Время собирать камни (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович - Страница 18

Катались мы с ним до поздней ночи, пока наконец дверь мне на восьмом адресе не открыла сорокалетняя женщина в чёрном платке и каким-то бесцветным, уставшим лицом.

— Вера Ильинична? — сам устало произнёс я.

— Да, кто вы? — сухо произнесла она.

— Меня зовут Иван, я из Москвы, — пока она не захлопнула передо мной дверь, поскольку было видно, что не сильно хотела разговаривать, зачастил я, — мне ваше письмо попало в руки, по поводу пропажи вашего сына, пять лет назад.

Женщина вздрогнула, словно от пощёчины, глаза расширились и в них показались слёзы.

— Коля? Вы знаете, где Коля? — она бросилась ко мне, и вцепилась мне в куртку.

— Простите, но нет, — я отрицательно покачал головой, — но я приехал из Москвы, чтобы помочь вам в поисках.

Женщина моментально сгорбилась, ожившие было глаза потухли, и она отошла от меня.

— Толку-то? Я уже все пороги в милиции сбила, никто не ищет Колю, — тяжело вздохнула она.

— То есть я из Москвы зря приехал и вам моя помощь не нужна в его поиске? — сделал я хитрый ход.

Она задумалась, затем приоткрыла передо мной дверь.

— Проходите, может и будет какой толк, если из самой Москвы ехали.

Я разулся, и мне были выданы стоптанные тапочки, затем она провела меня в комнату, и села за стол.

— Спрашивайте, — сказала она.

Я достал блокнот, шариковую ручку, которая вызвала у неё удивление, и стал задавать вопросы, всячески показывая свою заинтересованность в её деле. Мы просидели больше трёх часов, пока женщина не поняла, что я и правда хочу помочь, это стало видно из моего отношения к памяти сына. Так что она прям резко поменяла ко мне отношение и предложила попить чай, а когда я достал плитку шоколада, так и вообще подобрела. Я конечно больше записывал, слушая её, о том, что в отсутствие отца Коля и правда был трудным ребёнком, но после попадания в туристический клуб, всё изменилось. Он стал послушен, вовремя приходил домой, помогал ей, и уж точно не сбежал бы из дома, как об этом ей говорит милиция.

Тут я остановился на этом клубе, и она рассказала мне о нём то, что знала, затем показала мне комнату сына, в которой всё осталось ровно таким же, как было после его исчезновения. С её разрешения я всё обыскал, но ничего толком не нашёл: ни дневника, ни записей, ни ничего. Только школьные тетради и дневник, в котором и правда последнее время стали улучшаться оценки.

— А что он об этом руководителе своего туристического кружка рассказывал? — спросил я, закончив с его комнатой.

— О, об Анатолии Емельяновиче, только хорошее! — тут же закивала она, — он многим в этом клубе отца заменил. Поэтому Коля души в нём не чаял.

Я записал всё и убрал ручку и блокнот.

— Ну и последнее Вера Ильинична, — сказал я, — поскольку я вашему сыну никто, то мне нужен законный представитель, а именно вы, для посещений всех инстанций. Можете на работе отпроситься на пару дней? Или давайте вам справку в больнице сделаем?

— Я сама там работаю, любую справку могу сделать, — невесело улыбнулась она, — хорошо, завтра утром схожу, отпрошусь, заведующий у нас понимающий, думаю два дня смогу посвятить обиванию порогов по новой.

— Тогда я часиков в десять к вам заеду? — спросил я.

— Хорошо Иван, — согласилась она, — вам есть где жить?

— Да, я в «Колосе» остановился, не волнуйтесь, — кивнул я и пошёл на выход.

У подъезда, к моему великому изумлению стоял знакомый «Запорожец» внутри которого спал водитель, который и привёз меня сюда. Постучав в окно я его разбудил и узнал, что он готов за те же деньги снова меня возить куда угодно. Задумавшись, я предложил ему завтра такой же тур по городу, только за пятьдесят рублей, если он выделит мне целый день.

Человек, у которого пенсия по инвалидности была двадцать рублей в месяц, готов был ночевать возле моей гостиницы для этого, но я сказал, что раньше десяти не нужно приезжать, а пока пусть отвезёт меня обратно в «Колос», что он и сделал, попрощавшись до завтра.

Ровно в десять «Запорожец» с водителем ждали меня у входа, и мы поехали за Верой Ильиничной. Которая приоделась для поездок и чуть прихорошилась. В первое место куда мы поехали, это куда она подавала заявление о пропажи — отдел милиции её района. Откуда нас моментально послали к следователю, поскольку они проводили лишь предварительное дознание не больше. Разговаривать с нами просто не стали.

В прокуратуре всё было ещё интереснее. Следователь, который занимался этим делом отправился на повышение, а саму папку долго не могли найти, пока наконец не откопали в каком-то запылённом ящике. Тут нам с Верой Ильиничной стало понятно, как на самом деле занимаются поиском её попавшего сына. Она не удивилась, но посмотрела на меня, что будем делать дальше. Мои познания в юриспруденции были не сильно большими, а потому я вежливо поинтересовался, где можно оставить жалобу на действия следственных органов. Нам спокойно дали лист бумаги, и мы оставили жалобу сначала в прокуратуре, потом в милиции, а затем в горкоме ВЛКСМ, горкоме партии, пока не надоели всем, так что двери перед нами стали просто закрываться. Кто-то говорил «технический перерыв», кто-то «обед», у кого-то резко начинались «ревизии», так что уже к вечеру, нас просто никуда больше не пускали.

Перебрав варианты, я и безропотная Вера Ильинична, напуганная моим напором и теми местами, которые мы сегодня с ней посетили, открывая пинком двери высоких кабинетов, отправились в местную газету, где журналисты отказались с нами разговаривать, поскольку им уже позвонили и рассказали о беспокойных людях. Это было последнее место, которое я знал, поэтому купив продуктов, мы отправились ужинать к ней домой, захватив с собой Виктора Николаевича, который весьма споро перебирал руками, поднимаясь без помощи ног по лестнице, презрительно отказавшись от моей помощи.

Пробыв с нами весь этот день, он сам проникся поисками, так что во время еды, стал предлагать и свои варианты.

— А если объявление дать, мол кто что знает, за вознаграждение? — он посмотрел на меня, — ты ведь потянешь материально?

— Это самый неэффективный поиск, замучаемся разгребать, что правда, что ложь, ведь набегут желающие заработать на халяву.

Он скривился, соглашаясь со мной.

— А вот если пообещать награду родителям тех детей, кто ходил тогда вместе с Колей в клуб, — внезапно я понял, что сама то идея не так плоха, — или самим детям, то это будет весьма разумно. Вера Ильинична вы помните фамилии его друзей?

Женщина судорожно кивнула головой.

— Можете завтра объехать их с Виктором Николаевичем? Я вам не нужен и узнать, не согласятся ли за пятьдесят рублей поговорить с нами?

— За сколько? — оба выпучили на меня глаза, — зачем так много?

— Чтобы искушение было велико, — хмыкнул я, — или может быть вообще до ста давайте поднимем?

— Это очень большие деньги Вань, — покачал головой инвалид, — тебя наши доблестные органы не загребут за такое?

— Пусть попробуют, — хмыкнул я, — интересно будет на это посмотреть.

— Хотя знаете вы правы, давайте по-другому. Говорите, что двадцать пять рублей за рассказ о Коле и то, что происходило в то время в клубе, а если будет что-то важное, то сто рублей за информацию!

— Так да, гораздо лучше, — согласился со мной фронтовик, посмотрев на женщину, — Вера, во сколько за тобой заехать?

— Давай так же, как и сегодня, — они как-то быстро перешли на «ты».

Глава 11

На следующий день они отправились по тем семьям, которые были ей знакомы, затем я сказал им также заехать в школу, где он учился, может ещё учителя подскажут с кем он общался, а сам поехал по вчерашним государственным учреждениям, узнавать результаты работы по оставленным жалобам. В отсутствие Веры Ильиничны милицейские чины вообще обнаглели. Требовали документы, пытались объяснить, что пришлым в их городе не рады, и чтобы я вообще заканчивал эту свою активность, пока не присел на пятнадцать суток.