Воспитанник орков 1 (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич - Страница 10

Взяв себе кружку пива, юноша отыскал свободный столик, где восседала пара сравнительно трезвых морских бродяг, неспешно цедящих крепкое вино. Один из моряков — немолодой, с рыжими, изрядно тронутыми сединой усами, усмехнулся, наблюдая, как парень неаккуратно роняет пену на стол. Второй — помоложе, со шрамом через все лицо, даже приподнял локоть, чтобы его не замочило.

— Прощения прошу, — извинился Данут, отхлебывая глоток.

Пиво он не слишком жаловал, предпочитая что—нибудь другое, вроде кваса, но кто в морской таверне будет пить квас?

— Где—то я тебя видел парень, — раздумчиво проговорил рыжеусый.

Дануту не нужно было вспоминать, где он сам видел этого моряка.

— В прошлом году, в Оште. Ты у меня шкурку черного соболя торговал.

— О, точно, — обрадовался моряк. — А ты, жмот такой, шкурку сменять отказался!

— Было дело, — не стал спорить Данут. — Ты мне за нее хотел ломаный нож всучить. А на кой он мне? За такую шкурку можно десять ножей добыть.

— А то я сам не знаю? — слегка обиделся рыжий. — Только у меня к тому времени ни векши, ни менового товара не было. Думал — вот, юнца облапошу, откуда дурачок о ценах знает?

Все трое заулыбались. Данут не обижался, что моряк пытался его надуть — дело привычное.

— Слышал я, что на Ошт норги напали? — спросил второй, со шрамом.

За месяц, проведенный в Тангейне, боль слегка притупилась. Но рассказывать в очередной раз о том, как ему посчастливилось уцелеть, парню не хотелось. Но моряки, похоже, сами слышали эту историю.

— Значит, на западном побережье теперь лишь орки остались, — изрек рыжеусый. — Придется нам на восток ходить. А там и кит не тот, и шкурки хуже.

— Киты — они везде одинаковые, — вступил с ним в спор второй. — Зато товару теперь меньше стало, на шкуры да на остальное цены вырастут, прибыли больше.

— А нам—то, не один ли хрен? — перебил его рыжий. — Наше дело купцов туда—сюда доставить, а прибыль... Какая у нас прибыль? Теперь только хуже будет, — посулил он. — Ошта нет, купцов много. Будем теперь друг друга за глотки брать, чтобы товары заполучить.

— Точно, — взгрустнул тот, что со шрамом. Выпив, сплюнул на пол. — А все норги проклятые.

— А кто они такие? — осторожно поинтересовался Данут. — Почему о них никто ничего не знает?

— Кто норга хоть раз видел — морских крабов кормит, — засмеялся рыжий. — Живут они где—то посреди моря, никто не знает.

— Почему с ними никто справиться не может? Тангейн — город огромный. Кораблей столько, что не счесть! Собраться, найти эти клятые острова, да и разделать всех норгов под гребенку, — предложил парень.

Моряки как—то странно переглянулись, дружно допили и, не заказав новой выпивки, вышли.

Вечером в доме дяди парня ждал крупный разговор наедине.

— Как ты можешь вести такие разговоры! — бушевал дядя. — И, ладно бы, ты их вел в городе. Но в порту, где столько глаз и ушей!

— А что здесь такого? — не понял Данут. — Норги — это пираты, которых все ненавидят. Их надо уничтожить.

— Я прекрасно понимаю, что ты хочешь отомстить за смерть своего отца и моего брата, — слегка успокоился дядя. — Но в любом порту у норгов есть свои глаза и уши. Если я через час узнал, что мой племянник ведет разговоры с матросами об уничтожении норгов, то, как ты думаешь, узнают ли об этом сами пираты?

— Пусть узнают, — усмехнулся Данут. — Они и так знают, что их ненавидят. И что теперь — они нас будут убивать, грабить, а мы помалкивать?

— Да какой ты болван! — заорал дядя так, что на шум прибежала тетушка, попыталась выяснить, в чем тут дело, а дядя, впервые на памяти племянника, прикрикнул на жену: — Закрой дверь, дура!

Тетушка выскочила, как ошпаренная, а дядя, видимо выдохнувшись, закашлялся, а потом нервно произнес:

— Торговый дом «Силуд Таггерт и сыновья» — один из самых богатых в городе. Если я захочу — могу нанять дюжину кораблей, набрать наемников. А если мой племянник — уточняю, для дураков, — снова повысил дядюшка голос, — племянник хозяина торгового дома, говорит, что норгов нужно уничтожить, то не проще ли уничтожить торговый дом? Сжечь мои склады, лавки и дома несложно, зарезать меня, мою семью — тоже. А если нас прирежут, кровь будет на твоих руках.

— Не на руках норгов, а на моих? — угрюмо переспросил Данут.

— На твоих, — уверенно подтвердил дядя. — Мы ничего не сможем сделать против норгов. Ты уже потерял отца. Хочешь, чтобы убили всех нас? Ты этого хочешь?

— Не хочу.

— Ну, а раз не хочешь, то я тебе запрещаю вести разговоры о норгах. И уж тем более о том, что их надо уничтожать.

Как всегда, на работу уходили с рассветом. Тетушка предпочитала в это время понежиться в кровати, а хмурые, не до конца проснувшиеся мужчины, завтракали. Одна лишь кухарка — пожилая и добродушная Трени была бодра и свежа. Неожиданно, застучал дверной молоток.

— Кого там Ящер несет? — буркнул дядя.

Из—за больного желудка Силуд ел лишь молочное, вареное и пареное. Вот и сейчас, он давился овсяной кашей, сваренной на молоке, с завистью наблюдая, как Данут наворачивает яичницу с салом, а пасынок неспешно поглощает бутерброд с ветчиной, запивая его слабым настоем трав (крепкий Казистер не употреблял, опасаясь испортить цвет лица).

— Трени, — приказал хозяин служанке. — Посмотри, кого там несет. Скажи, чтобы по всем вопросам ехали на склад. Я сейчас буду. Еще не хватало, чтобы я начал обсуждать деловые вопросы дома, — горделиво добавил дядюшка.

Данут, покончивший с яичницей, уже пил собственный травяной настой — крепкий и сладкий, как ему и положено, сделал вид, что поверил. Дядюшка, если потребует дело, будет разговаривать о нем не то, что в собственном доме, а в собственной спальне, даже если рядом будет лежать супруга.

— Ну, кто там? — нетерпеливо спросил дядя, с отвращением отхлебывая кипяченое молоко.

— Там этот, как его... мэтр какой—то, гном, — путано пыталась изложить кухарка.

— Гном? — насторожился дядя. Гномы — главные потребители петрола, существа аккуратные и педантичные. Если они являются не на склад, а прямо домой, значит, они чем—то недовольны!

— Это Данутовский гном, — сообщила Трени. — С которым он великана убивал.

Мэтр Байн Периверт, профессор кафедры Прикладной магии и заведующий лабораторией оружия, скромно стоял у входа. Гворн был не в расшитом золотом камзоле, приличествующем его положению, а в сером дорожном плаще. Кажется, в том самом, в котором был в походе.

— Здравствуйте, профессор, — поздоровался Данут. — Что-то случилось?

— Увы, мой юный друг, ничего не случилось, и я уже не профессор. Просто, пришел попрощаться с вами. Возвращаюсь в Скаллен.

— В Скаллен? — протянул Данут, а потом спохватился: — А почему не профессор?

— Может ли человек, погубивший учеников, быть профессором? Профессор — это прежде всего наставник, а уж потом ученый, — грустно отозвался старый гном. — Я подал в отставку сразу по возвращению из экспедиции, а вчера получил сообщение, что Колледж мою отставку принял. Спасибо коллегам, что позволили мне уйти, сохранив лицо.

Данут лишь вздохнул. Что тут сказать, если гном прав. Неважно, что вины в гибели студентов у старого профессора нет. И маршрут «полевой практики» был утвержден, и никто не мог знать, что на их пути окажется йотун. Это как кормчий, вернувшийся в порт с половиной команды. И, неважно, что его вины в гибели нет, что он умудрился спасти вторую половину. На нем, как на кормчем, можно ставить крест, потому что во второй раз его уже не выберут.

— И куда вы теперь?

— Вначале в Скаллен. Ну, а потом, куда—нибудь на восток. Как я буду смотреть в глаза тем, чьи дети погибли? Когда—то я был неплохим рудокопом. Силы уже не те, но что-нибудь да смогу делать.

Тоже верно. Хоть гномы, хоть люди, но все будут смотреть на выжившего с немым укором. Мол, почему ты жив, если мой сын погиб? Дануту и самому до сих пор кажется, что окружающие смотрят на него именно так.