Термитник. Энтомологический детектив - Юшко Петр - Страница 8

– Откуда я знаю зачем, – терпеливо сказал Тёма, – мне редактор поручил, надо выполнить. Вот я и подумал, что ты по дружбе разрешишь потереться около тебя денек. Посмотреть, как ты работаешь. Я без твоего разрешения ничего не буду писать, я же понимаю все.

Тараканов прижался спиной к стене, давая пройти большой группе медиков в белых и зеленых халатах. Он повращал глазами, обдумывая что-то и, наконец, произнес:

– Давай сделаем так. Я сейчас сильно занят. Но после 15 часов освобожусь и приду сюда. Мне, тут кое-что проверить надо. Так что будь в приемном покое в 15 часов ровно. Договорились?

– Спасибо, – искренне сказал Тёма, – а почему ты сказал, что меня «тоже» повысили? А кого еще повысили?

– Меня, – буркнул лейтенант, – дословно, я теперь «перспективный сотрудник». В должности следователя.

Тараканов развернулся и умчался в сумрак очередного перехода, а Тёма остался стоять с открытым ртом. Он пришёл в себя только через несколько секунд, когда его больно толкнули в живот тяжело нагруженной каталкой. Какие-то пластиковые контейнеры высыпались на пол, и санитар-пилильщик заорал на журналиста:

– Ты чего тут раскорячился, скотина, не видишь тут узкое место! Давай, двигай отсюда!

Тёма поспешно извинился и начал помогать свирепому пилильщику собирать выпавшие белые контейнеры. На крышке каждого контейнера стояло странное клеймо, нанесенное красной краской. Что-то вроде стилизованной буквы «A». Тёме показалось, что вчера он уже видел что-то похожее.

Пилильщик ругался как сапожник и вырывал контейнеры из рук муравья. Один контейнер раскрылся, и оттуда посыпались коричневые стеклянные бутылочки без этикеток. Санитар окончательно рассвирепел и чуть не пинками погнал его прочь, крича во все горло охрану.

Тёма едва увернулся от его ноги и, отскочил в сторону. Он обозвал медбрата тупым сидячебрюхим и настоятельно посоветовал ему не занимать в больнице должность явно несоответствующую его интеллектуальным способностям. Более того ему следовало поскорее идти в дальний и темный лес скручивать жухлые и сухие листики26. Санитар, наконец, углядел, что перед ним муравей и решил дальше не связываться с ним. Он вернулся к своим коробкам, бурча себе под нос чего-то вроде: «мы еще с тобой увидимся и тогда я тебе покажу листики».

Но Тёма уже не слушал и побежал в сторону сестринской, поздороваться с Лизой и заодно закинуть удочку на счет ее связей в больнице. Статья о работе медиков стояла на третьем месте в рейтинге.

Он сидел на кушетке рядом с постом терапевтического отделения и ждал свою сестру с обхода. Рука сама собой быстро строчила в блокноте статью про пожарных, глаза тревожно поглядывали на часы. В девять утра надо было кровь из носу быть в редакции, а у него не было ни одной новости для завтрашнего выпуска. Его непосредственный начальник, Катерина Божина, противная толстуха, вечно вопящая «ну, когда же я уже сдохну» и без остановки пьющая соду от изжоги, могла лишить его недельного гонорара за отсутствие новостей в колонке.

Тёма решил идти ва-банк и забить на колонку новостей, поставив все карты на главного редактора и его задание. Подняв на секунду глаза, он увидел, как по коридору стремительно и легко двигается в его сторону самая красивая фигура из всех, видимых им среди девушек. Белый халат не скрывал ни изумительной формы ног, которые даже без высоких каблуков, в простых резиновых больничных тапочках, казались совершенством. Ни выпуклую идеальную грудь. Узкая талия, перехваченная простым белым пояском, казалась затянутой в корсет. Все подробности, скрытые под одеждой, Тёмант, как настоящий художник, дорисовывал без видимых усилий.

– Привет, братишка, – проворковала Лиза, подойдя к Тёме вплотную, – ты чего это в кепке тут сидишь? А ну-ка, снимай, проказник невоспитанный.

Лиза сняла у него с головы шляпу и ласково чмокнула в щеку.

– Ты не в пивной, а в больнице. Тут вообще нельзя без халата ходить. Чего пришел? У меня очень много работы и доктор Кипятков ждет меня с журналами.

– Какой еще Кипятков? – спросил Тёма, отбирая назад свою шляпу и вставая с кушетки, – я к тебе по важному делу зашел.

– Доктор Кипятков Владлен Евгеньевич27, – проворковала Лиза, теребя кривой узел галстука на рубашке брата – он такой милашка. Ни чета каким-то там журналистам. Или тебя все-таки выперли из редакции за бездарность?

– Ничего меня не выперли. Лиза, погоди, давай я серьезно скажу. Мне тоже надо бежать в редакцию, опаздываю уже. У тебя, когда смена заканчивается, в два или четыре? Мне поговорить с тобой надо.

– О! – Лиза удивленно подняла идеальные брови и лукаво посмотрела на Тёму, – еще одна свиданка, которая закончится неловким молчанием? Куда пойдем?

– Нет, не свиданка, – Тёма надел шляпу и сбил ее на затылок, – мне надо с тобой о важном деле поговорить. Во сколько ты заканчиваешь?

– В шестнадцать тридцать, – сообщила Лиза, вытаскивая из шкафа толстенные черные журналы, – а вечер у меня сегодня занят. Ты чего хотел-то?

– Давай я приду к четырем часам, мне всего-то надо несколько минут. Правда, по делу. Потом расскажу подробности, а сейчас, пора бежать. Через сорок минут нужно быть у главного редактора, – Тёма не удержался и добавил, – меня скоро повысят! Может быть.

– Ври, да не завирайся, – ответила Лиза, перебирая журналы на столе, – приходи, конечно. Всегда рада тебя видеть. Но, с тебя чашка кофе и шоколад после смены. Я буду голодная!

– Да хоть ужин в «Мисогигаве»28! – Воскликнул Тёма и попытался по-братски чмокнуть Лизу в щеку. Но она повернулась и подставила ему свои пухлые губки. Муравей на секунду забыл все на свете, но получив шуточную пощечину, побежал к выходу. В конце коридора он обернулся и махнул Лизе шляпой, но она уже не смотрела на него.

Тёма выскочил из Окружной больницы в каком-то лихорадочном возбужденном состоянии. Такси ловить не хотелось, и он понесся на своих шести, не особенно обращая внимание на все, что творилось вокруг него. Перед глазами прыгали то части тела его сестры, то лукавые глаза, то дразнящая улыбка. Муравей влетел в редакцию, кинул направо «привет», налево бросил «здорово». Услышал за перегородкой из своего отдела новостей истеричные крики: «ну вот, когда же я уже сдохну», и свернул прямиком к лестнице на второй этаж, где находился кабинет шеф-редактора и одновременно главы городской газеты Шмеля Шигана.

Шиган торчал за своей стеклянной перегородкой и в остервенении правил красным карандашом статью, выделяя целые абзацы сначала квадратными рамками, а потом перечеркивая их толстым красным крестом. Иногда бумага рвалась под его нажимом. Перед редакторским столом стоял Аркадий Эмпузов, один из двух братьев богомолов, работающих в редакции. Он был очень неплохим журналистом и писателем. В свое время издал два успешных фантастических романа, пользующихся до сих пор читательским успехом. Его брат Борис Эмпузов29 работал заведующим хозяйством в редакции газеты и не имел к журналистике вообще никакого отношения, хотя поговаривали, что романы они писали вместе. Он выдавал карандаши, блокноты и бумагу и был очень приличным товарищем. Ни мелочным, ни злопамятным и никогда не напоминал о долгах, тому, кому одолжил «до зарплаты». Аркадий ссутулившись, с грустью смотрел на полностью исчирканную статью и слушал нечленораздельное рычание главного редактора.

Тёма притулился около стеклянной двери, перелистывая свой блокнот и делая наброски второй статьи, когда Эмпузов медленно и с достоинством вышел из кабинета главного редактора, подгоняемый шквалом криков, воплей, заклинаний на неизвестном языке сопровождаемых ритуальными приплясываниями, а также метко брошенными в голову писателя комками изорванной и смятой статьи. Такое поведение редактора, в общем-то, никого никогда не удивляло, и корреспондент вежливо поздоровался с Аркадием за руку.