Темный огонь - Джойс Бренда - Страница 9

Молли была настоящим кладезем сплетен. Джейн узнала, что граф вообще-то американец, а не англичанин. Его мать была дочерью старого графа, и она вышла замуж за техасского ран-черо. А молодой граф приехал в Англию только перед своим совершеннолетием, чтобы принять в свои руки Драгмор, и сразу женился на Патриции Вестон. Патриция была единственной наследницей старшего сына герцога; ее отец погиб при несчастном случае на охоте, задолго до того, как герцог умер от старости. И Патриция приходилась Джейн кузиной, хотя они и не встречались никогда. Патриция оказалась последней из Весто-нов, и поэтому Чеду предстояло наследовать и титул герцога, и его владения. Патриция была светловолосой, зеленоглазой красавицей, и она могла выбрать в мужья любого вельможу. Тут Джейн подумала, что выбрала Патриция все-таки графа Драг-морского… Похоже, это был брак по любви.

Но уже через год после рождения Чеда Патриция оставила мужа, сбежав с любовником. Молли утверждала, что Патриция ужасно боялась графа и была уверена, что граф убьет ее за измену. Он пустился за ней в погоню, а ее любовника графа Болтэма, вызвал на дуэль. Болтэн остался калекой – на всю жизнь – он охромел.

– Ну, и после этого он возненавидел свою жену, – с жаром рассказывала Молли. – Ух, как он ее ненавидел! Он ее запирал. Не разрешал ей выезжать из Драгмора. Бил ее, да, бил! И насиловал!..

– Молли! – возмущенно перебила горничную Джейн. – Это же просто сплетни! И как только тебе не стыдно повторять такие ужасы, говоря о его светлости!

– Но это правда! – воскликнула Молли. – Уж поверьте, мэм, я-то его знаю! Он ведь из тех, кто берет все, что захочется и когда захочется… ну, если вы понимаете, конечно, о чем я говорю, – чуть заметно подмигнула Молли.

Джейн прекрасно ее поняла. Но она наотрез отказалась воображать графа рядом с Молли – берущим то, что ему хочется… и когда ему хочется… и она не желала верить тому, что он насиловал свою несчастную гонимую жену.

Молли передернула плечами:

– Ну, во всяком случае, она ему в конце концов жутко надоела, вот он и устроил поджог, и она погибла.

– Но суд признал его невиновным, – напомнила девушке Джейн.

– Ну, они просто не нашли доказательств убийства, – заметила Молли. – Но ведь он хотел ее убить, он это так часто повторял, и уж кто только этого не слышал! И судья говорил, что пожар был не случайным, что это поджог. Ну а если не граф поджег дом, так кто же?

– А ты уверена, что суд признал это именно поджогом?

Молли кивнула:

– Да, мэм. Спросите Томаса. Он знает. Ну конечно, если он захочет вам рассказать.

– Тогда почему графа оправдали? – Джейн вдруг поняла, что сердится.

– А у него были алиби. – Молли ухмыльнулась. – Он был в ту ночь у одной шлюхи, и она подтвердила. Известная в Лондоне особа. Но ведь все знают, мэм, что такая птичка что угодно скажет, лишь бы ей хорошо заплатили.

То, что граф развлекался – а может быть, и продолжает развлекаться – с проститутками, обеспокоило Джейн, похоже, куда сильнее, чем все остальное. Она отвернулась, твердя себе, что ничего другого и не могла услышать, сплетничая с влюбленной в графа горничной. Ведь это все были только слухи.

Мог ли он и вправду убить жену?

Джейн не верила в это. Она просто не могла в это поверить.

Была уже четверть третьего, а граф все не появлялся. Джейн посмотрелась в большое венецианское зеркало, стоявшее в холле. На ее щеках играл здоровый румянец. Голубые глаза блестели. Но Джейн смущенно подумала, что она слишком похожа на школьницу в своем простом голубом платье с закрытым воротом. Наверное, ей следует носить кринолин. Да и с косой нужно что-то делать. И тут за своей спиной она увидела в зеркале графа. Джейн резко повернулась. Она совсем не слышала, как он подошел.

Он смотрел на нее.

Джейн закусила нижнюю губу; ее сердце отчаянно заколотилось. Она чувствовала себя как вор, которого поймали за руку, и это было ужасно глупо, потому что она не делала ничего плохого. Их взгляды встретились.

Граф был потным с головы до ног. Капли выступали у него на лбу. Черные волосы повлажнели. Струйка пота стекала по высокой скуле к твердому, резкому подбородку. На крепкой шее с отчетливо проступавшими мышцами тоже виднелась влага. Джейн ощутила его запах – запах мужчины, смешанный с запахом лошади, и кожи, и свежескошенного сена… Пальцы Джейн нервно принялись разглаживать абсолютно гладкую юбку.

Его взгляд проследовал за ее руками.

Джейн воспользовалась подвернувшейся возможностью и посмотрела на грудь графа. Как ни трудно было в это поверить, но рубашка на Нике была растегнута чуть ли не до пупка. И Джейн прекрасно видела крепкое тело и черные волосики… и даже маленькие соски бронзового цвета. И верхнюю часть живота, чуть приподымавшуюся и опадавшую при дыхании. Бриджи на графе были облегающими… пожалуй, слишком облегающими, потому что Джейн различала каждую линию его бедер и паха… и тяжелую выпуклость… Джейн, вспыхнув, резко опустила взгляд и уставилась на пол. Она вдруг ярко и живо припомнила свой сон, и то, что она чувствовала, когда в этом сне граф касался ее, и то, что она ощущала, проснувшись… Да, в тот момент она горела желанием. И сейчас это желание вернулось. Джейн дышала с трудом.

Пожалуй, они стояли так, какие-нибудь несколько секунд, но казалось – прошла целая вечность. Наконец Джейн осмелилась посмотреть графу в лицо. И увидела, что граф напряжен, он с трудом сдерживал гнев. Опалив ее резким коротким взглядом, он кивнул и прошел мимо, не сказав ни слова.

Джейн, ошарашенная его грубостью, почувствовала, как в ней закипает ярость. Он как будто бы и не заметил ее, он даже не потрудился проявить формальную вежливость и поздороваться! Джейн смотрела ему вслед, обозленно моргая, чтобы согнать вскипающие на глазах слезы. В противоположном конце холла появилась Молли и, хихикая, присела перед графом в реверансе. Но он, не остановившись, прошагал прямиком в столовую.

Это тоже потрясло Джейн. Неужели он даже не умывался и не переодевался перед едой?!

Будь у Джейн соответствующий гардероб, она бы меняла платья постоянно, даже перед чаепитием, и каждый раз надевала бы что-то соответствующее моменту. И имела бы специальные наряды для верховой езды и для прогулок в карете… Так поступают все леди и джентльмены. Ей просто не верилось, что граф, вернувшись с полей, одетый как сельскохозяйственный рабочий, пошел в столовую, чтобы сесть за стол в таком виде!

И еще он оставил в холле грязные следы.

В это просто невозможно было поверить! Потом Джейн вспомнила, что граф вырос вдали от цивилизации, среди дикарей, в техасских прериях. И перестала сердиться. Он просто нуждался в том, чтобы его кто-то научил хорошим манерам. И Джейн тут же представила, как она даетему уроки… но она постаралась поскорее отогнать прочь эти беспокоящие ее картины.

Ее мысли метались. Что будет, если она сейчас войдет в столовую и сядет рядом в графом? Что он сделает? Заорет? Сокрушит ее ледяным взглядом? Прикажет выйти вон? Скорее всего последнее, смущенно подумала Джейн. Прикажет ей отправляться в детскую, и тогда ей придется вынести нестерпимое унижение. Но… все равно она ничего не узнает, пока не попробует…

«Снова эта твоя импульсивность, Джейн», – отчетливо прозвучал в ее голове чей-то голос. Да, ей следовало сдерживать свои порывы… и помнить, что они всегда приводят к неприятностям.

Но Джейн решила забыть о благоразумии и осмотрительности. Подобрав юбку, она на цыпочках пересекла холл. Она остановилась у полуоткрытой двери столовой и прислушалась, но изнутри не доносилось ни звука. Потом раздался голос Томаса, спрашивавшего, не желает ли граф еще вина, и граф что-то пробурчал в ответ. Джейн поморщилась от его дурных манер. И подумала, что граф явно нуждается в хорошей жене. В такой, которая просто не позволит ему быть таким нескладным.

И тут же она представила, как они обедают вместе, будучи супругами…

В воображении Джейн она сама выглядела такой же неотразимо прекрасной, как и ее мать, – вовсе не низкорослой и худенькой, а раскошной и чувственной, одетой в атлас, блистающей драгоценностями. Что касается графа… ну на нем, разумеется, был черный фрак, и граф не сводил с нее восторженных глаз, ловя каждое ее слово, радуясь ее смеху…