Прощай, невинность! - Джойс Бренда - Страница 11

Она судорожно вздохнула.

— Нет… боюсь, нет. — Она отвернулась, склонив голову, испытывая острое желание закричать на него, прогнать прочь. Его доброта была невыносима. Особенно потому, что Софи ничуть не сомневалась — очень скоро доброта сменится отвратительной жалостью.

— Но вы ушиблись, — сказал он с тревогой. — Вы подвернули ногу? Как вы подниметесь наверх? Уверен, я могу быть вам полезен.

Софи снова глубоко вздохнула, готовая все погубить, разрушить. Значит, никто и не подумал сказать ему правду. Если бы кто-нибудь сделал это за Софи! Но возможно, оно и к лучшему, что ей придется все сказать самой. Боже, где взять для этого храбрость?..

— Я прекрасно себя чувствую.

Он вдруг отпустил ее руку — но только одну, и только для того, чтобы очень осторожно, но твердо взять ее за подбородок и повернуть лицом к себе.

— Вы совсем не прекрасно себя чувствуете. Вам больно. Я слышал, как вы вскрикнули от боли, я видел, как вы хромали.

— Вы просто не поняли… — Она едва шевелила губами. Его голубые глаза приковывали к себе… Ни один мужчина не смотрел на нее с таким сочувствием, кроме отца, умершего одиннадцать лет назад.

Если бы только все могло быть так, как казалось…

— Не понял? Тогда объясните, чтобы я разобрался, — настойчиво допытывался Эдвард. Его пальцы сжали ладонь девушки.

— Я… я не подвернула ногу, мистер Деланца. — Софи попыталась отнять руку, но у нее ничего не вышло. Он держал ее в своих больших, твердых, теплых ладонях. Софи снова заговорила, удивляясь собственной храбрости: — Я… видите ли… я калека.

Но он не видел. Он удивленно смотрел на нее. Потом его глаза медленно расширились — до него дошел смысл сказанных слов.

Софи все-таки удалось выдернуть руку. Она не могла смотреть на Эдварда, ее лицо горело огнем.

— Обычно я бываю не так уж неуклюжа, — едва слышно продолжала она, глотая слезы. — Ох, я, кажется, слишком уж разоткровенничалась с вами сегодня…

Софи запнулась, вспомнив, как Эдвард удивился, когда она сообщила ему — совершенно сознательно, намеренно — о своих профессиональных планах. Но вообще-то ей и самой не до конца было ясно, почему она вдруг открылась постороннему человеку. Потом Софи подумала о том, чем он занимался с Хилари, и слегка задрожала. Лодыжка все еще отчаянно болела, и, не справившись с собой, девушка заплакала. Слезы прозрачными ручейками потекли по ее щекам.

— Просто сегодня был необычный день. Так что вы ничем помочь не можете. Надеюсь, вы меня извините? — Пытаясь изобразить любезную улыбку, Софи посмотрела на Эдварда.

И тут же широко раскрыла глаза. К ее изумлению, в его взгляде по-прежнему не было и намека на жалость. Нет, Эдвард внимательно, изучающе смотрел на нее, и она почувствовала, что он пытается пробиться сквозь те барьеры, которые Софи воздвигла между собой и миром, пытается сломать баррикады и добраться до сути ее души.

Очень мягко он спросил:

— Что же с вами случилось?

Софи не могла ни двигаться, ни дышать.

— Почему вы говорите, что вы калека? — произнес он тем же тоном.

— Потому что это правда. — Собственный голос показался ей чужим.

Его улыбка была доброй, но немного странной.

— Вот как? Ваше заявление кажется мне интересным, мисс О'Нил, потому что я и сам всегда считал, что внешность обманчива, а правду можно найти лишь там, где меньше всего ожидаешь ее отыскать. Так что же случилось?

У Софи не было времени обдумывать его слова.

— Это… это был несчастный случай.

— Что за несчастный случай? — Эдвард говорил мягко и по-прежнему был невыносимо добр. И снова держал ее руки, но теперь его пальцы осторожно поглаживали ее ладони. Пульс Софи бился в сумасшедшем ритме.

— Я… я не хочу вспоминать об этом, — с трудом выговорила она.

— Но ведь я ваш друг, — негромко сказал Эдвард.

От его доверительного тона у Софи потеплело внутри.

— Мой отец… уехал из дома много лет назад. Я очень любила его. А потом узнала, что он умер. Я была всего лишь маленькой девочкой, и я очень испугалась, очень огорчилась. Я побежала вниз по лестнице, упала и сломала лодыжку. — Софи не хватило воздуха, она умолкла.

Выражение лица Эдварда не изменилось.

— Сломанные лодыжки срастаются.

Софи покраснела.

— Ну а моя срослась неправильно. Это лишь моя собственная вина. Я не хотела сердить маму, она и без того была сердита из-за моего отца, из-за меня. Я не сказала ей, что мне так больно. Но я ведь была всего лишь глупым ребенком.

Эдвард внимательно смотрел на нее, в его глазах она увидела страдание.

— Или очень храбрым ребенком, — сказал он наконец. Софи вздрогнула.

— Почему вы плачете? — ласково спросил Эдвард.

Софи только теперь поняла, что слезы неудержимо льются по ее щекам. И она не могла смахнуть их, потому что Эдвард держал ее за руки. Софи покачала головой, не в силах произнести ни слова, да и не желая объяснять причин своего горя. По правде говоря, ей и самой не слишком были ясны эти причины.

— У вас очень болит нога? Или дело в чем-то другом?

— Вы заходите слишком далеко! — испуганно воскликнула она. — А теперь, если не возражаете… — Она резко встала, и это было ошибкой. Потому что тут же, всхлипнув, она упала на сильные руки Эдварда.

Он встал одновременно с ней, и на какое-то мгновение Софи очутилась в его объятиях, и каждый дюйм ее тела прижался к нему, ее бедра словно прилипли к его бедрам. Эдвард держал девушку лишь долю секунды, но за это мгновение Софи поняла, что ей никогда не стать прежней.

Так вот что это такое — быть в объятиях мужчины!

Софи оттолкнула его, и Эдвард тут же помог ей сесть обратно в кресло. Их взгляды встретились, и она не смогла отвести глаз; ее тело все еще чувствовало жар и силу его тела, ее сердце трепетало, ощущая уверенность Эдварда…

— Я перетрудила ногу сегодня, — сдержанно произнесла Софи.

— Да, похоже на то, — согласился он и снова опустился на колени рядом с ней, его руки уверенно нащупали ее правую лодыжку. Голос Эдварда стал шелковым: — Когда я нашел вас тут, вы растирали ногу. Мои руки сильнее ваших. — И не успела Софи моргнуть глазом, как Эдвард расшнуровал ее изготовленный на заказ ботинок, уродливый, как смертный грех, снял его с ноги девушки и поставил в сторонке.

Софи ошеломленно уставилась на Эдварда.

— Вы не должны… — Но протест замер на ее губах. Она остро, почти болезненно ощутила его руки на своей маленькой ноге, оставшейся в одном лишь чулке.

Эдвард посмотрел на нее снизу вверх.

— А почему бы и нет? — И он усмехнулся — весело, добродушно и немного дразняще.

Софи замерла. Эдвард осторожно массировал ее ногу. Наслаждаясь силой, исходящей от его пальцев, она в то же время была охвачена паникой, ужасом. Он не должен видеть ее кривую ногу! В нем вспыхнет отвращение, а этого Софи не могла допустить, ни за что на свете!

— Расслабьтесь, мисс О'Нил, — пробормотал Эдвард. Тон его голоса был точно таким, как там, на пляже, когда он занимался любовью с Хилари. Софи всхлипнула — на этот раз от удовольствия, смешанного с отчаянием.

— Пожалуйста, — почти прорыдала она, захлебываясь слезами, — пожалуйста, перестаньте!

Его пальцы на мгновение замерли.

— Чего вы боитесь?

— Это… это просто непристойно!

Он пренебрежительно фыркнул.

— Чего вы боитесь на самом деле!

Софи была слишком потрясена, чтобы отвечать, да ей и не хотелось.

Умные проницательные глаза всмотрелись в лицо девушки, и она увидела, что Эдвард все понял. И тут же широко улыбнулся и подмигнул.

— Отлично. — Он возобновил массаж, и успокаивающий, и тревожащий ее в одно и то же время. — Я должен вам кое в чем признаться, даже если вас это шокирует, мисс О'Нил. Понимаете, я повидал в своей жизни очень много женских лодыжек; я даже держал их в своих руках. Ну, что скажете на это?

Несмотря на неотступный страх, Софи чуть не рассмеялась. Но тут же как можно крепче сжала губы, пытаясь совладать с бунтующими чувствами. ..