Тайна Кейт - Джойс Бренда - Страница 4

Джил открыла сумку, огромную, купленную за пятнадцать долларов у уличного торговца имитацию известной фирмы, покопалась в ней и нашла салфетку «Клинекс». Промокнула глаза. Лорен ненавидит ее. В этом Джил была уверена. Она прямо-таки чувствовала, как от этой женщины исходит ненависть.

И Джил не винила ее.

Сунув салфетку в сумку, она подняла глаза и обнаружила, что Лорен смотрит на нее, в первый раз прямо в лицо.

Ни о чем не успев подумать, Джил порывисто сказала:

— Мне жаль.

— Нам всем жаль, — отозвалась Лорен.

Джил закусила губу.

— Это был несчастный случай.

Лорен продолжала смотреть на нее. Джил не видела ее глаз за непрозрачными очками.

— Зачем вы приехали?

Вопрос поразил Джил.

— Я должна была привезти его домой. Он рассказывал о вас, обо всех вас, так часто… — Продолжить она не смогла.

Лорен отвернулась. Снова воцарилась тишина.

— Я тоже любила его, — услышала Джил свой голос.

Лорен повернулась к ней.

— Он должен был жить. Всего несколько дней назад он был жив. Не могу поверить, что его нет.

Слова звучали зло, и даже если бы она указала на Джил пальцем, обвинение не прозвучало бы яснее.

— Я тоже, — жалобно прошептала Джил. И это было правдой. Она просыпалась посреди ночи, ожидая ощутить рядом надежное, теплое тело Хэла. Холод ее постели был шоком… как и внезапное воспоминание, что он мертв. «Нет ничего хуже, — поняла Джил, — чем забытье сна, за которым следует полное осознание реальности». — Если бы только, — скорее себе, чем Лорен, прошептала Джил, — мы не поехали за город на тот уик-энд.

Но они поехали. И изменить эти несколько последних дней она уже не могла, ей оставалось только сожалеть. И она будет сожалеть всю оставшуюся жизнь, сожалеть и терзаться чувством вины.

Неужели он действительно думал порвать с ней?

— Хэл должен был вернуться домой несколько месяцев назад, — проговорила Лорен. — Он должен был вернуться в феврале, к моему дню рождения.

— Ему нравилось в Нью-Йорке. — Джил отвела глаза.

Лорен сняла очки, и Джил увидела покрасневшие глаза точно такого же оттенка, что и у Хэла.

— Он тосковал по дому. Во время наших последних разговоров Хэл говорил мне об этом.

Джил застыла. Что еще он рассказал своей младшей сестре, с которой был так близок?

Джил поняла, что просто умрет, если Лорен известно о внезапной перемене в отношении Хэла к их будущему.

Затем со злостью подумала, что это вовсе не перемена. Ничего еще не было решено навеки. Все устроилось бы, и, вполне возможно, очень скоро.

Лорен тоже сидела неподвижно. Наконец она сказала:

— О вас он тоже упоминал.

Джил вздрогнула и расширенными глазами уставилась на Лорен.

— Что значит — он упоминал обо мне?

— Именно то, что сказала. — Лорен надела очки и глянула в окно стремительно движущегося серебристо-серого «роллс-ройса». — Он упомянул, что встречается с вами.

Потрясенная Джил не могла отвести взгляда от Лорен. Они не встречались. Они обсуждали свою свадьбу, они вот-вот собирались обручиться. Она потеряла дар речи.

— Сколько времени вы были знакомы? — резко спросила Лорен.

Джил посмотрела на нее — силуэт Лорен начал туманиться и расплываться.

— Восемь месяцев. — Она в отчаянии вцепилась в податливое кожаное сиденье.

— Не слишком большой срок, — заметила Лорен.

— Достаточно большой, чтобы безумно влюбиться и думать о… — Джил оборвала себя.

Лорен снова сняла очки.

— Думать о чем? — властно спросила она.

Джил облизнула губы. Она колебалась. В голове промелькнуло все разом — машина «скорой помощи», ее вина, женщина по имени Кейт.

— О будущем.

Лорен взглянула на Джил так, словно у той было две головы.

— Брату следовало давно вернуться домой, — наконец вымолвила она. — Ему было не место в Нью-Йорке.

Джил не знала, что ответить. Хэл не сказал сестре о том, какие их связывали отношения. Почему? Больно. Боже, как же больно вспоминать об их последнем разговоре, о том, как Хэл обидел ее уже одним тем, что усомнился в их будущем. Совершенно измученная, Джил откинулась на сиденье. От этого было так же больно, как от его смерти.

Ей нужно какое-то убежище, где она накроет голову подушкой и уснет. Но потом проснется и снова все вспомнит, и это будет так ужасно.

«Роллс-ройс» остановился.

Внезапно напряжение Джил усилилось. Теперь ей меньше всего хотелось оказаться в доме Шелдонов. Если отношение к ней Лорен хоть в малейшей степени отражает то, как ее примут родные Хэла, она не готова к встрече с ними.

Они стояли на оживленной улице с двусторонним движением в центре Лондона, поняла Джил. Водитель ждал, когда можно будет повернуть направо — через поток идущего лавиной транспорта. Высокие железные ворота были открыты, но дорога, на которую им предстояло свернуть, перекрыта механическим шлагбаумом, рядом стоял охранник в униформе. Джил облизнула губы. За шлагбаумом она разглядела окаймленную тенистыми деревьями улицу, по обе стороны которой располагались огромные каменные особняки.

Автомобиль пересек дорогу, причем шлагбаум подняли так быстро, что они даже не замедлили хода. Дежурный офицер в небольшой будке помахал им рукой. Пока «роллс-ройс» катил по улице, Джил разглядывала похохше на дворцы здания. За домами с правой стороны она заметила парк.

Джил хотела спросить, где они находятся, но промолчала.

«Роллс-ройс» свернул на круговую подъездную дорожку, ведущую к самому большому на этой улице особняку, и остановился перед ним на засыпанной гравием площадке. У Джил сжалось сердце.

— Приехали.

Лорен вышла из машины, не дожидаясь помощи шофера. Джил так быстро двигаться не могла. Водитель открыл ей дверь, и она с трудом выбралась наружу. Заморосил дождь.

Джил стояла на месте. Мелкая дождевая пыль оседала на волосах и плечах, а она, не в силах пошевелиться, смотрела на дом, где рос Хэл. Лорен поспешила к широкой парадной лестнице, по бокам которой сидели два каменных льва. Джил растерялась.

Хэл с гордостью рассказывал о лондонском доме. Он между прочим упомянул о том, что в этом особняке, построенном на рубеже XIX и XX веков, двадцать пять комнат, а примыкает к нему один из самых живописных в Лондоне розариев. Но это не было их фамильное лондонское поместье, основанное во времена Георга и входящее в Национальный трест. Джил смутно припомнила, что Аксбридж-холл, расположенный за пределами центральной части Лондона, открыт для посещения, хотя и там есть принадлежащие семье частные помещения.

Джил во все глаза разглядывала это городское жилье. Она ожидала увидеть роскошь, но масштабы роскоши поразили ее. Здание, сложенное из камня песочного цвета, насчитывало три этажа, однако первые два явно были двусветными. Внушительный фронтон над чрезмерно большими парадными дверьми поддерживался толстыми колоннами, а бесчисленные арочные окна также были украшены меньшими по размеру фронтонами и затейливой каменной резьбой. На втором этаже были железные балконы, а на высокой крутой крыше разместился целый сонм каминных труб. Работа по камню производила поразительное впечатление. Каждый карниз был тщательно отделан. Во дворе были разбиты ухоженные газоны и цветущие розарии; кованый решетчатый забор окружал владение по периметру, чтобы публика держалась на расстоянии.

— Боже! — услышала Джил свой голос.

Несмотря на рассказы Хэла, ей с трудом верилось, что он вырос в этом доме. А это был всего лишь городской дом, а не родовое гнездо, которое, как подозревала Джил, имело еще более внушительный вид. Она внезапно осознала, какая маленькая и жалкая у нее квартирка-студия, и вдруг пожалела, что надела свои самые старые и самые потертые джинсы.

Если Лорен и услышала возглас Джил, то не подала виду, потому что уже толкнула тяжелую парадную дверь.

— Я отнесу ваш багаж, мадам, — раздался позади голос шофера.

Через силу улыбнувшись ему, Джил медленно последовала за Лорен. Она оказалась в большом холле с высокими потолками и блестящими полами из бежево-белого мрамора. На стенах висели произведения искусства, а банкетки, столы с мраморными столешницами и рамы зеркал украшала изысканная позолота. Джил помрачнела. Она явно была здесь чужой.