могла командировать на войсковые стажировки по 6 командиров362.

В том же году в японские ВМС были направлены первые 2 советских стажёра — военно-морских командира, а также помощник начальника 4-го отдела штаба ОКДВА М.К. Покладюк363. Уже в мае—декабре 1933 г. в императорской армии Японии организацию боевой подготовки изучала целая группа военных лётчиков, включая командира эскадрильи НИИ ВВС РККА А.Р. Шарапова364 и начальника сектора информационно-статистического отдела Разведуправления штаба РККА Н.П. Вишневецкого365, а в декабре 1935 г. — январе 1937 г. стажировку в японском полку прошёл командир 18-го механизированного полка 32-й кавалерийской дивизии366 В.И. Полозков367.

Постоянную помощь советским командирам в период их пребывания в Стране восходящего солнца оказывали посол СССР в Японии К.К. Юренёв368, советник посольства Н.Я. Райвид369 и военный атташат, включая военно-морского атташе А.С. Ковалёва370 и его помощников: Н.П. Ермакова371, И.Ф. Киреева372 и упоминавшегося выше К.Н. Ганулича.

А основы советско-японских военных контактов до них закладывали военно-морские атташе — известный И.К. Кожанов (1927— 1930) и Н.А. Бологов373 (1930—1932), а также сотрудник Торгпредства в Японии В.Т. Божко (1926—1928)374.

Так, в книге писателя Н.Ф. Варгина сохранились следующие воспоминания И.К. Кожанова о его работе в Токио, относящиеся к 1931 г., когда тот уже являлся начальником штаба Морских сил Балтийского моря: «Как-то весной члены Реввоенсовета попросили бывшего военно-морского атташе рассказать командному составу о Японии и её флоте. Зал был переполнен. Интерес к вопросу — огромный.

— По должности своей два с половиной года в пределах возможного изучал Морские силы нашего дальневосточного соседа. Доводилось мне кое-что наблюдать и ранее, во время службы во Владивостоке в двадцатые годы. Только что окончилась Гражданская война, японский экспедиционный корпус был вынужден убраться с нашей земли, но японские военные корабли ещё долго вели себя как оккупанты, а мы не располагали тогда необходимыми Морскими силами, чтобы поставить их на место. Действовать приходилось лишь дипломатическими средствами.

Он поделился своими впечатлениями о японском военном флоте, его организации, об офицерах и матросах.

— Представьте себе японского офицера на берегу. Какой-то увалень. Идёт с зонтиком. Ничего военного. А на корабле—любо посмотреть: подтянут, энергичен, властен, дело знает прекрасно.

Начальник штаба очень тонко дал почувствовать аудитории необходимость каждому быть на корабле достойным своего положения и примером для подчинённых. Рассказывая о быте японцев, он привлёк внимание к особенностям их национального характера, трудолюбию, аккуратности, подчеркнул значение традиций, держащих в плену миллионы людей.

— Вот, видите? — Он поднял над головой кривой японский кинжал, подаренный ему одним офицером. — Таким оружием самураи делают харакири.

Надолго за паи пилась кронштадтцам встреча с бывшим атташе.

— Вполне современный флот, с высокой организацией службы и прекрасным личным составом. — Кожанов и Стасевич (Павел Григорьевич, в 1931 г. — помощник начальника штаба МСБМ. — Авт.) шли к Морскому собору, около которого они жили в маленьких деревянных домиках. — Многому у японцев можно поучиться.

— Кто знает, — в раздумье говорил Стасевич, — не столкнёт ли нас с ними в будущем судьба на полях и морях войны?

— Ты коснулся громадной и сложной проблемы. Все будет, думаю, зависеть от общей международной обстановки, от нашей экономической и военной силы, — отвечая другу, проговори! Кожанов»375.

В свою очередь, и японские офицеры имели возможность побывать в советских воинских частях. Например, в 1934 г. группа японского военного атташата в Москве с разрешения наркомвоенмора К.Е. Ворошилова посетила закрытую ВМБ Севастополь и корабли Черноморского флота, который к тому времени возглавил всё тот же И.К. Кожанов. Вот как описывал этот визит бывший корреспондент газеты «Красный Флот», капитан 1-го ранга И.А. Ананьин: «Как-то чётом в Севастополь прибыли японские морские офицеры. Штаб бригады в это время находился на крейсере “Червона Украина". Получив указание принять гостей, комбриг приказал накрыть для них стол в салоне командира корабля. На “Червоной Украине” в отличие от “Красного Кавказа” салон находился в надстройке по правому борту сразу же за батарейной палубой.