Кровь, которую мы жаждем (ЛП) - Монти Джей - Страница 30

Эта ночь — секрет только для нас двоих.

— Мне жаль, — говорит Брайар, протягивая мне руку и соединяя мизинцы вместе, крепко сжимая их. — Просто я на взводе из-за всего этого и чертовски волнуюсь. Обо всем. О парнях, о вас, ребята. Просто не обращай на меня внимания.

— Ты знаешь, что я ценю это, не так ли? Я бы сделала то же самое для тебя, если бы думала, что тебе это нужно. Но я обещаю, со мной все в порядке. — Мы все обмениваемся взглядом перемирия, означающим, что они оставят все как есть, пока он не сделает что-то, что им не понравится. — Итак, что в папке?

— Алистер сказал, что они собираются проверить Истона и Стивена, но у меня есть другой маршрут, который мы можем рассмотреть. — Брайар кладет папку мне в руки, позволяя пролистать ее.

Сэйдж сморщилась при звуке имени Истона Синклера, и я ее не виню. Этот парень — отморозок, и часть меня надеется, что он замешан в этом деле, чтобы с ним разобрались как следует.

— Коралина Уиттакер, — говорит Сэйдж, пока я просматриваю изображения Коралины и статьи о ее исчезновении. — Это все, что я смогла найти о ней, но даже из того немногого, что у нас есть, она не похожа на других девушек из Гало.

Я знаю Коралину.

Ну, о ней.

— Большинство похищенных девочек были из Западного Тринити Фоллс. Люди из разведенных семей или из приемных семей. Их в основном клеймят как беглянок, — бормочу я, заполняя то, что рассказывает мне Сэйдж. — Коралина была обеспеченной, популярной, с двумя родителями. Зачем рисковать и похищать девушку, которую люди будут искать?

В школе Пандероз Спрингс у каждой группы была своя иерархия. Популярной была не одна группа, а все. Все были слишком богаты, чтобы не быть таковыми. Клика Коралины, за неимением лучшего слова, была готами.

Помешанные на искусстве, музыкальные вундеркинды, поэты. Художественные дети, которые бунтовали, нося много подводки и черный цвет. Так что, хотя она была известна в своей группе друзей и нравилась многим, она все еще была немного одиночкой.

— Я так и сказала, поэтому я еще немного покопалась и нашла это. — Сэйдж полезла в задний карман и достала сложенный лист бумаги.

— Ни хрена себе, — вздыхаю я, разрывая его, чтобы увидеть, что это фотография. Она немного зернистая, но достаточно четкая, и я могу различить все лица.

Фрэнк Донахью, отец Сэйдж, улыбается, сидя рядом с Грегом Уэст, Стивеном Синклером, Джеймсом Уиттакером и, наконец, Коннером Годфри. Все они позируют в гостиной поместья Синклеров, поднимая бокалы в тосте.

Все они, конечно, моложе, возможно, на несколько лет старше, но все они кажутся близкими друзьями или, по крайней мере, имеют что-то общее, что делает их дружелюбными.

— Вот что я сказала. Это просто совпадение, что двое из них мертвы из-за причастности к Гало ? Возможно. Возможно ли, что все они являются частью этого? Безусловно, — говорит Брайар. — Я думаю, это то, что мы должны изучить, всех их.

Колесики в моей голове начинают щелкать, осознавая, какова моя роль во всем этом.

— Грег и Фрэнк мертвы. Парни занимаются Стивеном. Остаются Джеймс и Коннер.

— Было бы здорово, если бы у нас был кто-то, у кого уже были отношения с одним из них, — хмыкает Сэйдж, глядя на меня со знающей ухмылкой.

— А еще лучше — дружба с одним из них, — добавляет Брайар, озорно сверкая глазами.

Я опускаю взгляд на фотографию и смотрю на мужчину, сидящего крайним справа. Черные квадратные очки обрамляют его красивое лицо и я не хочу, чтобы он принимал в этом участие. Не потому, что он мне так дорог, а потому, что он кажется мне добрым человеком.

Он добр ко мне. Он мой друг, вроде как.

Живя здесь, вы не можете дать кому-то преимущество сомнения. Виновен, пока не доказана невиновность, а не наоборот.

Это значит, что мне придется держать Коннера поближе.

— Держи друзей близко, — бормочу я, проводя большим пальцем по фотографии. —

А врагов — мертвыми.

ГЛАВА 10

Сад на холме

ЛИРА

Дом, который преследует Пирсон-Пойнт.

Эту историю рассказывают всем маленьким детям в Пондероз Спрингс.

Это обряд посвящения.

Если вы выросли здесь, то хотя бы раз в жизни вы стояли перед коваными воротами и статуями ворон, примостившихся по бокам. Обычно это группа молодых ребят, которые совершают отважный поход к основанию холма, чтобы посмотреть на дом в качестве испытания на храбрость.

С холма, на котором стоит дом, открывается вид на Пондероз Спрингс и всех, кто его населяет. Оно зловеще наблюдает за непослушными детьми. Легенда гласит, что как только он узнает обо всех твоих непослушных поступках, он заманивает тебя, зовет к себе, как сирена моряка, шепчет колыбельную на ухо, пока тебя не подтащат к воротам и не позволят пройти.

Но как только вы окажетесь внутри, вы никогда не выйдете обратно.

Этот миф только усилился после того, как отец Тэтчера был осужден за свои преступления. Теперь не только дети пропадают, попав в печально известное поместье.

Музыка негромко играет в колонках, когда ворота со скрипом открываются, пропуская меня внутрь. Муха, попавшая в ловушку, жучок, желающий попасть в паутину. На длинной подъездной дорожке растут темно-зеленый западный можжевельник и клены, которые создают тенистый навес над асфальтированной дорогой.

Не пришлось долго искать, чтобы узнать историю и планировку пятидесяти семи акров поместья эпохи позолоты, которое Пирсоны называют своим домом уже несколько десятилетий. Я изучила его вскоре после того, как вывела свои привычки преследования за пределы школы.

Я следила за Тэтчером в самых разных местах, но внутри его дома никогда не была.

И не из-за отсутствия попыток. Невозможно проникнуть в дом, не включив сигнализацию или не будучи замеченным смотрителем. Поэтому, как только Тэтч входит в уединение своего дома, его жизнь становится для меня тихой загадкой.

В течение коротких периодов времени я заглядывала в окна первого этажа, видела, как он проходит через кухню и разные комнаты, но не мог его услышать. Его бабушка, Мэй, редко бывает в западном крыле дома, поэтому я никогда не видела, как он с ней общается.

Представляю, какой он, может быть, играет классическую музыку через колонки, пока она готовит завтрак. Застилает ли он свою постель? Сам отбеливает свои простыни? Они вообще белые? Координирует ли он цвет своего шкафа?

Так много неизвестного об образце, который я с такой любовью хранила в своем сердце, и это сводит меня с ума. Когда я зацикливаюсь на новом виде насекомых, я хочу знать о нем все. Как оно двигается, как живет, как выглядит его внутренний скелет, хочу внимательно изучить каждое движение и привычку.

Из-за стеклянных окон между нами целый мир. И самое ужасное, что когда он исчезает в своем подвале, шпионаж полностью прекращается. Там нет окон.

Это единственное место, где, как я знаю, он ведет себя непринужденно, сбрасывает все покровы, существует в своей естественной среде обитания, а я ни разу не смогла этого увидеть. Но сегодня ситуация меняется.

Есть облегчение в том, что есть возможность узнать от Тэтчера то, чему никто другой не смог бы меня научить, направить меня к какой-то форме освобождения от этих подавляющих болезненных фантазий, которые у меня есть.

Но есть и волнение. Я должна быть сосредоточена на том, что я собираюсь узнать, а не поглощена мыслью о том, что нахожусь в его доме, где его запах свеж, а его движения искренни.

Только я и он. Не надо прятаться.

Мое тело занимает место в укромных уголках, которые он держит при себе. Пальцы покалывает.

Когда деревья расступаются и подъездная дорога заканчивается, передо мной открывается мощеный автомобильный двор, украшенный кустами магнолии, пылающими ярким цветом. Усадьба из известняка в стиле шато не перестает захватывать дух своей тонкой архитектурой и арками с декоративными карнизами и колоннами. Каждая деталь медальона и карниза вырезана вручную, что делает дом соответствующим тем, кто в нем живет.