Штормовой предел - Шигин Владимир Виленович - Страница 16

Чтобы пробраться в шторм из закупоренной каюты на мостик на вахту требовалось большое искусство: палуба то и дело уходила из-под ног, поэтому приходилось, крепко держась за протянутые леера, балансировать так, чтобы не отправиться вместе с очерёдной волной за подветренный борт.

А сверху уже слышались первые удары рынды. Раз… два… три… С последним ударом колокола Владимир буквально вваливался на мостик.

Добравшегося с трудом сменщика встречали молчаливые темные силуэты в дождевиках и зюйдвестках — вахтенный офицер, рулевые и сигнальщики, привязанные к поручням, чтобы не вылететь за борт.

Иззябший, продрогший на ветру лейтенант, стоявший на мостике с восьми до полуночи, тут же начинает сдавать вахту.

— Курс такой-то… Последний ход восемь узлов… Огни в исправности… Спокойной вахты!

В силу традиции, сменившись, сразу же вниз не спускались, а оставались еще минут на пять, чтобы дать заступившему окончательно освоится с обстановкой. Ну а затем была сама вахта — четыре часа наедине с кораблем и штормовым морем и только одной навязчивой мечтой, о том, что рано или поздно, но ты все же вернешься в свою самую уютную в мире каюту, где, сбросивши все мокрое, расклинишься в теплой койке и заснешь мертвым сном до следующей вахты.

После самоубийственной развязки на Сулинском рейде "Аргонавт" почти ежедневно выходил в море на прикрытие Очакова, несколько раз вступая в перестрелки с турецкими вооруженными пароходами. На тот момент маленький пароходик стал, наверное, самым боевым кораблем Черноморского флота, а его офицеры, соответственно, самыми обстрелянными. Теперь нередко командиры других пароходов просили Снетова:

— Петр Петрович, говорят, послезавтра ты в очередной рейд идешь? Возьми пару моих мичманцов на выучку. Пусть порох понюхают!

Снетов не отказывался — брал. А чтобы прикомандированные не мешали и под ногами не путались, отдавал их под присмотр Миклухе. Вскоре тот уже, как заправский ветеран, поучал своих сверстников, как лучше уходить от погони и маневрировать в случае обстрела.

Вечером 7 июля пароход "Аргонавт" под командованием капитан-лейтенанта П.П. Снетова, в составе отряда капитана 1-го ранга И.И. Дефабра, снова отправился из Очакова к устью Дуная, к Сулину. И на этот раз цель операции состояла в получении оперативных достоверных сведений о количестве и параметрах турецких кораблей, базирующихся в Сулинском гирле. 8 июля, к двум часам дня, "Аргонавт" подошел на расстояние пушечного выстрела к Сулимской бухте, где в тот момент находились три турецких броненосца, один из которых, как и в прошлый раз, был под вице-адмиральским флагом. "Аргонавт" снова дерзко открыл огонь по неприятельским кораблям, которые, быстро снявшись с якорей, пустились в погоню за пароходом. На этот раз пары у турок были уже подняты, и погоня была более настойчивой и продолжительной. Однако, умело маневрируя "Аргонавтом", капитан-лейтенант Снетов в очередной раз сумел уклониться от преследовавших его броненосцев и благополучно возвратиться в Очаков.

По возвращении П.П. Снетов доложил о проведенной операции Командующему Черноморским флотом вице-адмиралу Н. А. Аркасу, за что был удостоен от него слов благодарности: "настоящее плавание активного парохода "Аргонавт", в котором командир его, капитан-лейтенант Снетов, выказал отличную распорядительность и смелость. Вступив в перестрелку с тремя неприятельскими броненосцами, при явном во всех отношениях преимуществе их по сравнению с вверенным ему пароходом. Я делаю это известным по вверенному мне флоту и изъявляю капитан-лейтенанту Снетову мою искреннюю благодарность".

Чуть позднее, 31 июля 1877 года, капитан-лейтенант П.П. Снетов в награду за проявленные мужество в бою с тремя турецкими броненосцами был награжден золотой саблей с надписью: "За храбрость". Что и говорить, как первый, так и второй рейды к Сулину были действительно лихими делами. Как известно, заслуга командира — это заслуга всей его команды. В данном случае и вахтенного офицера — мичмана Миклухи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Однако мичман награжден не был. Снетов и Дефабр представили Миклуху к лейтенантскому чину "за отличие". Но Аркас положил рапорт под сукно. Дело в том, что в те дни подвиги совершали многие молодые офицеры и на Черном море, и на Дунае, поэтому Аркас опасался, что его многочисленные ходатайства на высшее имя сочтут предвзятыми.

Что ж, Миклуха в обиде не был. Да и на что обижаться, когда ты молод, под твоими ногами дрожит в конвульсиях горячая палуба, вдалеке мчат вражеские броненосцы, рядом вздымаются фонтаны их перелетов и недолетов, а от тебя зависит, сможет ли твое судно в очередной раз оставить ни с чем неприятеля. Согласитесь, разве может мечтать о большем молодой русский флотский офицер!

В начале 1877 года главные боевые действия происходили не на Черном море, а на Дунае. Дело в том, что русская армия форсировала реку, и, созданная наспех, дунайская флотилии прикрывала ее переправу. Что касается "Аргонавта", то его постоянным местом дозора стало гирло Дуная, где он отслеживал перемещение турецких броненосцев.

Вскоре русские моряки начали устанавливать минные заграждения у Браилова, а затем у города Зимница. Их прикрывали береговые артиллерийские батареи и минные катера, вооруженные шестовыми и буксируемыми минами. Корабли противника неоднократно пытались остановить работы, но береговые батареи и минные катера решительно пресекали их действия. Так, 29 апреля 1877 года при попытке противника атаковать катера в районе Браилова береговая батарея потопила турецкий броненосец "Лютфи-Джелиль".

Русские моряки впервые в истории активно использовали минное оружие против турецких баз и кораблей на Дунае. Так, отряд кораблей Черноморского флота под командованием капитан-лейтенанта Дикова установил минное заграждение у Сулина. С моря от возможного появление неприятельских броненосцев их опять же прикрывал неутомимый малыш "Аргонавт".

В начале мая 1877 года противник сосредоточил в Мачинском рукаве у Браилова группу кораблей, которые мешали установке мин и переправе войск в данном районе. Для атаки кораблей неприятеля было выделено четыре катера под командованием лейтенанта Федора Дубасова. В ночь на 14 мая они вышли из Браилова и направились в Мачинский рукав, где в то время стояли на якоре три турецких корабля. Сблизившись с противником на дистанцию в 120 метров, катера построились в две кильватерные колонны, атаковали турецкий однобашенный монитор "Сейфи" и потопили его.

Успех форсирования русской армией Дуная на среднем участке реки при большом количестве броненосных кораблей и вооруженных пароходов у неприятеля был обеспечен умелыми и решительными действиями моряков.

В результате активных действий минных катеров и береговой артиллерии, а также искусного использования минного оружия противник понес существенные потери. Были потоплены два броненосных корабля, канонерская лодка, несколько вооруженных пароходов и повреждены две канонерские лодки. И главное — русским морякам удалось парализовать действия турецкой военной флотилии на Дунае и таким образом обеспечить наступление русской армии на Балканском театре военных действий.

В отчаянных по дерзости операциях 1877 года Миклуха получил реальный боевой опыт. Причем опыт не обо-решительный, а опыт самых дерзновенных атак. Пройдут годы, и в последнем своем бою он бросится в такую же дерзкую атаку на врага, атаку, которая станет для него последней…

Вскоре после второго рейда к Сулину на "Аргонавте" сменился старший офицер. Новоприбывшим был лейтенант Зиновий Рожественский, имевший большое самомнение и державший себя с апломбом даже с товарищами по службе. Бывает так, что встретились два человека и между ними сразу же возникла симпатия. Но бывает и так, что первая же встреча рождает антипатию, которая останется неизменной на долгие годы. Именно так произошло между лейтенантом Рожественским и мичманом Миклухой. Дело в том, что Рожественский любил читать назидательные лекции, причем совершенно никчемные, любил почитание к своей особе и угодливость. Миклуха же был человеком конкретным, угодливость презирал, причем правду-матку говорил всегда в лицо. Кроме того, по мальчишескому максимализму, считал пришедшего с береговой должности Рожественского менее опытным в боевых делах. Следствием всего этого и стал затяжной конфликт, который приходилось гасить Снетову.