Враг врагов (СИ) - Арьков Сергей - Страница 54

На полу, забившись в угол, сидел голый мужчина. Его шею стягивал толстый металлической ошейник, который был соединен прочной цепью с торчащим из стены кольцом. Мужчина был молод, но грязь, многочисленные синяки, покрывающие его тело, и успевшая отрасти неряшливая борода, старили его. Еще больше лет накидывала ранняя седина, тронувшая его некогда золотистую шевелюру. Увидев перед собой Злюку мужчина вздрогнул, жалко заскулил и обхватил руками прижатые к груди колени. В его глазах застыл дикий безумный ужас.

Принцесса некоторое время любовалась находкой, а затем на ее лице расцвела счастливая улыбка:

— Личный раб! — выдохнула она. — Вот это да! Я столько лет просила отца подарить мне личного раба, а он все отказывался. Говорил, что слишком маленькая, а потом стал говорить, что ты, дескать, уже большая. А я так мечтала иметь ручного человека!

Что было, то было. С детских лет Злюку не оставляла мечта заполучить в свое распоряжение безответный объект для постоянных издевательств.

— А ты дрессированный? — спросила Злюка, положив светящийся шар на кровать, и сунув кинжал за пояс.

Андис ничего ей не ответил, только заскулил, как побитый щенок. После насильственного сожительства с Грыжей Антрекотовной он крепко повредился умом.

— Сейчас проверим, — решила Злюка. — Эй, раб. Сидеть!

Андис тотчас же принял положенную позу.

— Лежать!

Глотая слезы, бывший паладин растянулся на полу.

— Служить!

Андис встал на четвереньки и послушно завилял задом.

— Дрессированный раб! — радостно воскликнула Злюка. — А что еще ты умеешь? Тебя учили бегать за палочкой?

Не дождавшись ответа, Злюка нахмурилась.

— Молчишь, — строго произнесла она. — Плохо тебя воспитали.

Она покосилась на стену, где в ряд висело несколько кожаных ремней, один другого шире и толще, и выбрала средний вариант. Сняв его с гвоздя, Злюка для пробы ударила ремнем по спинке кровати. Андис, пронаблюдав это, зарыдал и прижался к стене. Под ним начала растекаться лужа.

— Кто плохой мальчик? — требовала ответа Злюка, надвигаясь на него с ремнем. — Кто? Отвечай!

Из горла Андиса вырвался нечленораздельный вопль. Совместная жизнь с Грыжей не пошла ему на пользу. Бывший паладин погрузился в такие бездны безумия, что разучился внятно говорить. Впрочем, его семейная жизнь была такова, что бедняге приходилось либо мычать, либо кричать. В основном — кричать.

— Плохой человек! — покачала головой Злюка, занося ремень для удара. — Ну да я тебя воспитаю.

Но удар не состоялся, поскольку за спиной принцессы вдруг прозвучал грубый голос, полный нечеловеческой ярости.

— Ты кто такая? — прогремело под мрачными сводами.

Злюка стремительно обернулась, и увидела в дверях ту самую огромную и страшную бабу, которая на ее глазах избивала паренька фартуком.

Грыжа была в бешенстве. Она очень сильно ценила свое личное пространство и никогда не позволяла никому вторгаться в свои покои без разрешения. И вдруг какая-то сопливая девчонка не только влезла сюда, но и собралась поднять руку на ее мужа. За подобную дерзость Грыжа убивала на месте. Она и сейчас поступила бы подобным образом, если бы не одно обстоятельство. Мелкая дрянь была личной гостьей лорда Мортуса — Грыжа знала об этом. И убив ее, она неминуемо огорчит своего господина.

— Ой, простите, я просто искала уборную, — совершенно неубедительно соврала Злюка, бросая ремень на супружеское ложе.

— Прямо по коридору и налево, — замогильным тоном произнесла Грыжа, продолжая разделывать девчонку свирепым взглядом.

— Вот спасибо, выручили, — приторно улыбаясь, поблагодарила Злюка.

Она подошла к двери, и Грыжа нехотя шагнула в сторону, давая ей дорогу.

— Спокойной вам ночи, — вежливо пожелала Злюка, проходя мимо верховной кухарки.

Тяжелая рука упала на плечо принцессы. Огромные пальцы сжали его так, что затрещала ключица. Злюка вскрикнула от боли.

— Еще раз увижу здесь — съем заживо, — пророкотала Грыжа, нависнув над ней.

Злюка видела, что огромная баба не шутит. И ей едва ли не впервые в жизни стало по-настоящему страшно. Потому что принцесса отчетливо осознала — да, эта огромная ужасающая женщина действительно может съесть ее живьем. И жевать она явно будет медленно.

— Простите, больше не буду, — пискнула Злюка, морщась от боли.

Грыжа еще какое-то время подержала ее плечо, а затем разжала пальцы. Злюка тут же сорвалась с места и бросилась бежать по коридору, провожаемая тяжелым взглядом потомственной людоедки.

Когда девчонка скрылась за поворотом, Грыжа вошла в свою комнату и захлопнула дверь. Ее страшный взгляд упал на Андиса.

— Как это понимать, муж? — прогремела Грыжа. — Только жена за порог, как ты уже строишь глазки какой-то сопливой кокетке?

Андис зарыдал в голос и обхватил голову руками.

— Нехорошо, муж мой, очень нехорошо, — покачала головой Грыжа, снимая с гвоздя самый толстый и тяжелый ремень. — Наши нежные доверительные отношения дали трещину. Придется принять экстренные меры.

Она надвинулась на Андиса, поигрывая ремнем. Тот не выдержал, и заорал во все горло.

— Все это для твоей же пользы, — пояснила Грыжа, занося ремень для удара. — Мы должны укрепить наши семейные узы.

Ремень обрушился на тело паладина. Тот завизжал так, что эхо его визга раскатилось по всему подземелью. Злюка, уже почти добравшаяся до выхода во двор, услыхала его, и ощутила приступ жгучей зависти. Эта жирная страшная кухарка имела личного раба для истязаний и пыток, а она, принцесса, довольствовалась одними лишь мечтами. В этом просматривалась вопиющая несправедливость. Плюс к тому, Злюка чувствовала, что не сможет простить кухарке причиненной боли и, что куда важнее, нагнанного страха. Эта самка тролля еще пожалеет о своем поведении. Злюка твердо решила, что жестоко накажет ее за все.

Крик повторился. Андис орал так, что сотрясались стены подземелья. А в голове принцессы, меж тем, уже начал зреть очередной коварный план грядущего злодеяния.

Глава 26

Ближе к полуночи черный замок погрузился в сон. Все его обитатели, и слуги, и господа, и прибывшие гости, разошлось по своим покоям. Свет в окнах погас. Только на стенах продолжали полыхать факелы, мимо которых бродили немногочисленные караульные.

Ночка ожидалась спокойная. Стражники лениво переговаривались, поглядывая в окутавшую замок тьму, и согревая себя прихваченным в дежурство спиртным. Они тоже успели наслушаться историй о жутком Свиностасе, но не верили, что у того хватит дерзости явиться сюда, в пределы черной империи.

В общем, опасаться, вроде как, было нечего.

Ровно в полночь собаки, которые до этого мирно спали на псарне, вдруг дружно пробудились и принялись суетливо бегать по вольерам. Вот одна из них, запрокинув голову, протяжно и громко взвыла, а вскоре к ней подключились прочие ее коллеги. Зловещий собачий вой разбудил слуг, которые пошли поглядеть, что происходит с животными. Собаки метались по вольерам, выли, рыли землю, пытаясь сделать подкоп, и вообще всем своим видом выражали сильнейшее беспокойство. Они будто бы почуяли приближение чего-то невыносимо ужасного. Чего-то такого, что побуждало их рвать зубами прутья клеток в стремлении обрести свободу и бежать прочь из черного замка.

Вскоре собачье поведение изменилось, и стало еще более пугающим. Они прекратили выть, сбились в кучу и затянули дружный трусливый скулеж. В глазах животных застыл великий ужас. И он быстро передался слугам, пришедшим навести порядок на псарне.

Солдат на стенах тоже встревожило поведение собак. Животные были прекрасно обучены, и не имели привычки брехать попусту. Уж если они подняли такой шум среди ночи, то имели на это вескую причину.

Страх охватил караульных. Теперь они уже не были уверены в том, что зловещий Свиностас, о котором ходило столько леденящих кровь слухов, не рискнет пожаловать к ним в гости. Об этом типе, провозгласившем себя новым темным властелином, ходили совершенно дикие небылицы. Рассказывали, будто бы в его подчинении находится целое войско демонов. Да и сам он, между прочим, на одну половину демон, а на другую еще кто-то — выдумщики еще не успели придумать, кто именно. Молвили, что Свиностас жесток и страшен, и все свободное время либо пытает пленников, либо совращает юных дев. На это последнее напирали особо, приписывая Свиностасу невероятную похоть. По рукам уже ходила нарисованная каким-то умельцем серия гравюр, иллюстрирующих историю некой эльфийки, угодившей в лапы к Свиностасу. Что он, окаянный, только с ней ни делал.