Папина содержанка (СИ) - Десса Дарья - Страница 75

Я смотрю на неё с улыбкой. Приятно видеть, как твоя любимая кушает с таким аппетитом. В этот момент у меня даже нет ни малейшего сомнения в чувстве к этой красивой обнаженной женщине. Пусть мне это лишь кажется, может, так и есть. Но я готов прямо сейчас сказать ей, что люблю. Правда, она этого пока не знает: ей некогда. Бутерброды со скоростью снарядов, вылетающих из зенитной пушки, пропадают в девичьем организме, и скоро на тарелке ничего не остается, кроме крошек.

Максим с довольным видом допивает лимонад, ставит тарелку и бутылку на тумбочку и довольная, словно кошка на Масленицу, тяжело ложится на спину.

– Фух! Классно, – улыбается она, глядя в потолок.

– Кошка, – говорю, тихонько смеясь.

– Ага, – кивает мажорка. – Вот сейчас полежу немного, и полезу опять к своему котику.

– С чего это я вдруг котиком стал?

– А кто же ты?

– Я кот! Большой и сильный!

– Хорошо, – усмехается мажорка, – мейн-кун. Мне нравится.

– Сама ты мейн-кун, – нарочито дуюсь.

– Так они мои самые любимые. Очень красивая порода, – слышится от Максим.

– Ну да, конечно. Ты только что сама это придумала.

– Правда же. Посмотри в интернете, если не веришь, насколько хороши.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Делать мне больше нечего, – ворчу недовольно.

В ответ мажорка берет смартфон, включает его и ищет что-то. Попутно аппарат начинает непрерывно вибрировать, принимая извещения о пропущенных звонках, СМС, сообщениях в мессенджерах, электронных письмах. Кто-то явно до неё пытается достучаться.

– Ого, сколько вас тут набежало, – удивляется Максим. Но потом показывает мне экран. – Вот, полюбуйся, Фома неверующий.

– «Мейн-кун – аборигенная порода кошек Северной Америки… Как правило глаза яркие, расцветка варьируются от голубых до зеленых и золотых», – читаю вслух. После этого мне ничего не остается, как признать своё поражение. – Ладно, сдаюсь. В самом деле очень красивые кошки.

– Вот и славно, мой мейн-кунчик, – улыбается Максим, а в глазах опять у неё саркастические бесенята прыгают. Вот ведь неуёмная!

– Ты лучше скажи, что нам по-настоящему дальше делать? – спрашиваю, усевшись на кровати и закрывшись одеялом до самого подбородка. В каюте стало немного прохладно – из приоткрытого иллюминатора завевает речным ветерком и сыростью. Но Максим, которая бесстыдно растянулась рядом, словно не замечает изменений температуры.

– Искать того, кто обладает достаточной мотивацией, чтобы нас уничтожить, – серьезно отвечает мажорка.

– Как же мы это сделаем, сидя на яхте посреди водохранилища? – удивляюсь я. – Разве мы сюда не за тем прибыли, чтобы отсидеться в глухой обороне?

– Чтобы дух перевести, – поправляет Максим. – Отсиживаться некогда.

Она берет телефон и начинает смотреть, кто и что написал. Я спокойно лежу и дожидаюсь, может, какие-то новости узнаю? Мажорка между тем перелистывает послания, но её лицо остается непроницаемым. Пока брови не ползут вверх.

– Ого, – говорит она. После этого забирается под одеяло, прижимаясь ко мне.

– Что там?

– От Кости сообщение.

– Потерял тебя, да?

– Не только. Говорит, что знает о покушении на Кирилла Андреевича. Ну, это понятно. А, вот. Пишет, что догадывается, кто такое мог организовать.

– Ну, мало ли кто о чем догадывается, – замечаю недоверчиво. – Просто соскучился и хочет тебя заманить к себе, вот и всё. Поговорить желает. Ты все-таки неожиданно исчезла, он волнуется.

– Так-то оно так, но Костя не тот человек, чтобы хитрить. Он всегда откровенен со мной.

– Ну, так и сказал бы прямо, кто да что.

– Пишет, что интернету эту информацию доверить не может. Просит о встрече.

– Там же сквозное шифрование, – замечаю я.

Максим смотрит на меня с укоризной.

– Думаешь, людей с большими деньгами это может остановить?

Понимаю, что она права.

– Как же встречу организовать? – сращиваю.

– Придется ехать в Москву, – говорит мажорка. – Ты с японцами останешься на яхте.

– Вот уж ни за что! – твердо отвечаю. – Мы с тобой теперь единое целое. Куда ты, туда и я. А не возьмешь с собой, прыгну в воду и поплыву следом.

– Ты плавать не умеешь, – усмехается Максим.

– По барабану. Я от тебя ни на шаг. Только рядом с тобой я могу чувствовать себя в безопасности.

– Даже когда стреляют?

– Особенно когда стреляют.

Глава 70

Два крутых шпиона, пересекшие тайком государственную границу, на каждом шагу ожидающие встретить пограничный наряд и схлопотать пулю в голову, осторожно плыли по тихим водам Иваньковского водохранилища. Этой ночью им очень повезло с погодой: стоял полный штиль, иначе преодолеть пару километров бурных вод оказалось бы непосильной задачей даже для таких опытных спецов, как они. Но не повезло с другим: ярко светила луна в россыпи звёзд, и даже не требовался прожектор, чтобы определить направление движения. Хотя у них и так был смартфон с включенным навигатором, показывавшим направление.

Эти двое плыли осторожно. Самый опытный и сильный сидел на веслах, мелкий постоянно крутил головой на 360 градусов, опасливо озираясь и пребывая в состоянии повышенной боеготовности. Он даже захватил с собой столовый нож, который теперь таинственно и опасно поблескивал в ярком свете Луны. Тот, что управлял резиновой лодкой, лишь усмехнулся, когда его напарник вооружался таким способом. Но слабый знал: лучше встретить врага со стальным клинком, чем с пустыми руками.

Двое постепенно приближались к берегу. Там они осторожно выбрались на песчаную отмель, оттащили лодку в кусты, забросали ветками, пометили место на виртуальной карте, а затем двинулись в сторону дороги. Стояла глухая ночь, зеленоватая подсветка на часах показывала время: пять часов шесть минут. Скоро рассвет, и это значит, шпионам нужно поскорее покинуть прибрежную зону, чтобы не оказаться в поле зрения пограничников.

Их путь лежал к оживленной магистрали, ведущей в Москву. Они шли через редкий перелесок, огибая стволы деревьев и кустарники, стараясь не издавать лишних звуков. Позади уже остались два километра, до трассы оставалось примерно метров пятьсот, когда мелкий шпион неожиданно оступился и полетел куда-то с небольшого пригорка, издавая придавленные звуки. Опытный бросился за ним. Он обнаружил товарища лежащим на дне оврага. Тот сидел в луже и нецензурно выражался, проклиная свою неловкость.

– Да, Сашок, шпион из тебя аховый, – иронично заметила Максим. Ну конечно, опытная – это была она, а тот раздолбай, что умудрился в лужу приземлиться – я. А так мне нравилось играть в шпионов! Я даже мажорку уговорил вести себя именно так, и она из чувства солидарного ребячества согласилась. Теперь смотрела и тихонько смеялась, глядя на то, как я пытаюсь отряхнуть с себя грязь, листья и веточки. Кое-как мне удалось привести себя в порядок, и мы тронулись дальше.

Вот они, недостатки нелегального положения. Могли бы причалить к какой-нибудь пристани, вызвать такси и, как белые люди, спокойно добраться до Москвы. Так ведь нет. Смартфоны выключены, звонить, чтобы не оказаться отслеженными, нельзя, потому приходится добираться таким вот замысловатым способом. Но Боже мой! Сколько удовольствия получаю от этого таинственного путешествия! Я в настоящем лесу-то никогда не был, на лодке с веслами не плавал. Да и в овраге, в луже никогда не валялся. Сразу столько впечатлений! Да мне на всю жизнь хватит! Внукам, если таковые у меня появятся, рассказывать буду и смеяться.

Мы идем дальше. Вот и автомагистраль. Несмотря на ранний час, машины тут проходят довольно часто, и нам удается остановить грузовик. Максим объясняет водителю, что мы грибники, заплутали вчера вечером, всю ночь искали, куда идти, и наконец-то, на рассвете, смогли добраться до трассы. Сомнения водителя, брать нас или нет, скрашиваются тысячей рублей, которую мажорка протягивает ему «за причиненные неудобства».