Притяжение влюбленных сердец (СИ) - "Цветы весеннего сада" - Страница 8

Наивный, робкий добряк Антон Андреевич! Его влюбленность в Анну Миронову была очевидна Штольману с первой недели их знакомства. Антон Андреевич выдавал себя с головой, хотя, возможно он и не считал нужным скрывать. Штольман иронично улыбнулся, вспоминая как Коробейников, не менее раза на дню, осведомлялся об Анне. С утра он интересовался, не заходила ли Анна Викторовна, у Штольмана, обычно недовольного и сердитого от такого искреннего интереса к “своей Анне”. Когда Антон Андреевич встречал ее папеньку, обычно по служебной надобности, он непременно осведомлялся о её делах и здоровье. Миронов же, со временем распознав в нем чуткого друга дочери, всегда с удовольствием рассказывал новости об Анне. Коробейников часто знал о ней гораздо больше чем Штольман. Яков молча скрежетал зубами, не умея так вот просто наладить контакт. Особенно раздражало Штольмана это внимание помощника к барышне во время ее длительных ссор с начальником сыскного отделения, которые могли продолжаться долгими неделями. Яков все пытался забыть и не вспоминать, обмануть сердечную привязанность, но Коробейников регулярно, с восторженностью говорил о предмете терзаний начальника и никакие срочные и строгие поручения не могли научить его деликатности.

- Нет у вас шанса, и никогда не было, получить благосклонность Анны Викторовны, - ревниво подумал Яков. Он иногда так завидовал этим двоим, легко находившим общий язык, весело шутившим друг с другом и дружески прогуливающимся по каким-нибудь надобностям. Его, Штольмана, Анна Викторовна никогда не просила своим веселым голосом сходить с ней в кондитерскую или прогуляться до нужного ей адреса, а к Коробейникову она обращалась довольно часто, и он всегда был рад исполнять все ее желания.

Предаваясь воспоминаниям и размышлениям, Штольман ворочался с одного бока на другой, впрочем, час спустя встал. Он запасся теплой водой, тщательно растер тело хлопковой тряпицей, побрился, достал из шкафа синий цивильный костюм с сюртуком, проверил упакованные вещи.

 

Чтобы сделать все как полагается, ему был необходим некоторый план намеченных действий. Планы всегда успокаивали господина надворного советника и позволяли ему действовать эффективно, опережая время. На сегодня у Якова Платоновича было три важнейшие задачи. Все они были срочные, не терпящие промедления.

Трегубов тянул с разрешительным подорожным документом. Яков должен сегодня забрать его, как и другие нужные как в дороге, так и на новом месте службы бумаги.

Как гражданский служащий, Штольман был обязан также получить уведомление, дозволяющие ему брак с Анной Викторовной. Такую бумагу по должности ему выдавал полицмейстер. Разговор с ним предстоял интересный и Яков заранее иронично прищуривался. Зная любопытство и общительность начальника, Штольман был уверен, что так просто, без отеческих наставлений Трегубов бумаги не подпишет. Значит, решил Яков, придется Трегубова послушать, уважить и, заодно, попросить похлопотать за него и Анну Викторовну в случае конфликта с семьей Мироновых.

 

Яков достал свою паспортную книжку и стал рассматривать. Штольман Яков Платонович, сентябрь 1851 года.

Анне Викторовне 19 лет, значит паспорт ей не выдавался и записана она в паспорте отца. Впрочем, Штольман довольно улыбнулся сытым котом, вскоре после венчания и до исполнения барышне 21 года, супруга будет вписана в его паспорт и он будет нести за нее всю полноту ответственности. И власти, мечтательно закралась непрошенная мысль в голову мужчине, он тут же прогнал ее, рассердившись на себя.

 

Другим, не менее важным делом, был уговор со священником о венчании. Штольман знал как минимум несколько церквей, где батюшка мог обвенчать его и Анну без лишних формальностей. Яков не питал иллюзий, что в местном приходе в срочном порядке, без предшествующих положенных оглашений о намерении жениться, выдерживании строгих сроков брачного сыска, их обвенчают. К счастью, документ о венчании ему выдадут и в небольшой церкви.

 

Самым волнительным мероприятием на сегодня был его предстоящий визит в усадьбу Мироновых за своей драгоценной невестой. Согласие родителей на брак было важнейшим делом не только моральным, но и юридическим. Такую бумагу требовали при венчании. Знакомый Якову батюшка конечно обвенчает их и без нее, но некоторые неприятные последствия будут. Самое горькое, это душевные терзания Ани, которая пообещается мужу без согласия отца, которого тоже любит. Также Анна, как и он, подвергнется общественному порицанию, будет лишена некоторых законных прав по отношению к родительской семье, например приданого и будущего наследства. Штольману не важно было вовсе, что дают за Анной Викторовной, его накоплений им будет достаточно на достойную жизнь, но он знал как важно для статуса перед обществом и для самоощущения защищенности барышне ее круга иметь хорошее приданое. Якову пришла в голову светлая мысль и он обрадовался. Штольман наметил себе, что отпишет в приданое Анны часть своих денег. Так иногда делали по согласию с невестой при женитьбе. Ему в радость заботиться о ней, а его будущей супруге будет спокойнее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

 

Утром Яков отправился к полицмейстеру, за бумагами на выезд и дозволением на брак. Реакция Трегубова была предсказуемой. Он возликовал, побежал жать руку и выражать счастье новоявленному жениху.

- Яков Платонович, дорогой! - Улыбался в усы полицмейстер. Ну наконец же вы решились. А мы то думали, придется Вам невенчаным уезжать. Негоже, знаете ли, холостым всю жизнь ходить при ваших то чинах и будущей должности. Мда-с.

- Так точно, господин полицмейстер, улыбнувшись, максимально искренне ответил Штольман. - Я рад что Анна Викторовна в последний момент согласилась стать моей супругой и следовать за мной к месту службы.

- Однако прошу заметить, - продолжил Трегубов, что вы служите и по линии другого ведомства, что накладывает на вас обязательство запросить дозволение на брак из Петербурга. Да-с. И никак иначе..

Посмотрев на гневное вытянувшееся лицо Штольмана, Трегубов рассмеялся и сказал, что некоторые бумаги для Якова Платоновича у него имеются. Полицмейстер достал из сейфа 2 конверта, оставленные Штольману полковником Варфоломеевым. Первой бумагой было дозволение за брак с Мироновой Анной Викторовной, чек на дорожные расходы и обзаведение хозяйством. Во втором конверте было письмо с пояснениями от полковника, которое Штольман попросил изучить позже в одиночестве.

После того как формальности были улажены, полицмейстер, хитро покручивая усы, поинтересовался, как отнеслись Мироновы к сватовству Якова Платоновича, и что дает Виктор Иванович за дочкой. Делать нечего, пришлось признаваться в том, что пока согласия нет.

- Ну Яков Платонович..- Вальяжно протянул Трегубов. - Увозом! - Посерьезнел он. - Подводите вы меня, под монастырь! Да Виктор Иванович всю душу из меня вытрясет если узнает что вы без его согласия дочку умыкнули.. вы уж, голубчик, постарайтесь. Чтоб ваше начальство не краснело, читая жалобу на вас от лучшего адвоката города.

- Разрешите исполнять! - бодро улыбнулся Штольман. Он надеялся, что его будущий тесть все таки человек либеральных прогрессивных взглядов и прислушается к его доводам.

 

На крыльце отделения Штольман достал послание Варфоломеевна и стал бегло читать. Чем больше он его читал, тем больше холодел его взгляд.

Варфоломеев был прямолинеен, в письме сообщая следующие указания и подробности:

Должность начальника забайкальского областного отделения полиции является серьезным повышением, ведь в подчинении у Штольмана оказываются полицмейстеры уголовной полиции нескольких городов края и начальники политической каторги. В эти места за последние годы сосланы на каторгу и поселение более 1 млн. человек.

Штольману ставилась задача держать под наблюдением всю зону каторжного края, вовремя предотвращая бунты, революционные риски.

Варфоломеев обещал что, Якова Платоновича планируют привлечь к службе в Забайкалье на 3-5 лет и после этого не будут чинить препятствий к его отставке.