Папина содержанка (СИ) - Десса Дарья - Страница 9

Что? Убеждать её так не делать? Она же не понимает! Я пробовал намекнуть. Мол, Лизонька, ты лучше давай советы, а не приказы. Если я не стану их слушать, то не потому, что тебя не уважаю и не люблю, а просто имею право на собственное мнение, и жить так, как мне нравится. Бесполезно. Глаза распахиваются, в них появляются слёзы, и они – главное оружие Лизы, которое она держит всегда наготове.

Нет, Лиза не ругается. Не устраивает истерик. Она горько плачет. Вернее, сначала так, а потом, если я продолжаю упрямиться, начинает рыдать. Вариант два: «игра в молчанку». Если девушка обиделась, просто не станет со мной говорить. День, два, да хоть неделю! Кто в этой игре самое слабое звено? Саша, конечно! Я всегда первым начинаю ей звонить, иду в гости и обязательно несу с собой букет алых роз. Других цветов Лиза признавать не желает.

Она – самый настоящий манипулятор. Конечно, это в наших отношениях, которые тянутся уже два года, не сразу стало проявляться, а постепенно. Исподволь начала моя вторая половинка (я с некоторых пор стал её считать такой, правда теперь почти не называю) брать «бразды правления» нашими отношениями в свои руки, устроив себе безальтернативные выборы. Это когда один кандидат. Более того: в «президенты» она себя сама себя назначила, и это стало первым шагом на пути к пропасти.

Ну, а теперь, что ж.

– Спасибо, Лиза, – говорю я и целую её в щечку.

– И всё? – голосок у неё становится капризным.

– В смысле?

– А дальше? – она включает режим соблазнения, откидываясь на диванчике и кладя одну ножку на другую, слегка задирая подол платья.

– Лиза, мне к отцу нужно спешить. Ты же сама договорилась, – отвечаю.

– Успеешь, – говорит Лиза и проводит указательным пальчиком по своим губкам, покрытым губной помадой, из-за которой они смотрятся влажными. Да, и клубникой пахнут.

– Нет, не успею. Прости. Мне надо спешить, – я иду к шкафу. Попутно замечаю, что Лиза сделала обиженное лицо, поджала губки. Ничего, переживешь, милая. Лучше уж я тебе потом ещё букет подарю, чем к отцу опоздаю. Это будет равносильно ещё большему оскорблению. Он терпеть не может, когда всё идет не по графику. Хотя сегодня выходной, но его правил это не отменяет. Такой человек – педант.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я оделся. Посмотрел на Лизу.

– Ну, как тебе?

– Сойдет, – сказала она. – Мне тебя здесь подождать? – не теряет она надежды на продолжение тесного общения.

– Я не знаю, когда вернусь, извини, – отвечаю. – Созвонимся. Пока, я побежал!

Выскакиваю из комнаты, попутно вызывая такси. И начинаю думать о том, как буду перед отцом вилять хвостом. А как ещё это назвать? Нашкодил, как собачонка, потому придется теперь и на задних лапках попрыгать.

Офис отца – это отдельно стоящий посреди большого сада особняк, построенный полтора столетия назад. Когда-то была усадьба какого-то графа или князя. В советские времена – собес, потом – банк, который лопнул. Вот уже лет двадцать – головной офис холдинга «Лайна».

Прохожу через высокие деревянные резные двери. В холле киваю охраннику. Он делает то же в ответ: мне здесь для прохода внутрь всякие карточки не нужны – я сын Хозяина, как тут величают отца (за глаза, естественно), потому вход мне открыт. Интересно, а у Максим здесь появился собственный статус? Как её величают охранники? Любовница Хозяина? Партнерша? Шалашовка? Надеюсь, здесь и сейчас его не увижу.

Я поднимаюсь на третий этаж, иду прямо. В приемной Маргарита Петровна. Видит меня и говорит с улыбкой:

– Здравствуйте, Александр Кириллович. Кирилл Андреевич вас ждёт.

– Спасибо, – бросаю на ходу, поскольку до момента, как я опоздаю, остается всего две минуты. Успел!

Открываю дверь, вхожу. В дальнем углу кабинета, за массивным столом, сидит отец. Увидев меня, он встает со своего большого кресла, обитого белой кожей. Оно интересно контрастирует с черной лакированной мебелью и позолоченным письменным набором на столе. А если он поднялся, замечаю про себя, значит, это хороший знак. Был бы в плохом настроении – остался бы на месте.

– Здравствуй, папа, – говорю я, подойдя к отцу на расстояние вытянутой руки. Протягиваю ладонь. Пожмет или нет?

– Ну, здравствуй, здравствуй, друг прекрасный, – говорит он и жмет мою руку. У него ладонь большая, сильная, даже не похоже, что крупный бизнесмен. Кажется, что токарь на заводе – столько силы в пальцах. Хотя они, конечно, не грубые и не забиты железной пылью, а чистые, с хорошим маникюром. – Присаживайся, – отец показывает мне на два кресла, стоящие у окна. Между ними маленький столик.

– Чай, кофе, может, что покрепче? – спрашивает он и усмехается половинкой рта при слове «покрепче». Намёк понял, папа.

– Если можно, просто чай.

– Хорошо, – говорит отец. Нажимает кнопку и по громкой связи просит Маргариту Петровну организовать нам чаепитие.

Рассаживаемся в креслах. Они большие, удобные, из черной, как уголь, кожи и скрипят.

– Рассказывай, сынок, зачем пожаловал, – говорит отец.

В его голосе читаю любопытство и… полное отсутствие агрессии. Значит, ругать не станет. Запал прошел. Что же так на него повлияло? Неужели Лиза? Надо будет ей какую-нибудь золотую безделушку купить. У неё и так их целая шкатулка, конечно. Ну да ладно, зато она любит. Как Голлум, сидит и рассматривает. Я только колечек ей штук пять подарил за время близкого знакомства. А ещё брошки, цепочки, серёжки… Одна из самых крупных статей моих расходов из денег, что присылает отец ежемесячно в виде алиментов. На них, кстати, можно было бы хоть каждый месяц в Турцию ездить на отдых. Папаня на мое воспитание не скупится. Видимо, из чувства вины.

– Папа, ты прости меня, пожалуйста, за вчерашний инцидент, – говорю я виноватым тоном, не глядя ему в глаза. Но я не играю, а совершенно искренен. Мне правда очень неприятно то, что натворил. – Понимаешь, я хотел…

– Не нужно ничего говорить, сынок, – вдруг ласково отвечает отец. – Мне Максим уже всё рассказала. Ты правда не виноват. Это она с тобой… кхм… перестаралась. Это ты её должен простить, поскольку… ну, она совершила глупость.

Я некоторое время ошарашенно молчу. Мажорка?! Взяла на себя вину за произошедшее?! Как такое может быть вообще?! Сначала напоила, потом к любовнику отвезла, а после призналась, как из меня посмешище сделала? Вот этого я понять совсем не могу. Но раз так, то я пока не буду ничего говорить отцу про Костю – любовника мажорки. Да, я должен и сделаю это обязательно, потому что мой папа хороший человек и достоин, чтобы рядом был любящий, по-настоящему любящий его человек, а не эта гадина, называющая его «папиком». Но не теперь.

Вот интересно: Максим для чего так сделала? Ей-то что за выгода подставляться? Свалила бы всё на меня, и отец продолжал думать обо мне нехорошо. Нет, здесь что-то не так. Эта мажорка не из тех, кто испытывает искренние порывы филантропии. Мизантроп она самый настоящий, использует людей, как ей нравится.

– Привет, Саша! – вдруг слышу я знакомый до боли голос. Поднимаю глаза и чувствую, как сердце начинает яростно биться в грудную клетку. Мажорка! Собственной персоной! Она вышла… нет, он выскочила, мне показалось, как чёрт из табакерки, из комнаты отдыха, расположенной позади отцовского кабинета. Я там был однажды – напоминает крошечную трёхкомнатную квартиру: есть санузел с душевой кабинкой, унитазом и раковиной, гостиная с маленькой кухней и спальня, где диван и шкаф.

– П-п-привет, – заикаясь от волнения, отвечаю я. Неужели она слышала наш с отцом разговор?! Это ужасно!

Глава 8

– Саша, – официальным и доброжелательным тоном говорит мой отец. – Хочу тебе представить. Моя… – он заминается на пару секунд, чтобы дать точное определение, и я понимаю, насколько ему непросто это сделать. – Моя партнер по бизнесу, Максимилиана. Или можно Максим. Я знаю, что вы уже знакомы, но… так полагается. Знак вежливости, в общем.