Правда, которую мы сжигаем (ЛП) - Монти Джей - Страница 65

Стоит ли оно того в данный момент? После всего, что я сказала, всего, что произошло, стоило ли оно того?

Сомневаюсь, что он даже поверил бы мне. Я могла бы сказать ему, что небо голубое, и он все равно подумал бы, что я ему лгу. Отношения без доверия — это катастрофа, ожидающая своего часа. Все, что мы построили за эти месяцы, было разрушено, и я не думаю, что мы сможем это вернуть.

Мы два человека, которые никогда не должны были прикасаться друг к другу. Мы оба слишком уперты, слишком упрямы, два пламени, постоянно пытающихся загореться выше другого. Мы не созданы для долголетия.

Я хотела его слишком стремительно. Слишком много. Это были бы нездоровые отношения; ничего бы не получилось. Неважно, сколько раз мое сердце пытается сказать мне другое.

Возможно, все, чем мы должны были быть, это именно этим.

Два несчастных любовника, которые ушли до того, как у Шекспира было достаточно времени, чтобы убить их.

Прикасаюсь к шраму на ключице, напоминание, подарок.

— Я думаю, это к лучшему, что он не знает. Нанесен слишком большой ущерб, чтобы что-то восстанавливать. Это было бы пустой тратой времени.

— Мне просто трудно поверить, что он испытывает к тебе только враждебность. Рук… — Лира взмахивает руками, пытаясь подобрать слова. — Он не обращает внимания на то, что ему безразлично. Тем не менее, каждый раз, когда вы находитесь рядом друг с другом, единственное, на чем он может сосредоточиться, это ты.

Я втягиваю воздух, подтягивая колени к груди и вспоминая разговор с Роуз перед тем, как попасть под огонь Рука.

Рук Ван Дорен не уделяет внимания вещам, которые считает скучными. Если он тебя заметит, если ты его заинтересуешь, ты это узнаешь, — ее глаза скользнули по мне. — И я бы сказала, что он заметил тебя.

Я задавалась вопросом, всегда ли у нее было какое-то отношение к нам двоим, но ничего не сказала, опасаясь, что я буду отрицать это или разозлюсь на нее за такое предположение.

— Он наблюдает за мной только потому, что не доверяет мне. Он думает, что в любой момент я сделаю что-то, что подвергнет вас опасности. Я перед ним в долгу, вот и все.

Я чувствую, как мой телефон вибрирует рядом со мной, экран загорается, показывая, что у меня есть новое сообщение.

Подняв его, я открываю его и нахожу последнее, что хочу видеть.

«Пип, встретимся у Святого Габриэля завтра в полдень. И на этот раз тебе лучше иметь информацию».

— Значит, все? Ты даже не подумаешь поговорить с ним?

Я выключаю телефон, покусывая внутреннюю сторону щеки, и мой желудок бурлит от беспокойства. Из открытого окна на меня дует холодный ветерок, ползущий по коже и пробирающий до костей.

— Нет. Мы умерли в тот день, и он намерен это так и оставить, — я отталкиваюсь от края кровати. — Могу я одолжить толстовку у кого-нибудь из вас?

Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы отвлечься от этой темы. Сегодняшний день отнял у меня достаточно эмоциональной энергии, и продолжение разговора о Руке — лишь горькое напоминание обо всем, что я потеряла и уже никогда не верну.

— Да, возьми одну из моих, одежда Браяр состоит из одежды Алистера, и никто не хочет пахнуть его мускусным одеколоном, — говорит Лира. — Ну, я имею в виду, кроме тебя, — с ухмылкой говорит она Браяр.

Я смеюсь, открывая маленькую дверь в очень захламленную каморку Лиры. Она уже приоткрыта из-за количества одежды, которая свалена внизу, и я понимаю, что лучше надену толстовку Алистера, чем буду рыться в шкафу Лиры.

То ли потому, что я под кайфом, то ли просто нахожу это забавным, я продолжаю воображать, что именно здесь она держит свой живой образец, о котором не хочет, чтобы мы узнали. Я начинаю немного хихикать, думая об этом.

Поднявшись на цыпочки, чтобы схватить темно-фиолетовую толстовку с верхней полки, я дергаю за рукав, и она падает вместе с несколькими другими тяжелыми вещами, которые падают на пол.

— Черт, Лира, прости, — я извиняюсь и наклоняюсь, пытаясь убедиться, что ничего не сломала. Я быстро пытаюсь переставить одежду и коробку, которые упали, чтобы я могла положить их туда, где нашла.

Коробка из-под обуви средних размеров стоит боком передо мной. Сначала я думаю, что это память о ее матери или даже о ее положительном опыте в колледже. Но потом я вижу дорогой вязаный белоснежный пуловер, который кажется слишком большим для Лиры.

Там также есть полупустая бутылка мужского геля для душа Armani, несколько рукописных заметок, которые не соответствуют почерку моей подруги, откровенные фотографии, и самая ужасная часть головоломки — это запонка — булавка для галстука с отворотом, которая разработана чтобы края костюма были вместе на запястьях, и он был выполнен в форме букв T.П.

— Это не… — она встает, ее лицо становится призрачным. —Это не то, о чем ты думаешь.

Я беру совершенно белый носовой платок с пятнистым красным пятном посередине.

— Это не вещи Тэтчер в коробке в твоем шкафу?

Лира всегда изображала себя застенчивой помешанной на жуках, которая наслаждалась своей невидимой жизнью. Но я начал понимать, что это было только то, что она хотела, чтобы люди думали.

— Просто, — выдыхает она, — Позволь мне объяснить.

В западном фольклоре говорится, что ты можешь использовать перекресток дорог, чтобы вызвать дьявола или демона. Зависит от того, какую сделку ты пытаешься заключить.

Их приветствуют ритуальные предметы, которые, как говорят, закапывают в центре пересечения дорог. Именно там можно выторговать желание ценой своей души. Тебе может быть даровано все, что пожелает твое сердце, но в назначенный день по выбору демона адские псы выйдут из подземного мира, готовые забрать душу.

Я был призван для мести, чтобы нанести карму тому, с кем я выжидал своего часа. Кто-то, с кем я когда-то заключил соглашение, и я отпустил их нетронутыми, безнаказанными.

Но теперь пришло время собирать.

Я прислонился к высокой сосне, звук тлеющей сигареты нарушил тишину.

Целый год я пытался убрать ее из своего кровотока. Пытался вырезать ее, как какую-то пожирающую плоть болезнь, пытался наказать себя за веру в кого-то вроде нее. Теперь я понимаю, что не могу вырезать ее.

Придется лечить корень заразы.

Уничтожить вирус в его источнике.

И это именно то, что я собираюсь сделать, поскольку я стою здесь, на перекрестке перед церковью Святого Гавриила, уставившись в заднее стекло машины Сэйдж, которая стоит рядом с черным седаном.

Я не уверен, что она позвала в мир, когда решила вести переговоры с федералами. Когда она решила сделать себя одним из врагов.

Мой самый большой враг.

Но это высвободило во мне совершенно новую степень зла.

Я пытался объяснить это после того, как оставил Сайласа на кладбище. Я попытался успокоиться и дать ей немного свободы действий. Может быть, они действительно были друзьями ее отца, и она не знала, чем они занимались.

Еще раз, я дал ей презумпцию невиновности. Мое сердце сжалось и снова попыталось убедить меня, что все это было недоразумением. Что-то в ней продолжает извиваться под моей кожей, выворачивая все мои болты и заставляя меня поверить в нее, чего она не заслуживает.

Когда кто-то показывает тебе свое истинное лицо, ты должен ему верить.

И Сэйдж сегодня на высоте.

Я не преследовал ее; на самом деле я планировал поговорить с ней об этом, но когда я увидел, что она выходит из общежития одна, я решил последовать за ней. Я ехал позади нее на приличном расстоянии, в медленном темпе, но достаточно быстро, чтобы держать ее задние фонари в поле зрения.

Когда она подъехала к тому, что осталось от церкви, где ее уже ждала машина, я понял, чем она на самом деле занималась все это время.

Почему она решила вернуться, ее план с самого начала.

Я стою здесь около тридцати минут, начиная терять терпение, когда вижу, как детектив Маккей выходит из обгоревших дверей церкви, где они болтали. Где она говорила своим розовым ртом обо всем, чем мы занимались, докладывала, будучи хорошей маленькой крысой.