Развод по-драконьи. Работа над ошибками - Пашнина Ольга Олеговна - Страница 2

– И Златокрылый не сказал, куда уходит?

– Нет.

– И вы просто это приняли? Что посреди ночи ваш любимый – как вы утверждаете – мужчина взял и ушел, оставив вас одну?

– Между нами ничего нет! Я ему не мамочка, чтобы требовать отчета. Понятия не имею, куда он направился. Может, соскучился по дому, а может, вспомнил, что назначил свидание подружке. Я ни в чем не виновата, я была дома!

– Это кто-то может подтвердить? Потому что свидетели утверждают, будто дома никого не было. Буду честен, Квин: ваша версия не выдерживает никакой критики.

– Свидетели… подождите! Вы допрашивали моего отца?! Он приходил поздно вечером! Да, мы ему не открыли, но мы были дома, я не вру!

– Вы не открыли отцу?

– Вы ведь читаете газеты? Он сам отказался от общения со мной.

– Ваш отец ненавидел Джулиана?

– Нет, он его обожал. Точнее, его деньги и власть. Мой отец видел Джулиана мертвым в страшном сне, ведь тогда у него бы не получилось с ним породниться.

От усталости болели глаза. Я спрятала лицо в ладонях, чувствуя, что выдержка на пределе.

Все это какой-то сон. Может, я сейчас проснусь на диванчике в служебной гостинице Плато? И войдет Джулиан, уставший, замерзший, потерявший дракона, но живой? Дара Дождливая будет сыпать колкостями, а я – страшно ревновать.

Зато перестанет рваться на части сердце.

– Пожалуйста, скажите, вы уверены, что Джулиан мертв?

– На сегодня мы закончили, Квин. Боюсь, что у вас нет алиби, а у меня – причин отпускать вас. Вы будете в камере до тех пор, пока я не найду доказательства вашей невиновности… или вины.

Законник махнул рукой, давая стражнику, дежурившему у дверей, понять, что допрос окончен. С меня не снимали наручники, так что ему оставалось лишь помочь мне подняться и отвести в камеру. От резкого движения я пошатнулась и вспомнила, что почти сутки не ела. Но просить не хотелось, внутрь словно запихали раскаленный прут – любое движение отзывалось болью и тошнотой.

В коридоре я услышала свое имя:

– Квин?

Морган сидел на лавке, в ожидании допроса, а рядом с ним – бледная и растрепанная Делайла. От неожиданности я застыла на месте, и даже стражник не смог заставить меня пойти дальше.

– Что вы здесь делаете? Вас арестовали?

– Ты знаешь, что происходит? – спросил Морган.

– Они говорят, Джулиан мертв. Похоже, подозревают меня… нас. Я не знаю.

Меня силой потащили по коридору к камерам.

– Что-то происходит, Квин! – вслед мне крикнул Морган. – Та катастрофа была не случайной! Кто-то пытался убить нас на Плато, а когда не получилось, нашел другой способ убрать с дороги!

– Какая интересная версия, господин Свободный, – раздался безмятежный голос Ветреного. – Идемте, расскажете мне ее во всех подробностях. Уверяю, я очень благодарный слушатель.

Когда дверь камеры с противным лязгом закрылась, я принялась трясущимися руками растирать покрасневшие и ноющие запястья.

Сердце выпрыгивало из груди, я глубоко дышала, уговаривая себя успокоиться, но только сильнее паниковала.

Разбившийся дракон – не случайность? Джулиана пытались убить и раньше?

Неужели вторая попытка оказалась успешной…

– Джулиан… – Я прислонилась лбом к холодной решетке. – Вернись. Скажи, что ты жив. Пожалуйста. Как мне жить без тебя? Я так не могу. Мне страшно.

Хочу его помнить. Мы столько раз были в шаге от поцелуя, что того единственного в последнюю ночь оказалось катастрофически мало. Его вкус уже почти стерся с губ, оставив лишь призрачное воспоминание о теплом касании. На Плато я думала, что последним воспоминанием о Джулиане станет тот разговор и несостоявшийся поцелуй. Порой Высший словно издевался, играя с нашими судьбами.

Будучи наивной возвышенной девицей, я верила в связь – даже жалкую, одностороннюю – с тем, кого любишь. Верила, что почувствую, если с Джулианом что-то случится.

Кажется, верю и сейчас. Потому что считать его мертвым не хватает духу. Верить в это – тем более.

Златокрылый жив. Он не может быть мертв, это просто неправильно. Это несправедливо.

– Он хороший человек, – прошептала я, то ли молясь Высшему, то ли успокаивая сама себя. – Для него не должно все закончиться так.

А потом я уснула. И во сне был домик с заснеженной крышей и мягким светом, льющимся из окна. В домике уютно горел камин, а на низком столике прямо напротив огня стояли кружки с горячим вином и специями.

В домике было тепло. Не физически, а так, как никогда не было в доме моей семьи – и так, как должно было быть в моем. Как я мечтала, когда говорила "да".

– Романтично, – раздался голос Джулиана. – Если не думать о том, что в округе ни одного приличного бара. Не могла мечтать о чем-нибудь, где есть, куда выйти вечерком?

Горло будто сжала невидимая рука.

– Мне сказали, ты мертв.

– Ты слишком доверчивая, рыжая.

– Зато я понимаю, что это сон. И когда я проснусь, тебя не будет рядом.

– Меня ведь и так никогда не было. Я для тебя не создан.

– Знаю. Скажи, как перестать тебя любить? Я так устала.

– Лучше подумай о том, как стать достойной моей фамилии, Квинни. Тебе это пригодится.

Он подмигнул со странным лязгом, как будто заржавелым глазом – я даже не ожидала такой ассоциации.

А потом проснулась.

– Хрустальная, к тебе посетитель. Вставай!

С трудом разлепив глаза, я позволила надеть на себя наручники и поморщилась: натертая кожа саднила.

– Кто пришел? – Я облизнула пересохшие губы.

Может, Делайлу или Моргана отпустили и удастся попросить хотя бы одеяло? Или сообщили отцу. В прошлый раз же он вытащил нас из камеры. Хотя в прошлый раз меня не арестовывали за убийство.

Оказавшись в комнате для свиданий, я зажмурилась: через большие окна с улицы лился яркий свет. Я провела в тюрьме едва ли больше двух дней, но казалось, что не видела дневного света уже очень долго.

Стражник усадил меня за стол и приковал цепь от наручников к крюку, торчавшему из стола. Кроме нас в комнате никого не было. Похоже, мне разрешили свидание вне общего расписания.

– Ожидайте. Господин Златокрылый будет с минуты на минуту.

Сердце пропустило удар.

– Златокрылый? Джулиан?! Он жив? Но почему я еще здесь… что происходит?! Не уходите, пожалуйста!

За день страж наверняка слышал тысячи подобных мольб, поэтому остался совершенно бесстрастен, заняв пост у двери.

С бешено колотящимся сердцем я буравила дверь напротив – из нее должен был выйти посетитель.

Джулиан… это не мог быть он, иначе меня бы уже отпустили. Разве что Златокрылый решил подшутить напоследок, но даже Джулиан не стал бы так меня мучить. Не тот Джулиан, что обнимал меня, утешая о погибшем драконе и не тот, что целовал в крохотной комнатушке в полной темноте.

Его отец? Он умер, и хоть я так и не узнала, что случилось, Джулиан не стал бы лгать.

Других Златокрылых не осталось. Может, стражник ошибся? Может, свекровь заглянула позлорадствовать?

Когда дверь открылась, я забыла, как дышать. Те короткие секунды, когда вошедшего скрывала массивная дверь, показались вечностью. А когда на свет вышел немного нескладный парень, я выдохнула.

– Браун?! Что ты здесь делаешь? Почему тебя назвали Златокрылым? Что, дракон вас сожри, происходит?

Браун вальяжно прошелся по залу и медленно (а еще немного театрально) отодвинул стул напротив моего.

– Не торопись, Квин, сейчас я все расскажу. Так уж вышло, что я сейчас – единственный, кто имеет право носить фамилию Златокрылых. Поэтому слушай очень внимательно. От этого зависит, выйдешь ли ты отсюда.

Я открыла от удивления рот. Потом закрыла и мысленно выругалась. Следовало догадаться. Браун всегда держался в стороне, но ненавидел Джулиана куда сильнее всех остальных в команде, и тщательно скрывал причины. А еще он единственный, кого не арестовали. Но убить… да он же хилый и нескладный! Как он справился с крепким натренированным Златокрылым? Разве что исподтишка или чужими руками…