Дикая связь - Бри Джей - Страница 21

Я больше похожа на опытного любителя, который добивается всего силой воли. Это работает.

Норт слишком тих рядом со мной, его глаза слишком внимательны, и я обнаружила, что с каждым днем все больше нервничаю рядом с ним.

Нокс вообще перестал приходить на ужины Связных.

Я перестаю видеть его в коридоре и в кафе, и если бы не его запах на подушках и час в неделю, который я провожу в его классе, я бы подумала, что он растворился в воздухе.

Опять же, это должно быть удивительной вещью и полной победой для меня, но мои узы недовольны его отсутствием. Даже со стопкой мягких, поношенных футболок, которые Гейб нашел для меня, это похоже на открытую рану.

Я начала получать больше заданий и обнаружила, что спокойно сдаю все свои предметы. Я определенно не в пятерке лучших, но гораздо выше низших, поэтому моя паника по поводу оценок немного ослабевает, и я перестаю заниматься по ночам.

После первых нескольких недель, когда Гейб ходил на футбольные матчи без нас, я наконец-то попросила Норта ходить на все домашние матчи, чтобы поддержать его. Он спал на моем полу каждую вторую ночь, крал одежду и подушки, часами сидел в кабинке в кафе, чтобы присматривать за мной, и без единой жалобы присоединялся к каждому походу по магазинам, которые я требовала, чтобы взять ситуацию с гардеробом под контроль. Он был для меня не просто хорошим другом с тех пор, как объявил перемирие.

Он был идеальным Связным.

Самое меньшее, что я могу сделать, это приходить на его футбольные матчи в футболке «Дрейвен» и с краской на лице, чтобы болеть за игру, о правилах и нормах которой едва имею представление. Это стоит мне целое состояние, но я также покупаю абонемент для себя и предлагаю купить его Атласу. Он отказывается и платит за него сам, но я не хотела ему ничего навязывать, хотя прекрасно понимаю, что он никогда не отпустит меня одну.

Сейдж в восторге.

Мы забираем ее на Хеллкэте, потому что я никак не могу просто встретиться с ней там, какой бы спокойной и скучной ни стала жизнь с тех пор, как нас забрали. Она забирается на заднее сиденье в своей майке, хихикая над военными полосами на моем лице, но у меня здесь есть гораздо, гораздо более крупная рыба для жарки.

— Сейдж Бенсон, я уверена, что номер твоего брата – шестьдесят девять. Вообще-то, я в этом уверена, потому что слышала о нем практически все возможные грязные шутки, так почему ты носишь старый добрый номер четыре?

Она краснеет и слегка наклоняет голову, прежде чем прочистить горло. — Феликс пригласил меня на свидание, и я решила попробовать. Я чертовски нервничаю по этому поводу и чувствую, что могу умереть, если он получит вызов на анализ крови в ближайшее время, но… да. Сегодня я надела его номер.

Я визжу так громко, что Атлас слегка вздрагивает, но он ухмыляется так же широко, как и я, что еще больше говорит в его пользу. Он быстро возвращает нас на дорогу и мчит по шоссе к стадиону.

Даже мысль о том, что Феликсу позвонят и сообщат о совпадении его анализа крови, вызывает у меня тошноту. Большинство семей в сообществе одаренных берут кровь у своих детей и вносят их в каталог крови, когда они рождаются, ожидая того дня, когда они совпадут со своими Связными, но все еще есть тысячи случаев, когда людей не вносят в каталог крови до гораздо более позднего возраста.

В том числе и я.

У меня никогда не было возможности спросить своих родителей, почему они решили подождать, и у меня немного болит в груди от мысли, что у меня никогда не будет ответа на этот вопрос, как и на миллион других.

Атлас замечает, какой тихой я стала, и переплетает свои пальцы с моими, пока ведет машину, молчаливо утешая меня, что, я уверена, стало жизненно важным для моего выживания в данный момент.

Когда мы приезжаем на стадион, мы сразу направляемся наверх, чтобы сесть на идеальные места Сейдж, Атлас смеется над тем, как она взволнована и непоседлива, когда мы поднимаемся туда. Ее родители сидят прямо перед нами, и на этот раз они действительно добры ко мне.

Ее отец прослезился, когда благодарил меня за спасение своей дочери, пожал мне руку и вцепился в нее так отчаянно, что Атласу пришлось вмешаться, чтобы вырвать меня из его благодарной, но сильной хватки.

Я переглянулась с Сейдж, и она сморщилась, как сумасшедшая, но если ее родители успокоились насчет того, что мы подруги, то я не против такой безумной благодарности.

Когда игроки выбегают на поле, мы с Сейдж так громко аплодируем, что окружающие смотрят на нас и перешептываются, но ни одной из нас нет до этого дела. Атлас покупает нам всем хот-доги и напитки, а затем держит их, чтобы мы могли поддержать игру. Сейдж говорит без остановки, сообщая мне все статистические данные о команде, которые только могут существовать, но от этого смотреть становится еще интереснее.

Пока не перестает.

Я чувствую враждебность в воздухе еще до первых признаков того, что что-то не так.

В перерыве мы выигрываем шесть очков, и наступает небольшой момент тишины, который, кажется, никто не замечает, но мой дар поет в моих венах, выходя на поверхность, как будто он вот-вот захватит мое тело, чтобы сохранить меня в безопасности. Команды выбегают обратно на поле и готовятся начать второй тайм, но мне хочется блевать.

Я бросаю взгляд на Атласа, но он все еще смеется с Сейдж над моей головой, совершенно не обращая внимания на то, что в воздухе витает что-то неладное. Никто не чувствует этого, никто, кроме меня, сидящей в толпе и пытающейся не сойти с ума от этого. Меня начинает неконтролируемо трясти.

— Оли? Сладкая, что случилось? — говорит Атлас, и Сейдж тут же хватает меня за руку.

Затем музыка обрывается, и команды возвращаются в свои раздевалки, поле быстро очищается, а толпа затихает.

В воздухе рядом с нами раздается небольшой хлопок и какое-то возмущение, прежде чем Киран внезапно оказывается там, стоя над Атласом в проходе.

Он не тратит время на любезности или объяснения. — Фоллоуз, нам нужно уходить. Бенсон, иди с родителями к северному выходу. Сразу спускайтесь вниз и садитесь в машину, позвони Атласу, как только окажешься дома в безопасности.

Родители Сейдж без колебаний хватают ее и начинают уводить, поэтому я быстро обнимаю ее, а затем двигаюсь в противоположном направлении. Люди вокруг нас в толпе окликают Кирана, его снаряжение ТакTим делает его легкой мишенью для их страха и растерянности, но он просто ведет нас по туннелям к раздевалкам.

Я понятия не имею, что происходит, но волнуюсь.

Когда мы добираемся до второго этажа, там уже огромная толпа людей, которые пытаются выбраться наружу, кричат и вопят о бомбе, и тут я официально начинаю терять самообладание. Атлас притягивает меня к себе и полностью закрывает спиной, и я понимаю, что он готовится к взрыву, просто на случай, если ему понадобится меня прикрыть. Это не помогает мне не выйти из себя, а только усугубляет этот процесс.

Брут начинает рычать над моим ухом, это не звук, а ощущение, словно урчание в глубине его груди.

Последняя лестница в туннеле плохая, но когда мы спускаемся по ней, то попадаем в самую низкую точку стадиона и самое маленькое пространство на данный момент. Повсюду люди, тела прижимаются ко мне, когда мы движемся, и даже когда Атлас крепко обнимает меня, а Киран идет впереди, пытаясь расчистить путь и увести меня отсюда к чертовой матери, для меня это невыносимо.

Кто-то сталкивается с Атласом, и, поскольку он не использует свой дар, он слегка толкает меня, извиняясь мне на ухо, пока рычит на всех вокруг. Проблема в том, что меня не волнует, что люди натыкаются на меня, я даже могу убедить себя не волноваться из-за того, что меня раздавят, но я никак не могу справиться с тем, что моего Связного пихают.

Я чувствую, как мои узы берут верх, даже когда я отчаянно пытаюсь их успокоить. Это бесполезно, во время опасности у нас нет ничего, кроме инстинкта и очень животной потребности бороться.