Чингисхан. Пядь земли (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" - Страница 35

И дождались.

Схоларии, охранное войско императора, что-то отдалённо напоминающее кешиктенов Темучжина, пробились через помещения Ипподрома и начали строиться на песке.

Обернувшись, Эйрих увидел отряд из двух сотен ауксилариев, подошедший к Чёрным вратам.

— Перестроиться, — приказал Эйрих. — Приготовиться к отходу.

Мятежники совсем пали духом, поэтому атаку на Чёрные врата стоит ждать лишь тогда, когда до них дойдёт, что в этих вратах единственный их шанс на спасение.

— Претор Эйрих Ларг? — спросил центурион в шлеме с пурпурным гребнем.

Ауксилия держалась на дистанции. Это выглядело, как минимум, странно.

— Я, — ответил Эйрих, посмотрев на едва приблизившегося центуриона. — Пришли нас заменить?

— Консул приказал позаботиться о том, чтобы мятежники не сумели пройти сквозь Чёрные врата, — сообщил центурион.

— Тогда мы уступаем вам это место, — сказал на это Эйрих.

— Стоять, мятежник! — вдруг возбудился центурион. — За учинение мятежа...

— Эрелиева! — крикнул Эйрих. — К бою, стена щитов!

Сестрёнка не растерялась и пустила стрелу в не ожидавшего такого стремительного развития событий центуриона. Трёхгранный наконечник вошёл глубоко в левое бедро центуриона, не прикрытое ничем, кроме кожаных птериг с бронзовыми набойками. Выкрикнув что-то болезненное и неразборчивое, центурион упал, а отряд его ощетинился мечами.

«Немного неожиданно», — подумал Эйрих, отступая к спешно создаваемой стене щитов. — "Если вероломство в Константинополе в порядке вещей, то мы вообще правильно поступаем, когда хотим попасть в Рим?"

Примечания:

1 — Милиарий — это мильный камень, стоявший к северо-востоку от Ипподрома. От этого камня, как и от Милиария Ауреума в Риме, отсчитывалась протяжённость всех дорог в империи. Милиарий представлял собой мраморную колонну, стоявшую посреди квадратного здания с пирамидальной крышей. Стоял этот камешек со времён основания Константинополя в IV веке, вплоть до века XVI. Двенадцать веков, мать его, а потом пришли турки-османы и снесли здание. Стены милиария украшались изображениями Вселенских соборов, но Константин V, прослывший иконоборцем, заменил их сценами с ипподрома — и это был отличный если не маркетинговый, то тематический ход, потому что ипподром стоял прямо рядом с милиарием и непонятно было, нахрена изображать на здании с милиарием какие-то там Вселенские соборы.

2 — Хродвитнир — также известен как Фенрир или Фенрисульфр, то есть Ужасный волк, который, когда наступит Рагнарёк, должен вырваться из оков (созданных гномами из шума кошачьих шагов, женской бороды, корней гор, медвежьих жил, рыбьего дыхания и птичьей слюны), после чего убить Одина. Хродвитнир — это второй сын Локи, замутившего шуры-муры с великаншей Ангрбодой. Вообще, воспитание играет огромную роль в жизни не только человека, но и аса: Один тоже питал слабость к великаншам, поэтому великанша, имя которой осталось неизвестным, родила ему Тюра, ещё одна великанша, по имени Грид, родила ему Видара, очередная великанша, Ёрд, родила ему Мейли и Тора, а ещё одна, Ринд, родила Вали. В общем, Один был серийным великаншефилом, поэтому Локи пошёл по уже проторенной тропе. Скандинавские сказители, по всей видимости, питали слабость к по-настоящему большим женщинам...

3 — Градус — лат. gradus — это значит шаг, примерно равный 0,74 метра. Как известно из сноски к предыдущей главе, «двойной шаг», то есть «пас», равен 1,48 метра, но надо понимать, что мы не знаем точных значений, которые могли сильно колебаться от провинции к провинции, от столетия к столетию. И да, если принять, что наша оценка древнеримских мер длины верна, то полтора градуса — это 1,11 метра.

Глава одиннадцатая. Кровь и золото

/6 сентября 408 года нашей эры, Восточная Римская империя, г. Константинополь/

— Бросай! — приказал Эйрих.

Пятьдесят дротиков улетели в направлении враждебных ауксилариев, а в ответ на остготов обрушился шквал плюмбат.

Короткие дротики, имеющие длину чуть меньше одного песа, снабжённые свинцовыми грузилами, пусть и убили несколько остготских воинов, всё же большей частью завязли в щитах, но в этом тоже заключается их задача: чтобы вражеские щиты стали тяжелее и неудобнее. Когда у врага нет сил вовремя поднять щит, убить его гораздо легче.

— В атаку! — донеслось со стороны ауксилариев.

— Держать строй! — скомандовал Эйрих.

Противник ещё раз метнул плюмбаты, почти перед самым столкновением, после чего вступил в ближний бой.

Соприкосновение двух противоборствующих отрядов ознаменовалось металлическим звоном и звуком ударов по дереву. Началась рубка — мечи и копья против копий и топоров.

Эйрих, стоящий во второй линии, за спиной Аравига, попытался выдернуть из щита застрявший дротик, но потерпел неудачу — из-за загнутых шипов без инструментов эту плюмбату из щита не вытащить. А ещё её не обломать, как ту же стрелу, ведь деревянная часть плюмбаты — это самая лёгкая её часть. И таких плюмбат в щите три штуки. (1)

Бросив щит, мальчик поместил топор в перевязь и взялся за лук.

Остготам в этой схватке помогали две вещи: пассивность мятежников и узость Чёрных врат. «Римляне» были вынуждены атаковать в лоб, что нивелировало максимальную ширину построения и позволяло Эйриху свободно использовать воинов с дротиками. Правда, дротиков осталось на пять бросков...

Тем не менее, прорвать строй ауксилариям не удалось, что обещало всем участникам тяжёлую затяжную схватку.

— Альвомир, держись рядом! — приказал Эйрих гиганту.

Вскинув лук, мальчик выбрал цель, после чего пустил стрелу. Преодолев короткое расстояние, стрела вошла в лицо не ожидавшего такого декуриона.

Следующую стрелу он направил уже в рядового ауксилария, слишком низко державшего щит. Эйрих буквально увидел, что стрела вошла прямо в левый глаз.

Приходилось держаться у стены, чтобы уличать момент для выстрела, ведь перед ним стояли его воины, активно дёргающие щитами.

Третья стрела бессмысленно отскочила от стального шлема, но зато четвёртая вошла в лицо того же ауксилария, не извлёкшего никакого урока из произошедшего.

Шла ожесточённая рубка, оборачивающаяся не в пользу остготов, но Эйрих ещё сильно беспокоился о мятежниках, которые могут побежать в сторону Чёрных врат и разрушить их строй.

Ситуация выглядела безвыходной, но у Эйриха в голове родилась идея.

— Альвомир!

Спустя десяток секунд, мальчик уже держал в руках отяжелевший щит и следовал за гигантом, продравшимся через остготских воинов на правом фланге.

Взмахи тяжёлой и длинной секиры были практически неотразимы, но в ответ по гиганту били плюмбатами и пытались проколоть его копьями. Дротики не наносили никакого ущерба его тяжёлой пластинчатой броне, впрочем, как и копья. Кузнецы старались воспроизвести броню точно такой, какой её видел Эйрих, то есть неуязвимой для простых смертных.

Зато удары Альвомира собирали щедрый урожай: щиты раскалывались, как и стальные шлемы, словно ореховая скорлупа.

Очень быстро на правом фланге ауксилариев возникла неожиданная ими уязвимость, которую их командир попытался закрыть двумя десятками, стоявшими в своеобразном резерве. Впрочем, в условиях ограничения в манёврах, накладываемого Чёрным вратами, он мог направить на Альвомира хоть пятьдесят воинов — всё равно не прорвутся.

На такой близкой дистанции отлично было слышно громкие команды вражеского лидера, поэтому Эйрих ставился в курс его действий одновременно с рядовыми ауксилариями. А вот готского вражеский лидер не понимал...

Альвомир, по задумке Эйриха, должен создать пробоину в строе ауксилариев, после чего этот прорыв должны будут развить воины с правого фланга. В голове это выглядело работоспособно.

Звон металла и крики достигли особой громкости, Эйрих видел, что теряет воинов, а его ход с Альвомиром не приносит достаточно значимого результата. Пусть почти каждый удар отнимал жизнь вражеского воина, остготы гибли быстрее.