Экспедиционный корпус (СИ) - Лопатин Георгий - Страница 25

— Вам бы перевязку сделать, вашбродь… — произнес фельдфебель Анисимов.

— Перевязку? Ну да, не мешало бы…

— Давайте тогда в бункер спустимся, вашбродь.

— Идем.

Убежище для офицеров во второй линии окопов почти не пострадало, так что с помощью фельдфебеля Климов быстро перевязался, но перед этим Михаил щедро сыпанул на свои раны стрептоцид. Вообще-то сейчас это вещество больше используют как краситель, но Михаил из курса «оказание первой медицинской помощи» помнил, что потом у этой краски обнаружили антибактериальный эффект и переименовали ее в этот самый стрептоцид. Так что, когда стало ясно, что фронта ему не избежать, Климов закупился этой «краской» в ближайшем городке — Реймсе.

«Надо бы и остальным сыпануть», — подумал он.

— Что это, вашбродь?

— Средство против нагноения… оно еще официально не признано, но мне плевать… главное, что работает. На, присыпь остальным на раны.

— Есть, вашбродь.

Что до развития разыгравшегося сражения, то французы, выбив немцев из своих окопов, ломанулись в контратаку. Весьма удачно в том плане, что ворвались на немецкие позиции буквально «на плечах» бежавших немцев, практически не пострадав от артогня. Немцы разве что еще полчасика подолбили по французским окопам, когда немцы их оставили, а по нейтралке бить не рискнули, чтобы не смешать с дерьмом собственных солдат.

Французы, захватив немецкую первую линию, попытались развить наступление и атаковали второй рубеж обороны германцев. И там с ними произошло все то же самое, что с немцам в их атаке на франков. То есть сначала немцы хорошенько перепахали артогнем наступавших французов, а потом завязалось сражение в окопах.

Надо отдать должное франкам, они заняли довольно внушительный участок фронта во втором эшелоне, но на этом собственно все и закончилось. Немцы обрушили на собственные окопы занятые франками ураганный огонь, а потом контратаковали дополнительно подтянутыми резервами, наверняка опасно оголив какой-то участок фронта.

Как итог, французы вынуждены были отступить, сначала на первый эшелон немцев, а потом и вовсе откатиться на собственные позиции. И все этот под артобстрелом.

Вся эта беготня туда-сюда двух армий под артогнем и пулеметной стрельбой заняла три дня. Общий результат — отсутствие результата если не учитывать того, что обе стороны в этой локальной заварушке потеряли в среднем по пять тысяч человек, плюс куча раненых и сотни потерянных пленными.

Контратака французов после удачно разыгранной комбинации с поимкой противника в ловушку в виде атаки на «русский батальон» выглядела явной ошибкой, достаточно было просто перемолоть немцев на своей позиции, но… генералы похоже решили, что смогут добиться большего, посчитав, что у немцев нет резервов и сели в лужу.

— Ну и дебилизм… — только покачал головой на все произошедшее Михаил Климов, когда узнал обо всем уже находясь в госпитале от поступивших туда других раненых французских офицеров. — И мне во всем этом дальше участвовать…

Правда провалялся он в нем всего четыре дня, что было даже много. Раны легкие и что важнее — не загноились, что очень удивило французских врачей, но Климов отбрехался тем, что сразу промыл их коньяком. Ну и будучи в госпитале тайно подсыпал раны порошочном.

Что до потерь сводной роты первого полка особой бригады, то к моменту ее отвода в лагерь Майльи, среди погибших числилось пять человек (двоих потерял он сам, еще троих профукал Бодько) и ранено четырнадцать из них двое тяжело.

— Могло быть и хуже.

Глава 10

24

По возвращении в лагерь пришлось отчитываться по результатам учебно-боевой командировки на фронт, писать рапорта, а потом еще и устно отвечать на вопросы. Ради такого дела в Майльи из Парижа подтянулось все командование особой бригады.

— Почему вы не участвовали в наступательной операции?! — сходу наехал на него начальник штаба Щолоков после того, как Климов поведал свою историю. — Французская сторона выказала нам неудовольствие вашим пассивным поведением!

«Все-таки я испорченный человек», — подумал Михаил, стараясь удержать лицо и не расхохотаться во всю глотку.

— В приказе ясно сказано, что сводную роту направили для участия и изучения оборонительных действий на французско-немецком фронте. О проведении атак, там ничего не сказано, господин полковник.

— Не цепляйтесь к словам! Следовало выполнить дух приказа и исполнить союзнический долг!

«За который меня потом отымели бы в пассивном положении и без вазелина случись высокие потери», — хмыкнул Климов.

— Тогда потери роты достигли бы неприемлемо больших значений и сейчас вы распекали бы меня за то, что я не выполнил букву приказа, а не его дух. Достаточно того, что Русская армия сейчас кладет десятки тысяч солдат на русско-австрийском фронте спасая французов от немецкого прорыва…

— Да как ты!.. — задохнулся от возмущения полковник Щолоков.

— Иван Иванович, прошу вас… — одернул начштаба генерал-майор Лохвицкий. — Вас тоже, господин штабс-капитан попрошу воздержаться от обсуждения не касающихся нас тем.

— Виноват, ваше превосходительство, исправлюсь.

— Есть что-то сказать по существу, что непременно следует довести до офицеров по вашему опыту пребывания на франко-германском фронте?

— Только одно — не хлопать ушами, ваше превосходительство. Так-то всему обучили еще на полигоне, просто надо применять, то что узнали в теории на практике, а вот с этим думается мне возникнут проблемы и то, что я снова повторю сказанное, положение не изменит. Ну и надо что-то делать с солдатским бытом, ваше превосходительство. Постоянное нахождение в грязи очень разлагающе действует на людей. Плохая вода, вши, грязь, крысы на которых приходится устраивать охоту… так себе развлечение если честно. И если французы знают за что воюют и готовы терпеть подобное неустройство, то наши солдаты, давайте говорить прямо, этого не понимают, как особенно и того факта, что для этого пришлось ехать аж во Францию. Опять же состав в первом полку в основном из рабочих, а значит контингент революционно заряжен и подобное бытовое неустройство только делает их еще более радикальнее…

— Ну, это уже не твоего ума дело, — снова влез начштаба, скривив рожу в презрительно-пренебрежительной усмешке. — Для окорачивания смутьянов у нас есть Георгий Ипполитович, — кивнул Щолоков на полковника Лисовского.

Военный прокурор кивнув, спросил:

— Вы были свидетелем подобных разговоров среди солдат, господин штабс-капитан?

— Еще в России.

— Так, мы снова отклонились от темы разговора, — вмешался командир Особой бригады. — Политику мы сейчас обсуждать не будем. Это все, господин штабс-капитан?

— Так точно, ваше превосходительство, все.

Климов действительно не знал, что тут можно посоветовать, чтобы приняли к исполнению. По-хорошему вообще всю боевую работу надо перестраивать, как тактику боевых действий. Те же штурмовые роты вводить, а это значит надо сильно потратиться на перевооружение и оснастку. Но сейчас это слишком радикально и конечно никто на такое не пойдет, просто в силу того, что генералитет равняется на запад. Как там один генерал на техническую новинку, что предложили для армии, сказал: «У французов это есть? Нет? И нам не нать!»

А оружие, это ведь даже не дробовик на вооружение принять, а пистолеты-пулеметы нужны. А ПП еще не так-то просто сделать. Тем более что над этими пулеплюями уже давно работают во всех развитых оружейных странах. В России Федоров сделал что-то подобное, но отзывы не самые хорошие, производство очень уж дорого, много сложно изготавливаемых деталей, не учел конструктор станочный парк отечественных оружейных заводов. Доходило до того, что патроны маслом смазывать надо, а отъемный магазин к каждому стволу делался индивидуальным!

Память у Климова конечно лучше стала, но тот же ППС он вспомнить так и не смог, всего пару раз в руках держал. «АК» лучше вспоминался, но его на нынешнем станочном парке не осилить, да и на доводку времени потребуется столько, что война раньше закончится.