Самозванка - Гамильтон Диана - Страница 13

— Нам надо серьезно поговорить. А пока что adios. Прощайте.

— Дон Хавьер вернулся, — прошептала Роза, едва шевеля губами и на цыпочках подходя к Кэти, стоявшей у кроватки спящего ребенка. — Он попросил меня передать вам, что хотел бы поужинать сегодня с вами. В девять часов.

О Господи! Кэти быстро отвернулась, делая вид, что хочет прикрыть деревянные ставни на окнах, а на самом деле — чтобы скрыть прилившую к лицу краску. Хавьер был в отъезде целых три дня. Она не видела его с тех пор, как они расстались у ограды, и с удовольствием не видела бы всю оставшуюся жизнь. Она просто не представляла, как ей удастся вынести новую встречу. Три прошедших дня не смягчили ее стыда. Что он думает обо мне? Нет, гораздо важнее, что я сама думаю о своем поведении!

— Esta bien? — тревожно спросила Роза, и Кэти обернулась к ней, заставив себя улыбнуться.

— Да, все в порядке. А вы приглядите за Джонни?

Этого можно было и не спрашивать. Роза обожала малыша. Она улыбнулась и шепотом подтвердила:

— Конечно. В любое время, вы же знаете. — Ее глаза засияли, когда она заглянула в кроватку. — Я не такая современная, как мои сестры. Одна изучает право, другая работает переводчицей в Брюсселе. А я мечтаю только об одном: выйти замуж и завести дюжину детей! А вы? — Не дождавшись ответа, Роза продолжила, и ее большие карие глаза стали печальными: — В один прекрасный день вы тоже выйдете замуж. И у вас будут еще дети. — Пальцы Розы осторожно пробежали по мягкому одеяльцу, которым она укрыла Джонни. — Наверное, вам было очень грустно, когда умер дон Франсиско. Но когда-нибудь другой человек займет его место в вашем сердце.

Для Кэти было невыносимо лгать и притворяться, особенно стыдно было обманывать Розу и принимать это незаслуженное сочувствие. Она едва не поддалась порыву рассказать всю правду. Если бы дело не касалось Джонни, она так бы и поступила. Но она не имела права рисковать и потому ответила внезапно охрипшим голосом:

— Может быть. А теперь, пожалуй, мне пора одеваться.

Дело не в том, что мне нужен целый час, чтобы приготовиться к ужину с Хавьером, подумала она раздраженно, когда Роза тихонечко вышла из комнаты, просто мне вообще не хочется с ним общаться.

Она не знала, как вынесет весь этот ужин, который, если судить по первому разу, растянется как минимум на пару часов. Но у нее не оставалось иного выбора, как подчиниться королевскому приказу. Если отказаться, он наверняка заподозрит, что память обо всем, что произошло в сосновой роще, преследовала ее все эти дни, лишила покоя и сна.

Оставалось только делать вид, что ничего особенного не произошло. Пусть он сочтет, что такого рода приключения бывают у нее чуть ли не каждый день и не занимают практически никакого места в ее памяти, потому что их слишком много.

Кэти быстро приняла душ, надела простую голубую хлопчатобумажную юбку и более темную блузку без рукавов, а волосы заплела в косу, уложив ее вокруг головы наподобие короны. Теперь он не сможет пожаловаться на то, что ее вид нарушает стиль его дома, и, что гораздо важнее, не сможет обвинить ее в том, что она вырядилась ради него.

Когда она вошла в столовую, у нее невыносимым узлом стянуло живот, нервы были на пределе. Но часом позже, когда они уже пили кофе во внутреннем дворике — patio, — это ощущение полностью исчезло.

В самом начале ужина Хавьер предложил ей бокал ?Fino?, от которого она решительно отказалась. Он занимал все ее мысли, и она не знала, как справиться со своими чувствами, с желанием, которое моментально и со страшной силой затопило все ее существо. Желанием почувствовать его губы, его руки на своем теле еще и еще раз, вновь вернуть те восхитительные ощущения, которые он подарил ей в мягкой тени сосен.

Ее лицо, все ее тело заливало краской, и ей пришлось изо всех сил стиснуть руки, так что побелели костяшки пальцев под уже слегка загоревшей кожей, чтобы унять дрожь. Но даже если он что-то и заметил, то никак не отреагировал и вел себя так, будто между ними ничего не произошло: рассказывал о том, что провел три дня в Севилье по делам, описывал город, его музеи, роскошные магазины и все, чем обычно интересуются приезжие.

Он был вежлив и безразличен, а его непринужденность позволила ей расслабиться, забыть о том, что стояло между ними.

— Если вы приедете в Севилью — очень советую, ведь это совсем рядом, — вам надо сесть за столик с бокалом вина в каком-нибудь кафе на Пласа-дель-Триунфо и не отрываясь смотреть на Гиральду — самый красивый в мире минарет, — говорил он ей, провожая в patio. — Лучше всего вечером, как это делают жители Севильи. Они прогуливаются по улицам и разглядывают прохожих.

— Звучит заманчиво. — Теперь Кэти уже настолько пришла в себя, что могла отпускать какие-то реплики. Ей не хотелось напоминать ему, что такое путешествие маловероятно с младенцем на руках и очень скромным количеством денег в кошельке. В голову ей закралось подозрение, что, возможно, он пытается избавиться от нее из каких-то хитроумных соображений, но она тут же отмела его и уселась за стол возле стены, увитой пурпурной бугенвиллеей. Надо выпить всего лишь чашечку кофе, а потом, уже не рискуя показаться невежливой, я смогу удалиться, думала она. Причем ничего неприятного или двусмысленного сегодня сказано не было.

Она потянулась за кофейником, но Хавьер тут же доказал ей, что она заблуждается, ошеломив ее словами:

— Я хотел бы официально усыновить Хуана и вырастить его здесь как коренного андалузца… Нет уж, выслушайте меня до конца, — приказал он с полной достоинства вежливостью, едва Кэти открыла рот, чтобы решительно отвергнуть даже саму возможность подобного. — Ему надо привыкнуть к своему наследству, жить и расти вместе с ним, уметь управлять им с ответственностью за всю деловую империю, которая в один прекрасный день станет его собственной. И это не только виноградники и винодельни, но и участие семьи Кампусано в производстве пшеницы, оливок, молочных продуктов, в конных заводах, отелях и иностранных инвестициях. Как я уже говорил вам, сын Франсиско — мой наследник. И он вряд ли будет благодарен вам, если по прошествии лет, когда он должен будет заменить меня, выяснится, что он понятия не имеет, как со всем этим управляться. — Серые глаза Хавьера под нахмуренными бровями были темными и мрачными, как будто он был твердо намерен навязать ей свою волю.

Кэти сидела не шевелясь. Ее до костей пробирала дрожь, несмотря на теплый вечерний воздух. Голос Хавьера был темен и страшен, в нем отчетливо слышалась угроза, а неоспоримость и важность доводов просто подавляла.

— У меня прекрасный штат управляющих, они руководят каждодневной работой наших разнообразных предприятий. Но в конечном итоге все нити сходятся к главе семьи. Основные решения принимать ему, и только ему, причем решения эти зачастую очень непростые, жизненно важные. И чтобы принимать их с полной ответственностью, глава семьи в любое время должен прекрасно представлять, что он делает. Вы понимаете меня?

Кэти изо всех сил старалась не понимать и потому быстро и, пожалуй, чересчур резко сказала:

— У Джонни есть и английские корни. Или вы предпочитаете забыть о них? — Говоря это, она прекрасно знала, что именно это он и предпочитает. Андалузская гордость заставляла его напрочь забыть об англичанке, которая хоть и дала жизнь его племяннику, но больше ничего собой не представляла. Карьера второстепенной модели — позади, и весьма смутная надежда на карьеру живописца — впереди. Зачем вообще принимать ее в расчет?

— Конечно же, нет, — возразил он, но каким-то слишком спокойным голосом. — Хуан получит образование в Англии, как когда-то его получили там и Франсиско, и я. Если пожелаете, вы тоже можете остаться здесь, тогда вы будете уверены, что он получит всю ту заботу и ласку, которой заслуживает. Смею вас уверить, всего этого у него будет в избытке. Наверное, не стоит даже и говорить о том, что финансовых средств у нас для этого достаточно. — Хавьер откинулся на спинку кресла, приглушенные отблески света упали ему на лицо. — Что вы на это скажете?