Ложь, которую мы крадем - Монти Джей - Страница 53

— Возьми мне ручку и бумагу. —говорит она после того, как я показываю ей сейф за занавеской.

— Разве «пожалуйста» — не входит в твой словарный запас? Я иду к его столу из красного дерева, открывая ящики, пока не нахожу блокнот и ручку.

— Ты хочешь открыть сейф или нет? Ее глаза снова обращаются ко мне, выгибая густую бровь, все в ее присутствии говорит мне, что она в рабочем режиме и ей нужно сосредоточиться.

— Туше.

Я протягиваю ей то, что она просила, прислонившись к стене рядом с сейфом, смотрю на нее сверху вниз, пока она начинает играть с циферблатом. Несколько раз она покрутила влево, потом вправо. Ощущение, что шестеренки внутри переключаются и встают на место со щелчком.

Поместите стетоскоп в оба уха, поместив нагрудную часть прямо над циферблатом. Отсюда я наблюдаю то, что можно назвать только чистым гением. То, как она высовывает язык, рассеянно прикусывая его, прислушиваясь к тому, что ей нужно от машины.

Потом она начинает записывать числа, строить графики на бумаге, превращать их в формулы, и мой разум скручивается от непонимания. В фильмах просто крутят стетоскопом циферблат, прислушиваясь к нужному тиканью. Очевидно, это еще не все, что вам нужно сделать, чтобы получить правильную комбинацию.

Вынимая наушники и кладя их на землю, она записывает числа на странице, для чего в большинстве случаев ей понадобятся калькуляторы в голове.

— Где ты научилась этому? — спрашиваю я, любопытствуя, как человек увлекается воровством.

— Разве ты уже не должен знать? Если вы читали мое криминальное прошлое, я полагаю, что вы читали обо мне и другие вещи.

Я закатываю глаза: — Извините, в вашем деле не было раздела об увлечениях. Ну, кроме твоей фотографии второкурсницы по плаванию. Я слегка улыбаюсь в темноте, мельком замечая ее покрасневшие щеки.

— Мой папа, — выдыхает она, вычеркивая набор цифр и переписывая их, — всю мою жизнь он был в тюрьме и выходил из нее, но, когда он был дома, он научил меня навыкам ремесла. Карманные кражи, взлом сейфов, подсчет карт, если это связано с быстрой наличкой, он показывал мне.

— Странная техника соединения. — Я замечаю, как ее пальцы начинают пробовать разные комбинации в замке. Я представил себе уменьшенную версию Брайар, сидящую на полу своего дома, играющую с замками и крадущую кошельки.

Мы были доказательством того, что выживание не имеет ничего общего с деньгами и все, что связано с окружающей средой, в которой вы растете.

— Ну, не все из нас могут общаться с родителями зимой в швейцарских Альпах и летом в Праге.

Я цокаю языком: — Ага, это я, — говорю я, сжимая кулаки, растопыривая пальцы, — Избалованный, высокомерный, богатый мальчик, у ног которого весь мир. Чего еще я могу желать в жизни?

Она смотрит на меня, останавливая свою работу: — Вы ожидаете, что я поверю, что ваша жизнь не была золотыми тарелками и дворецкими? Не стой там и не притворяйся, что тебе было тяжело. Вы понятия не имеете, каково это было – расти без достаточного количества денег, чтобы держать свет включенным, беспокоясь о том, когда ты снова сможешь есть, или, когда в следующий раз полиция будет стучать в твою дверь, желая узнать, где твой отец. Ты не лучше любого из тех людей, просто ты и твои друзья более расстроены, чем остальные.

— Хочешь сидеть здесь и спорить о том, чья жизнь печальнее? Чье детство было хуже? Думаешь, ты единственный, кто прошел через дерьмо? Если вам станет легче думать обо мне обо всем этом, то вперед. Я не буду тебя останавливать. — возражаю я.

По всем параметрам она права.

Я не знаю, каково это быть бедным.

У меня всегда были деньги, у меня всегда была еда в доме, когда я был голоден. У меня было самое необходимое для жизни и еще кое-что.

Но чего она не знает, чего она не заслуживает знать со своим сопливым, горе мне отношением, так это того, что когда я был ребенком, я умолял обменять все свои деньги на родителей, которые любили меня. Для заботливой семьи. Я предпочел бы голодать и любить, чем голодать по любви.

Потом вы вырастаете и понимаете, что работаете с картами, которые вам сдали. Заткнись и двигайся вперед, потому что все мольбы, все молитвы никуда тебя не приведут. Иногда ты просто тухлое яблоко, недалеко упавшее от яблони.

Я не собирался с ней спорить.

Это того не стоило. Просто есть вещи, которые люди никогда не поймут.

Мы больше не разговариваем, просто позволяя шуму безопасного скручивания заполнить пустоту. Нет, пока она, наконец, не расставит числа в правильном порядке и не откроет дверь с громким стоном.

— Кусок пирога. — шепчет она, похлопывая себя по спине. Что я рад, что она сделала, потому что я не буду делать это для нее.

Я приседаю, заглядывая внутрь, надеясь, что что-то здесь даст мне нужную информацию. Даст нам то, что нам нужно.

Выхватываю из сейфа телефон и конверт и иду к его столу, чтобы положить их. Моим первым действием является включение телефона, ожидание исчезновения белого яблока, прежде чем появится обычный экран блокировки.

Я не удивлен, обнаружив, что информация внутри защищена паролем. Я скриплю зубами: — Какая комбинация была у сейфа? — спрашиваю я Брайар.

— 5749.

Набираю номера на телефоне только для того, чтобы он завибрировал и сказал мне, что это неправильный номер. Зная, что я не получу от этого ничего, кроме еще большего разочарования, я вместо этого отложил его и открыл конверт.

Внутри пара сотен долларов и многообещающая флешка. Осторожно вставляю его в настольный компьютер, ожидая, пока файл откроется, пока Брайар подходит и встает позади меня, глядя на экран через мое плечо.

— Что, черт возьми, ты делаешь? Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на нее, нахмурив брови.

— Я та, кто забралась в сейф. Я должна увидеть, что я помогла украсть. Скрестила руки перед собой, как будто эта силовая стойка меня запугает.

— Иди смотри за дверью. Я киваю головой в сторону входа. Мне не нужно, чтобы она видела, что на этом изображено, даже если это ничего не значит. Если бы это выдало информацию о Роуз и ее смерти, Брайар была бы вовлечена в это гораздо больше, чем нужно.

Невезение бросило ее на моем пути в первый раз, когда она была в мавзолее. Неверная зацепка удержала ее там, и ее помощь мне в этом сейфе была последней ролью, которую она сыграла в нашем путешествии мести.

Я держал ее на привязи, марионетку, с которой я мог время от времени играть, но она не хотела иметь ничего общего с Роуз и тем, что мы будем делать с людьми, которые приложили руку к ее смерти.

— Нет. — Она стоит на своем: — Или ты даешь мне смотреть, или я кричу.

— Ты готова взять на себя вину за это? Я изгибаю бровь, прекрасно понимая, что мы можем бросить ее под автобус за то, что мы делаем.

— Если это означает, что вы не получите информацию на этой флешке, то конечно.

Я думаю, что она блефует, но то, как напрягается ее спина и как она пристально смотрит мне в глаза, убедительно. Взвешиваю свои варианты туда-сюда, зная, что у меня нет на это времени.

— Хорошо, но все, что мы находим здесь, остается внутри твоего толстого черепа, поняла?

Кивая в знак согласия, мы снова поворачиваемся лицом к компьютеру.

Я чувствую, как ее грудь трется о мое плечо, когда она наклоняется надо мной, чтобы посмотреть на экран, ее запах так близко к моему носу, что мой член не может не напрячься. Интересно, помешала бы она мне швырнуть ее на этот стол и показать ей, как сильно она может кончить, когда боится быть пойманной.

Как быстро забилось ее сердце, когда я смотрел, как адреналин течет по ее телу.

Впиваюсь зубами в нижнюю губу, как в ее кожу, просто чтобы отогнать образы.

Когда файл всплывает со звуковым сигналом, я дважды щелкаю, открывая видео с камер наблюдения. Не знаю, откуда он, но похоже на склад или строительный объект. Бетонные полы и высокие потолки не оставляли мне места.

В центре комнаты стоит человек, привязанный к стулу, а Грег Уэст стоит над ним и ходит кругами. Я прибавляю громкость, слушая фильтр его голоса из динамиков.